Золотой Дракон (СИ) - Канощенкова Алена
Эльф поморщился и нехотя признался:
— Сам не понимаю. Такое ощущение, что у них есть маг.
— Ничего себе, наёмники… — нанять настоящего дипломированного мага мало кому по карману. А нанять его для похода в Пимору, это и вовсе невероятно. Сколько же ему заплатили? И, главное, кто?
— Кому-то сильно понадобился твой меч. — Сделал тот же вывод Ирис.
— Он не мой…
— Но они-то об этом не знают.
«Вот именно. Так что хватит валяться, вставай и начинай тренироваться».
Эльф верно интерпретировал непередаваемое выражение, появившееся на лице вампирши, и начал стаскивать куртку.
— О, а я почти забыл о твоём решении учиться. Давай начнём тренировку.
Тар застонала, лихорадочно придумывая причину, по которой она ну абсолютно противопоказаны любые физические нагрузки, а особенно тягание опасных острых и вдобавок тяжёлых железных палок. Меч ехидно хохотнул и посоветовал для начала научиться вытаскивать его из ножен.
Ик был доволен собой — за день он прошёл приличный кусок пути, оставив наёмников далеко позади. И с ночлегом повезло — ему попалось довольно сухое дупло, находящееся, правда, довольно близко к земле, что было опасно. Стоило бы, конечно, поискать ещё, но гоблин устал и не хотел рисковать, пробираясь по ночному лесу. Там такой ночлег можно найти, что уже и проснуться не придётся. Нет, лучше уж тут как-нибудь. Тем более, что он будет настороже и обязательно проснётся, если появится какая-нибудь опасность. Он же не какой-нибудь глупец, способный довериться внешней безмятежности ночи и проспать опасность.
Гоблин довольно быстро согрелся, настроение ощутимо улучшилось и даже голова, побаливавшая с утра, утихла и мирно отяжелела. Глаза начали закрываться. Ик потихоньку скатывался в здоровый и крепкий сон.
А вот зубастяра им был недоволен. Мало того, что потенциальный ужин прошёл мимо него, так ещё и ухитрился забраться довольно далеко от норы и спрятаться в дерево, запах которого — остро-хвойный — мешал ему учуять гоблина. Монстр покружил по лесу, пока не отыскал след, по которому и направился, с лёгкостью перепрыгивая через препятствия и ловко огибая встречающиеся на пути деревья. Аппетит его за время поисков изрядно разгулялся, в брюхе раздавалось недовольное бурчание, так что зубастяра был решительно настроен найти добычу и подкрепиться.
Голод подгонял его и вскоре зверь уже недовольно постукивал зубами, обнаружив, что сбился со следа и чует совсем не тот запах, который был ему нужен. Тот обещал вкусный ужин из солоноватого жёсткого мяса маленького лохматого существа. А этот… зубастяра хрюкнул и остановился. Его накрыла волна дикого ужаса. Этот запах обещал смерть. И тот, кто его нёс, направлялся именно сюда. Пока ещё он был довольно далеко.
Зубастяра нерешительно топтался на месте, прикидывая, успеет ли он перекусить или же стоит вернуться в нору и выйти на охоту следующей ночью. Голод был слишком силён и зверь решил что, возможно, опасность не так велика, чтобы отказываться от долгожданной еды. Он ведь успеет и то и другое. Он не глуп и умеет выживать… Иначе бы не прожил пять лет в лесу на краю Пиморы. Места тут суровые, слабые не выживают. А он сильный…
В общем, через пару минут зубастяра уже уверенно шёл по следу не подозревающей об опасности добычи.
Ик мирно спал и снилось ему что-то волшебное — сказочный, небывалый город, похожий на ветвь эльфийского жасмина в драгоценной оправе живой листвы. В нём поразительно легко дышалось, а воздух был так прозрачен и хрупок, что, казалось, можно оттолкнуться от земли и лететь. Подняться выше деревьев, сплетённых в одно живое целое с домами, обогнуть крыши с расположенными на них просторными верандами, увитыми белыми и синими цветами, наполненные прохладой и тонким манящим ароматом, и увидеть весь город сверху, с яркого голубого неба — бескрайнего, безбрежного и близкого.
