Кира Касс - Единственная
После обеда в Женский зал вернулись не все. Элиза читала книгу, я устроилась за столом с нотами. Крисс с Селестой не было. Минут через десять Крисс появилась со стопкой бумаги и коробкой цветных карандашей.
– Чем ты занимаешься? – поинтересовалась я.
– Чем угодно, лишь бы отвлечься, – пожала она плечами.
Она долго сидела молча, застыв над листком бумаги с красным карандашом в руке.
– Я не понимаю, что делать, – наконец произнесла она. – Я знаю, что людям грозит опасность, но я люблю его. И не хочу уезжать.
– Король не допустит ничьей гибели, – попыталась утешить ее Элиза.
– Но погибшие уже есть. – Крисс не спорила, в ее голосе слышалась одна лишь тревога. – Мне совершенно необходимо отвлечься на что-то другое.
– У Сильвии наверняка найдется, чем нас занять, – предложила я.
– Я пока еще не настолько в отчаянном положении, – фыркнула Крисс. Она провела карандашом на бумаге плавную линию. – Уверена, все будет хорошо.
Я потерла глаза, глядя в ноты. Нужно было на что-то переключиться.
– Пойду сбегаю в библиотеку. Я ненадолго.
Элиза с Крисс рассеянно кивнули в ответ, занимаясь каждая своим делом.
Я прошла по коридору в одну из комнат в дальнем конце этажа. Там на полках я давно приметила несколько книг, которые хотела прочитать. Я бесшумно приоткрыла дверь и поняла, что в комнате не одна. Кто-то негромко плакал.
Я покрутила головой в поисках источника звука и увидела Селесту, которая сидела, поджав ноги к груди, на широком подоконнике. Я смутилась. Селеста была не из тех, кто плачет. До этой минуты я вообще не была уверена, что она способна на переживания.
Единственное, что мне оставалось, – это тихо удалиться, но тут Селеста утерла глаза и заметила меня.
Она шмыгнула носом:
– Что тебе нужно?
– Ничего. Прости. Я искала одну книжку.
– Забирай и уходи. Все равно ты всегда добиваешься своего.
Какое-то время я, озадаченная ее словами, стояла как вкопанная. Она со вздохом поднялась с подоконника, схватила один из своих неизменных журналов и швырнула им в меня. Я с грехом пополам поймала.
– Вот, полюбуйся. Твое маленькое выступление в «Вестях» немедленно вознесло тебя на самый верх. Все без ума от тебя, – бросила она обвиняющим тоном, как будто я с самого начала все это планировала.
Я перевернула журнал и принялась листать. На одной из страниц были помещены фотографии нас четверых, а рядом с ними диаграмма. Изящный заголовок над снимками гласил: «Кого бы ВЫ хотели видеть нашей королевой?» Сбоку от моего лица возвышался широкий цветной столбец, демонстрирующий, что тридцать девять процентов опрошенных хотели бы видеть в этой роли меня. На мой взгляд, чтобы стать победительницей, маловато, но это было значительно больше, чем у всех остальных!
По бокам от диаграммы были напечатаны высказывания голосовавших. Они отмечали царственный вид Селесты, хотя та и была только третьей. Элизу хвалили за сдержанность, однако и она набрала всего восемь процентов голосов. Прочитав же то, что говорили про меня, я чуть не расплакалась.
«Леди Америка очень похожа на ее величество. Она боец. Мы не просто хотим видеть ее королевой, мы нуждаемся в ней!»
Не веря своим глазам, я уставилась на журнальную страницу:
– Это… Это все правда?
– Разумеется, правда, – выдернув журнал у меня из рук, заявила Селеста. – Так что давай валяй, выходи за него замуж. Становись принцессой. Все будут в восторге. Маленькая унылая Пятерка получает корону.
Селеста направилась к выходу. Ее кислое лицо несколько подпортило самую поразительную новость, которую я получила за все время Отбора.
– Знаешь, я вообще не понимаю, почему ты придаешь всему этому такое значение. Ты в любом случае выйдешь замуж за какого-нибудь очень везучего Двойку. И твоя слава никуда от тебя не денется, даже когда все закончится, – возмутилась я.
– Ну да, слава неудачницы.
– Ты же модель, черт побери! – заорала я. – У тебя и так все есть.
– И долго еще так будет? – заорала она в ответ, потом повторила тише: – Долго еще?
– Что ты имеешь в виду? – уже остывая, спросила я. – Селеста, ты ведь красавица. И положение Двойки никто у тебя не отнимет.
