Птицеед (СИ) - Пехов Алексей Юрьевич
— Почему?
— Восемь лет в Иле. Долгий срок. Это место меняет людей. Его не выдержали даже Светозарные, что уж говорить о маленькой симпатичной женщине. Где она была? Что делала? Что с ней случилось? Как далеко зашла? Кого видела? С кем говорила? Кто мог занять её разум или тело?
Я подумал о Честном лорде, одном из Светозарных, который, по легендам, обладал таким умением. Как хорошо, что он мёртв.
— Что же тебя останавливает?
— Убивать её сейчас уже поздно. Все наши видели Сонную Оделию. Кто-нибудь да проболтается по пьяни или глупости. А Голову пришлось бы прикончить следом за женщиной, потому что ему по долгу службы положено доложить в Фогельфедер, будь он неладен. Потом пришлось бы прихлопнуть тебя, ибо ты вряд ли будешь счастлив, если я избавлюсь от неё. А потом ещё и с Кобальтовой колдуньей разбираться. Столько головной боли, Раус, — командир «Соломенных плащей» стал торжественно-несчастным, словно на похоронах не очень знакомого, но внезапно полюбившегося дядюшки, оставившего беспутному племянничку всё свое состояние и особняк с видом на проспект Когтеточки. — Я предпочитаю не страдать мигренями и оставить столь сложные душевные решения на кого-то другого.
Очередной хлопок по моему плечу однозначно указывал кто этот «кто-то другой».
— Будь очень осторожен.
Когда он ушёл, я достал из внутреннего кармана куртки длинный кожаный мешочек и наполнил его землёй. Ровно два фунта. Не так уж много, но больше мне и не надо. Я вожу её отсюда уже много лет, по чуть-чуть, стараясь не бросаться в глаза. О моём чудачестве знает только Капитан и он смотрит на такие проступки сквозь пальцы, за что ему моя вечная благодарность.
Границу между Илом и Шельфом может почувствовать любое живое существо. Даже какой-нибудь огородный слизень, пожирающий тыквы на грядке нерадивого огородника.
Воздух вокруг вас как будто твердеет и каждый шаг вперёд дается с некоторым трудом. Словно идешь по глубокому снегу. И кажется, что вокруг весь мир бьется в мелком ознобе, но правда в том, что трясёт не мир, а тебя.
Как я и говорил, Ил берёт плату с тех, кто приходит. Ещё больше с тех, кто столь беспечен, что заходит далеко и находится здесь долго. И этот «суд», взвешивание твоей судьбы на весах Рут, часто (но не всегда) происходит на границе, в шаге от Шельфа.
Ил ничем не отличается от гор для тех, кто поднимается на них непонятно зачем. Вершина может и не отпустить назад.
Ил ничем не отличается от глубины для тех, кто ныряет в нее в поисках редких жемчужин. Бездна может и не выпустить обратно.
Шанс. Удача. Лотерея. Азартная игра. Назовите, как хотите. Только в этой реальности всё жестче.
Ты можешь прийти в Ил самостоятельно. Без колдуна. Таких, вопреки всему, довольно много. Беглецы от правосудия, сектанты Светозарных, верующие в праведных Птиц, наивные глупцы, жаждущие разбогатеть авантюристы, ищущие знаний учёные и просто полудурки всех возрастов и народов. Они ручейками стекаются сюда и наше общество столь благосклонно к свободе их выбора (читай «ему плевать»), что мало кого останавливает.
Если ты дебил, то не задача гарнизонов, расположенных по границе Шельфа, ловить тебя за руку и отправлять домой к мамочке. Большинство остается где-то под скорбным перевёрнутым месяцем, не зная опасностей этих мест. Какая-то часть возвращается назад, переходит границу с разной степенью успеха.
Скажу честно, почти никто не умирает, но Ил остается в их сердце. У кого-то больше, у кого-то меньше. И если приходить в него и дальше, бродя по меняющимся тропам, то… он убьет тебя.
Болезнью. Безумием. Превращением в нечто новое. Зависит от твоего здоровья, силы разума, времени и… удачи.
Я хаживал сюда и без колдунов, но моя история чуть иная и обычные правила Ила здесь не действуют. Так что солнцесвет желателен (ибо без него в первые часы ощущения, словно ты съел испорченную устрицу и теперь просто жаждешь найти того, кто бы оказал тебе услугу и пристрелил), но мне можно и без него.