Гоблин даже позабыл о своей боязни высоты, так ему захотелось сделать этот шаг и почувствовать наконец, понять, отчего же рвутся в небо птицы, отчего гибнут они, лишённые возможности летать…
И тут в его сон вторглось что-то пушистое, сопящее и похрюкивающее. Ик сонно отмахнулся, торопясь вернуться обратно в тот город, где он только что… только что…
Зубастяра понял, что над ним, бедным голодным зверьком, нагло издеваются и обиженно рявкнул, вмиг позабыв о всякой опасности.
Ик подпрыгнул, открыл глаза и завопил во всю глотку:
— Ааааа!!! Помогите!!!!
— Доброе утро. — Хмуро сообщил Лизке растрёпанный всклокоченный и злой как голодный волк оборотень.
— Доброе. — Осторожно согласилась гончая, не рискуя улыбаться. Хотя сохранить серьёзную мину при виде этого… чуда было сложно.
— Гав! — поддержал радостный такс, топчущийся под дверью. Лизка воспользовалась возможностью сбежать от расправы и быстро выскользнула на улицу вместе с собакой. На часах было одиннадцать. Но она ведь выпускала Сана, когда вернулась вчера… в смысле, уже сегодня. Так что по этому поводу совесть её не мучила.
Охранник проводил обоих — и девушку и её такса злым взглядом. Мало того, что этот нахальный пёс отпрыгал ему все ноги, когда лез то ли знакомиться, то ли выгонять нежданного гостя, разорвал штанину, зацепившись когтем, а ночью заявился с намерением прилечь под бочок… и лёг на бочок, аккурат на недавнюю рану, не успевшую ещё превратиться в один из многочисленных шрамов. Так нет же! Через пару часов появился огромный чёрный кот, на которого ни Лизка, ни пёс никак не отреагировали, и встал… в смысле улёгся поперёк горла уснувшему с таким трудом оборотню! И он проснулся, чувствуя, что задыхается, в холодном поту, хрипя и размахивая руками — во сне его только что душил отвратительный монстр, сожравший перед тем всё население Даннора. Отшвырнул кота, придавив при этом мирно дрыхнущего пса. От его брыканий и воя несчастного ущемлённого такса проснулась Лизка и долго возмущалась по поводу «жестокого обращения с бедными животными». «Бедные животные» были утешены, поглажены, обсюсюканы и накормлены утешительными порциями мяса. А оборотень удостоен злого шипения и совета спать на улице. У не до конца проснувшейся Лизки явно отсутствовал всякий страх перед его грозной персоной.
А если вспомнить вчерашний поход в «Чешуйку» и попойку, устроенную его неугомонной подопечной (или подохранной?) в память погибшей подруги и затянувшуюся чуть не до рассвета… Кстати, надо запомнить интересный факт — подопечная оказалась знакома чуть ли не со всей верхушкой гильдии. И чуть ли не всю эту самую верхушку ухитрилась напоить до невменяемого состояния. Сама же добиралась домой самостоятельно… ну, во всяком случае, касаясь ногами земли. Хозяин заведения, в котором всё происходило, получил в каждую руку по увесистому позвякивающему мешочку и о закрытии трактира на ночь даже не заикался. Вышибала, правда, присматривал за порядком, но никого за всё время не выгнал. Больше всего оборотня удивили слёзы, потёкшие по лицу здоровенного орка, когда Лизка сообщила ему, что произошло. И то, что миниатюрная гончая обнимала этого самого орка и поглаживала по плечам, что-то нашептывая. Оборотень не пытался услышать, что она там говорит. Под конец явился какой-то сирит и начал клеиться к Лизке. Она популярно объяснила, что находится не в том настроении. Сирит хотел сказать что-то ещё, но обратил внимание на ненавязчиво маячащего за спиной девушки мрачного до крайности орка и лениво привалившегося к стенке оборотня. Желание жить перевесило и нелюдь присоединился ко всеобщей пьянке. Кто-то пытался напоить и самого оборотня, но напоролся на холодный взгляд откровенно нечеловеческих глаз и скис.
Ему надоело вспоминать. Оборотень потянулся и решил сделать полноценную разминку.
Лизка вернулась, пропустила вперёд невозмутимого такса, посмотрела на сосредоточенно отжимающегося на пальцах охранника и осторожно спросила:
— Завтракать будешь?
Оборотень фыркнул, соглашаясь. Девушка утопала на кухню и начала там активно шебаршиться. К тому времени, как разминочный комплекс был выполнен, из кухни повеяло… какой-то горелой пакостью.