Она покачала головой, не дав мне даже договорить:
– Думаешь, ты одна, кто чувствует себя в рамках своей касты как в клетке? Да, я модель. Ни играть, ни петь я не умею, значит, когда выйду в тираж, обо мне все забудут. У меня осталось лет пять от силы, если повезет. – Она в упор взглянула на меня. – Ты всю жизнь прожила в безвестности. Я же вижу, ты иногда скучаешь по тем временам. Ну а я привыкла всегда быть в центре внимания. Может, тебе мой страх и покажется смешным, но для меня он вполне реален. Я не хочу все это потерять.
– Ну почему, это вполне понятный страх.
– Да? – Она промокнула глаза и отвернулась к окну.
– Да. – Я подошла и встала рядом. – Но только честно, Селеста, он тебе вообще хотя бы капельку когда-нибудь нравился?
Она в задумчивости склонила голову набок.
– Он забавный. И к тому же отлично целуется, – добавила она с улыбкой.
– Я в курсе, – ухмыльнулась я в ответ.
– Я в курсе, что ты в курсе. Когда я узнала, насколько далеко вы с ним зашли в этом плане, это был серьезный удар для меня. Я-то считала, что он спит и видит, как бы скорее приступить к продолжению.
– Сердцу не прикажешь – что своему, что чужому.
– Да сдалось мне его сердце, – призналась она. – У меня было одно желание: чтобы он хотел меня настолько, чтобы оставить. Да, это не любовь, ну и пусть. Мне не нужна любовь, мне нужна слава.
Впервые за все время я не воспринимала ее как врага. Я вдруг осознала это. Да, она не гнушалась любыми средствами, лишь бы одержать верх в соревновании, но это было от отчаяния. Она просто пыталась взять нас на испуг, чтобы помешать заполучить то, что, по ее мнению, было для нас прихотью, а для нее – насущной необходимостью.
– Во-первых, любовь тебе нужна. Она всем нужна. И нет ничего страшного в том, чтобы хотеть не только любви, но и славы. – (Она закатила глаза, но промолчала.) – Во-вторых, Селеста Ньюсом, которую я знаю, вовсе не нуждается в мужчине для того, чтобы прославиться.
Мои слова заставили ее рассмеяться.
– Пожалуй, я вела себя не самым лучшим образом, – произнесла она скорее кокетливо, нежели пристыженно.
– Ты разорвала мое платье!
– Ну, что поделать, если мне тогда так было нужно!
Внезапно все это стало казаться смешным. Все наши перепалки, все гримасы, все маленькие выходки – все это превратилось в затянувшуюся шутку. Мы стояли рядом и во все горло хохотали над событиями последних нескольких месяцев, и я вдруг поймала себя на том, что испытываю желание позаботиться о ней, как это было с Марли.
Внезапно она осеклась и отвела глаза:
– Я сделала столько некрасивых вещей, Америка. Мне теперь ужасно стыдно за мое поведение. Отчасти это была реакция на стресс, но главным образом я вела себя так, потому что готова была на все ради того, чтобы заполучить Максона, а через него и корону.
Я с легким изумлением уставилась на свою руку, которая легонько похлопала Селесту по плечу.
– Откровенно говоря, – начала я, – на мой взгляд, тебе вовсе не нужен Максон, чтобы получить от жизни все, чего ты хочешь. У тебя есть энергия, есть талант, а самое главное – способность добиваться своего. Полстраны отдало бы что угодно, чтобы иметь эти качества.
– Знаю, – отозвалась она. – Не думай, я отлично понимаю, как мне повезло в жизни. Просто мне трудно смириться с тем, что… Ну, с тем, что я могу кому-то уступить.
– Так не смиряйся.
Она покачала головой:
– У меня нет ни единого шанса, так ведь? С самого начала ему нужна была только ты.
– Не только, – призналась я. – Еще Крисс. Она тоже в лидерах.
– Хочешь, я сломаю ей ногу? Я могу. – Она фыркнула себе под нос. – Да шучу я, шучу.
– Пойдем обратно в Женский зал? В последнее время все просто сами не свои от беспокойства, а с тобой все как-то веселее.
– Не сейчас, ладно? Не хочу, чтобы остальные видели, что я плакала. – Она бросила на меня умоляющий взгляд.
– Я буду нема как рыба, обещаю.
– Спасибо.
Повисла неловкая пауза, как будто одна из нас должна была сказать что-то еще. То, что Селеста вдруг обнажила передо мной свою душу, очень много для меня значило. Наверное, я не смогу до конца забыть все, что она мне сделала, но, по крайней мере, теперь я понимала, что ею двигало. Добавить мне было больше нечего, поэтому я помахала ей рукой и вышла.
Лишь закрыв за собой дверь, я спохватилась, что забыла взять книгу. А потом вспомнила диаграмму со своим улыбающимся лицом и огромной цифрой рядом с ним. Я решила, что за ужином нужно подергать себя за ухо. Максон должен знать об этом. Может быть, когда он узнает, что думают обо мне люди, это подтолкнет его проявить свои чувства.
