КЖД II - Толбери Рост

— Нет, сынок, я хочу увидеть, как осада этой крепости окончиться крахом и как сверкают пятки темников и скрываются вон за теми холмами.

— Учитывая сколько их за стенами, ты скорее увидишь картину, которую описал я. И она тебе не понравится.

— "Оставь сомнения врагам, будь крепок своей верой" — ответил Дукан строчками из походной песни. — Пойдём перекусим перед началом представления и пока тут не начался великий голод, парень.

Кальдур пожал плечами, вернул ему трубку и поплёлся следом.

***

— Если я засомневаюсь, ты убьёшь меня?

Кальдур замер над ведром, собираясь умыться и набрав в воды в ладони. Мрачный Колосс на его вопрос не ответил. Кальдур плеснул себе в лицо, протёр глаза, закинул волосы назад и вздрогнул.

— Они не стали разворачивать лагерь, — Дукан вернулся к шатру и хлебнул давно остывшего чая. — Но готовят лестницы.

— Спешат, похоже, — Кальдур вытерся тряпкой, попавшейся под руку. — Или недооценивают эту твердыню. Или у них есть, чем нас удивить. Значит, будет приступ. На него бросят все силы. Весёлая будет ночка. Не скучал по этому.

— Что мне от тебя ожидать, парень? — Дукан помрачнел и обрушил на него препарирующий взгляд.

— В каком смысле? — отстранился Кальдур.

— В прямом. Будешь прятаться?

— А это мы ещё не обсуждали. На стене от меня будет мало толку. Я бы отсиделся первое время, но не думаю, что у меня будет такая возможность. Ты говорил, что мы не должны светиться и с этим полностью согласен. Но когда начнётся заварушка, я буду делать всё что нужно, чтобы пережить её.

— Используешь доспех?

— Если придётся.

Дукан вдруг усмехнулся и просто отстал от него, чем сильно озадачил. Словно ответ его полностью устроил. В его глазах было нечто, что Кальдур не смог прочитать.

***

Остаток дня Кальдур провалялся в постели. Подремал, потом перекусил, снова сделал чай, поиграл в гляделки с Розари, которая вернулась в шатёр на пару часов, перекусила и снова его покинула. Понаблюдал издалека за маячащей вдалеке Анижей, в окружении других послушниц, что спешно размещали раненных и больницы с улицы внутрь храма и закрывали его двери.

Солдаты всё это время не покидали своих позиций на стенах и напряжённо смотрели за тем, что происходит внизу. Разговоры в лагере притихли, людей на улице стало меньше — все постарались укрыться внутри зданий. Те, что остались снаружи, вооружились, чем сумели и почти прекратили мельтешить туда-сюда. Готовиться было поздно.

Когда солнце уже начало клониться к закату, Дукан пошёл на стену, а Розари вернулась в шатёр, налила себе кипяченой воды в чашку и большими глотками опустошила её. Поставила её на место, вышла на середину шатра и неспешно начала разминаться и разогреваться.

— Ты чего задумала, Розари? — бросил ей Кальдур, но она лишь загадочно улыбнулась и резанула его холодным взглядом. — Только без глупостей, хорошо?

Она кивнула, но гимнастику не бросила. С каждым её движением Кальдур мрачнел все больше.

— Где была? — попытался разговорить её Кальдур, но она снова загадочно улыбнулся и не бросила своё занятие.

Солнце уже готово было скрыться за горизонтом, она вдруг встала и быстрой походкой устремилась к стене.

Кальдур кинулся за ней.

— Эй! — бросил он ей в спину. — Эй! Какого чёрта?

Она не отзывалась. Мало кто не понимал, что за действо начнётся в сумерках. Вместе с ней к стенам устремились защитники и добровольцы. У лестницы наверх скопилась масса людей, а Кальдур оказался отрезан от Розари. Поток бледных лиц, покрытых испариной нервно хватающих воздух, давил на голову и сбивал дыхания. Кальдур стиснул зубы и пытался унять мандраж.

Внизу что-то происходило. Издалека раздались едва различимые команды, на грубом, незнакомом языке, потом скалы отразили топот ног, закованных в тяжёлые ботинки, которые звучал довольно долго, но стих, когда боевые порядки были сформированы. Воцарилась тишина и ожидание, едва прерываемая порывами прохладного вечернего ветра.