А вот другим следовать моим путем — не советую. Дурная идея.
Чтобы избежать болезни, безумия и прочего требуется солнцесвет. Его сила, которую колдун любой ветви (ибо это базовое умение любого носителя волшебства) способен превратить в защитный доспех и отогнать проклятие Ила на достаточное расстояние.
Впереди начиналась рукотворная дорога. Она рождалась из тропы и плоскими тёмно-красными кирпичами забиралась на склон холма, исчезая за ним. Я знал, как она вьется. Поднимается на следующий холм, ныряет в распадок, переходит в мост над скудной речушкой, рождённой в отрогах Враньего хребта, и дальше, вверх. К Шестнадцатому андериту, угадывающемуся на фоне бледно-серого неба. Отсюда он был размером не больше ногтя моего мизинца.
Болохов покинул седло, сунул руну под язык, пока мы все подводили лошадей как можно ближе к нему, вставая плотнее, чтобы колдовство благословенной дланью легло на наши плечи.
Он остановился возле шаткой пирамиды из человеческих черепов. Невысокой, едва достающей россу до бедра. Она высится здесь столько, сколько я себя помню. Её пытались ломать, головы хоронить или увозить, но всякий раз она возрождалась на прахе этой земли, также, как многолетний сорняк. Какие-то твари находили новых покойников, благо Ил вечно щедр на них, и собирали новую пирамиду.
Насмешка, а может предостережение для тех, кто приходит сюда.
Из тёмной глазницы нижнего черепа показался слизняк. По длинному полупрозрачному телу мягкими волнами ползли завораживающие разноцветные блики. Словно радуга, после дождя решившая пуститься в развесёлый танец. Слизень был размером с ладонь и, забравшись на лобную кость, оставлял за собой влажный липкий след.
Кто-то сочтёт это создание удивительным, кто-то необычным, кто-то отвратительным. Всё они ошибаются, ибо в Иле надо смотреть на совершенно иную характеристику встречаемых существ: опасно ли оно для тебя.
Так вот. Этот слизень не опасен. Если конечно, не напиться вусмерть, не заснуть, и не суметь не почувствовать, как он сжирает твою кожу с лодыжки зубами-тёрками. Ну, или не упасть в яму, полную брюхоногих моллюсков. Ползает себе и ползает, красиво светит. Что взять от первой стадии, только в нынешнем году появившейся на свет?
А вот где-то далеко, в пеших часах от Гнезда, можно встретить точно таких же тварей, разменявших шестой десяток. И, пожалуй, этот хищник из тех, с кем я не хотел бы снова встретиться. Удивительно опасная дрянь.
Мягкие невидимые тёплые руки магии Болохова навалились на плечи, забирая последнюю силу из его солнцесвета, и мы, понимая, что пришло время, заставили лошадей двинуться шагом.
Небо изменилось не мгновенно. Нам пришлось проехать футов шестьсот прежде, чем розовый месяц угас, повернулся вокруг своей оси так, что его рога теперь смотрели вниз, а на противоположной стороне горизонта появился такой же тусклый шар предвечернего солнца.
Шельф — не Ил. Он не вредит людям и вообще родной дом для килли. Полоса «ничейной» земли, на которую мы приходим, чтобы сыграть со смертью и возвращаемся, если выиграли.
Вдоль всей границы, после победы над Птицами, Светозарные построили андериты. Всего их было семьдесят три, теперь же осталось двадцать четыре. Остальные сгинули в войнах своих же создателей — Светозарных, и за следующие века. По разным причинам.
Когда-то они считались оплотом человечества. Надёжными форпостами, контролирующими дороги в наши земли. Теперь используются лишь шестнадцать, остальные заброшены и слишком разрушены временем, а Великие дома не стремятся выделять деньги на ремонт, починку и гарнизоны. Впрочем, как и лорд-командующий. У меня порой создается такое впечатление, что некоторые начинают считать Птиц вымыслом, Светозарных сказкой, а Когтеточку любимым племянником Одноликой.
Но даже несмотря на то, что величие андеритов осталось в прошлом, они всё равно ещё служат людям в качестве крепостей и надёжного приюта.
Я всегда вожу «Соломенных плащей» через Шестнадцатый андерит, если только этого не требуют иные обстоятельства. Тому есть несколько причин.
