Фреда Уоррингтон - Янтарная Цитадель
Над ней склонялся элир, и лик его сиял собственным светом, такой близкий, что девушка могла, подняв голову, поцеловать его. Приближение его наполнило Танфию сверхъестественным ужасом перед чем-то, чего не удержала память – падение во тьму, и две бегущие сквозь лес фигурки в сером и лиловом, оставившие позади загадочную и несказанную драгоценность.
Танфия проснулась, тяжело дыша, и толчком села на кровати. Завидев собственное отражение в высоком зеркале у дальней стены, она чуть не подпрыгнула – и тут же увидала элира снова. Он был за стеклом, и пальцы его пытались выдавить зеркало изнутри.
«Ты должна прийти», прошептал он. Губы элира шевелились, но голос звучал прямо у девушки в голове. «Время на исходе».
– Кто ты?
Он не слышал ее.
«Иди ко мне, Танфия. Скорей, пока меня не сковали вновь. Ты нужна нам. Они грядут! Найди меня, умоляю, пока еще не поздно!».
От элира исходил торопливый ужас. Зеркало потемнело, и незваный гость исчез. Танфия заозиралась, но взгляд ее наткнулся лишь на упавшую на прикроватный столик маленькую луну – навершие элирского ножа ослепительно сверкало в темноте.
– Что же ты со мной делаешь?! Как мне тебя отыскать?!
Обессиленная, она снова рухнула на подушки, сжимая элирский дар, чье холодное сияние все не угасало. Сон не шел. В конце концов девушка встала, стараясь не потревожить спящего поэта, торопливо оделась, и написала три записки – одну Руфриду, одну Сафаендеру, и последнюю – Изомире.
– Ну, Танфия, чем могу помочь?
Элдарет, которому девушка послала письмо, встретил ее в ворот Янтарной цитадели. Над холмами на восходе едва завиднелся первый отблеск зари, и город еще спал.
Странник не взял коня, и Танфии пришлось спешиться, чтобы поговорить с ним.
– Прости, что так несусветно подняла, но дело важное.
– Я, знаешь, пташка ранняя. Ты меня не разбудила.
– Мне нужна помощь… и обратиться больше не к кому.
Танфия извлекла из кармашка померкший элирский клинок.
– Этот нож – я рассказывала, как набрела на него. Этой ночью ко мне снова явился тот элир. Он, кажется, в отчаянии, и умолял меня о помощи. Я должна отыскать его – но я не знаю, как! Помоги мне!
Элдарет в задумчивости потер небритый подбородок.
– Польщен, что ты обратилась ко мне, но я, право, не в силах истолковать твои виденья. Если ты уверена, что это не просто сон…
– Нет! – отрезала девушка. – Гелананфия упоминала, что ходила за советом к провидцу. Может, он сумеет дать мне подсказку.
– А, провидец Лис. – Глаза Элдарета лукаво блеснули. – Да, этот мог бы. Если еще не до конца свой дар пропил.
– Звучит не слишком многообещающе.
– Провидец он хороший. Даже, пожалуй, лучший. Правду он тебе покажет; а коли не поймешь – это уже не его вина… если ему верить! Но отсюда до его хибары два дня пути.
– Плевать! – Элдарет с сомнением глянул на нее. – Пожалуйста! Если я не пойму, что все это значит, я с ума сойду!
– Тебя не будет четыре дня самое малое. Твои друзья начнут волноваться.
– Им я уже оставила записки, что уезжаю по делам. Только объясни, как найти его!
– Ну уж нет, одна его ты искать не станешь. Больше я тебя не отпущу одну плутать по глухомани. Я еду с тобой.
Девушка затаила дыхание.
– Правда?
– Честно сказать, мне это будет полезно. Мы с Гелананфией кое в чем разошлись. У меня так и так дела в провинции, так что отправляться могу хоть сейчас. Пошли со мной в конюшню. Перекусим перед дорогой, я оседлаю коня, и в путь. Только прихвачу вина и припасов, чтобы ублажить несчастное создание.
– Гелананфию?
– Вообще-то провидца. – Странник ухмыльнулся.
Танфия уже успела обзавестись платьем по последней парионской моде – тонкая охряного цвета сорочка, штаны и легкая – для теплых плащей было слишком жарко – накидка густого изумрудного цвета, да крепкие кожаные туфли. Элдарет же облачился в свой старый дорожный костюм грязного буро-зеленого оттенка, и коня выбрал все того же гнедого, которого добыл в день, когда путешественники встретились с Мириасом и Зорей. «А ведь это, – подумалось девушке, – его истинное лицо. Без претензий и прикрас».
Путь их лежал через неописуемой красоты края. Кутались в туман крутые зеленые склоны, в предрассветных теня долины казались бездонными. То тут, то там на вершинах холмов вставали одинокие скалы или вековые деревья. На севере вставали, уходя за окоем, серебряные вершины, один вид которых наполнял сердце девушки радостью – то были Змеевичные горы, еще одно предание, ставшее для нее явью.
– Здорово снова отправляться в путь, – пробормотала она.
– Вижу, тут мы с тобою сходимся, – с улыбкой заметил Элдарет. – Оба мы стремимся скрыться от чего-то. Но я полагал, что ты счастлива.
– Должна была бы, но… Ну что делать, когда любишь двоих одинаково сильно? – Танфия обнаружила, что пересказывает страннику все свои терзания; становилось легче от того, что смотрит она кобыле между ушей, а не на своего спутника. – Я была на волосок, вот на столечко от того, чтобы вернуться к Руфриду, потому что с ним у меня куда больше общего, чем будет когда-либо с Сафаендером. Я думала, и он этого хочет; а его захомутала эта Аштарь! Не знаю, о чем Руфе вообще думает! То ли решил меня вернуть и бросить, чтоб побольней было? То ли такой благородный, что отдает меня Сафаендеру?
– Но разве ты не хочешь остаться с Сафаендером?
– Я его боготворю. Только доверять ему я не буду никогда. Ты его знаешь.
Элдарет хохотнул.
– О да! Но при всех его пороках в глубине души он добрый человек. Верный.
– Знаешь, не больно сладко было узнать, что он любит меня, потому что почти весь свет любит, – проныла Танфия в слезливой саможалости. – Он умолял меня выйти за него… но это он, наверное, всем девушкам говорит. И парням тоже.
– А во это интересно! Я почти уверен, что до сих пор он никого не просил об этом.
– Правда?
– Может, разрушение театра потрясло его больше, чем я думал. Это всех нас затронула. Ты согласилась?
– Я не могла. На что бы я соглашалась? На то, чтобы всю жизнь делить его с восхищенными поклонниками – если не с любовницами. Не знаю, смогла бы я такое вынести.
– Суровая ты женщина, Танфия. Это и хорошо. Но он от тебя без ума.
– Ага. Пока я рядом. Но мне кажется, что если я уйду, он и не заметит. Сердце у него не разобьется. Руфрид меня по крайней мере ревновал отчаянно. Странное дело – Сафаендер ни разу не причинил мне боли. Даже узнав про Линдена, я его простила. Не злилась ничуть. Так почему все, что делает Руфрид, мне – как нож острый?
– Не стану указывать на очевидное, но ты, похоже, выбираешь между покоем и бурей.