— Проклятье! — не сдержался Кальдур и крикнул. — Розари! Розари, чёрт тебя дери! Спускайся!

Солнце скрылось за тучей у самого горизонта и больше не показалось. Ветер принёс ещё один звук. Судорожные вздохи, нечеловеческое дыхание, свист, рык и леденящий душу вопли. Их становилось всё больше, они сливались в один вой, приближались. Кальдур знал, что грядёт.

Порождения Мрака.

— Ты что здесь делаешь, девка! А ну вниз быстро! Нечего тут смотреть! — крикнул сверху солдат, но тут же заткнулся, когда ледяной взгляд Розари резанул по нему, словно острый нож.

Розари протискивалась сквозь плотные ряды защитников, продиралась вверх, собирая возмущенные оклики, смахивала со своих плечей и уворачивалась от рук, которые хотели оттащить ей. На стене было уже не протолкнуться, но она медленно вскарабкалась на бойницу, встав в полный рост и смотря на грядущее поле бое.

— Что ты творишь, Розари! — прошипел Кальдур. — Быстро слезь! Не смей.

Кальдур стиснул зубы и стал продираться к ней. Масса людей, которая обжимала его со всех сторон и так была на взводе, а вид безумца, что теснит их ряды, заставила нервничать их ещё больше. Вопли внизу всё усиливались и нарастали.

— Хотите схватить стрелу, безумцы? — прошипел им солдат, — Сейчас будем вам залп! А ну живо спустились и прижали задницы! Что тут, цирк вам бродячий что ли?

Кальдуру оставалось всего ничего, он протиснулся бы сквозь плотные ряды, бы схватил бы её за ногу и стащил, он почти успел...

— Не смей!

Розари оглянулась, нашла его глазами, вздохнула протяжно и печально, задрала голову высоко вверх, расцепила застёжки своего плаща, который тут же снесло ветром и утащила со стены, расставила руки в стороны, словно собиралась прыгнуть.

И призвала доспех.

Ряды защитников дрогнули от вспышки, ахнули, отступились назад и замерли. Шёпот побежал по толпе.

— Это же кайрам…

— Не может быть!

— Я что сплю?!

— Избранная…

— Великая Госпожа… я думал, они все погибли…

— Она живая… Живая!

— Она будет сражаться с нами!

Кальдур сглотнул ком и стиснул зубы, понимая, что уже ничего не исправить.

Глаза людей вокруг сияли. От мрачной решимости и осознания, что они отдают себя в руки судьбы, они проделали совсем короткий путь до маленького и колеблющегося во мраке света надежды. Вот, что он не смог прочитать в глазах старика. Он знал, что она так сделает, он заставил её. И он был прав, в том что делает. Так же смотрел на него дядя, когда Кальдур оправился от своих ран. Когда в первый раз вышел в поле. Когда у него в первый раз получилось сделать ровную борозду. Когда он собрал первый урожай.

Кальдур выдохнул, посмотрел на свои трясущееся руки, закусил дрожащую губу, посмотрел на небо и на стальную фигуру Розари, замершую неподвижно. Едва удержав слезы в глазах, протиснулся сквозь первые ряды на встречу нечеловеческим воплям, что были уже совсем близко. Взобрался на соседнюю бойницу. Увидел сотни взглядов, прикованных к нему.

И призвал доспех.

Виденье 16. К Вратам

Их восторженные крики смолкли, стоило чернейшей ночи обрушиться на форт.

Плотный колдовской смог, которые едва ли напоминал облака и стелился слишком низко, взошёл из-за горизонта, захватил небо, скрыл звезды и утопил восходившую луну. Купол темноты схлопнулся над их головами, и ветер тут же стих и не собирался больше трогать тяжёлые тучи. Обезумевший лай собак и тревожное- ржание лошадей оборвались, воцарилась гробовая тишина, в которой раздавались лишь редкое поскрипывание кожи или звон металла, и совсем редкий и боязливый шёпот. Только несколько сотен факелов освещали твердыню, и они стали единственным источником света покуда хватало глаз. Тем, кто был внизу, свет был не нужен.

Было у него много таких ночей в прошлом. Темнее и страшнее этой. Они сидели в памяти слившимся сплошным пятном грязи, в которой путалось время и обстоятельства. Разум отчаянно пытался похоронить такие воспоминания поглубже.