Вера Камша - Сердце Зверя. Том 1. Правда стали, ложь зеркал
Точно никто не знал, а гадать не захотелось.
Ожидание затягивалось. Жермон водил трубой — подсчитывал вытягиваемые на берег лодки и солдат вокруг них. Не меньше трех сотен… Нет, вот еще лезут, и все равно батальона пока хватает. Если он подойдет вовремя, разумеется.
Ариго прислушался. Без толку. Тишину нарушали разве что птицы, вернувшиеся к своим очень важным весенним делам, и все та же канонада. Да еще иногда за спиной фыркали и звенели железом лошади. Странно, что здесь нет комаров. Болото есть, а комаров — нет. Может, травки какие-то… Ариго попробовал припомнить, что растет в болотах, кроме незабудок и осоки, но уроки мэтра Капотты вылетели из головы двадцать лет назад, а в Торке болот не было, как и лодок. И там не приходилось любоваться на приближающегося врага в обществе двух ледяных полковников и полусотни не годных для драки в камышах кавалеристов.
Будь рядом не Гирке, Жермон что-нибудь обязательно бы сказал. Вслух и громко. Но «лиловые» располагали к сдержанности, а дриксы вовсю спихивали лодки на воду, забирались внутрь, разбирали весла. Самые спорые могли бы уже отплывать, но осторожничали — ждали, пока на воде не окажутся все лодки. Ну ждите, ждите…
Топот копыт. Наконец-то.
— Господин генерал, приказ передан, эскадрон выступил. Скоро будет здесь.
— Здесь ему делать нечего. Дриксы высадятся ниже.
— Простите, господин генерал, ошибся. Полковник Лецке сказал, что свернет с дороги за тысячу бье отсюда.
Тысяча бье? Пожалуй, верно. Наконец-то отплывшие дриксы вовсю воевали с течением на середине залитой солнцем реки. Их снесло уже довольно прилично, снесет и еще, как раз в объятия драгун. Ариго тронул усы и подошел поближе к берегу, наблюдая за флотилией. Та шла быстро и слаженно, но отнюдь не казалась опасной. Солнечные блики, синее небо, зеленая травка, щебет птичек над головой… Простите, эти птички предпочитают крякать.
— Мой генерал, смотрите!
— Боюсь, «гуси» тоже заметили.
Справа, примерно там, куда нацелились дриксы, из прибрежных зарослей с шумом поднимались утки. Одна за другой. Леворукий, сколько же их тут!.. Серо-бурая тучка с обиженным кряканьем шарахнулась к реке, увидела лодки, кое-как развернулась и рванула наискось через реку. Все ясно — Лецке «повезло». С разбегу вломившись в заросли, драгуны спугнули всю эту мечту охотника, чем и подали весть о своем прибытии.
Весть оказалась незамедлительно принята, наверное, даже с благодарностью. Дриксы начали дружно поворачивать, по ним ударили разрозненные выстрелы — то ли один из дозоров, то ли не сдержался кто-то из драгун. С лодок ответили столь же редким и недружным огнем. Еще бы, слитный залп и перевернуть может.
— Леворукий… Удирают! — не сдержался Жермон. Придд и Гирке вежливо промолчали. На берег выскочил драгун отчего-то в одном сапоге. Выстрелил. Торопливо, не целясь, но «крашеный» на третьей слева лодке выпустил весло и навалился на товарища. Эта жертва оказалась единственной. Флотилия выскочила на середину реки, и пальба стихла сама собой. Талигойцы, увязая по колено в желтоватой грязи, один за другим выбирались из камышей. Можно было представить, что они сейчас думают о водоплавающих, хоть крякающих, хоть гребущих. Последние изо всех сил работали веслами, явно желая произвести высадку слаженно и без потерь. Правда, на собственном берегу.
3— Наконец-то, — улыбнулась Катари, — наконец-то ты зашел, а то Эрвина я вижу чаще, чем тебя.
— Я исправлюсь, — пообещал Робер, целую горячую щечку. — Придет Дорак и будет обо всем думать, а я стану держать тебя за руку.
— Повитуха это сделает лучше, — засмеялась сестра, — а ты все равно отыщешь себе какое-нибудь дело.
— Пока я нашел дело тебе. Есть девушка… Принцесса Елена, вот ее письма…. Я был вынужден их прочесть, там нет ничего важного, кроме… любви. Наверное, письма надо вернуть, только девушка очень любила Альдо и была… так откровенна. Ее отцу теперь это вряд ли понравится.
— Не думаю, что это ему нравилось и раньше. — Катари задумчиво свела брови. — Фома просто тянул время. Жаль, если девочка влюбилась всерьез. Живого можно забыть, а несбывшееся в юности — это навсегда… Конечно, Робер, я напишу принцессе Елене, но сами письма лучше оставить здесь. Пока не будет надежной оказии.
— Ты — умница! — Эпинэ с нежностью посмотрел на измученную молодую женщину. Если б тогда выжил Мишель, а не он…
— Мне бы тоже не хотелось, чтобы читали мои письма, мои личные письма, правда, я ничего не писала. Не из осторожности, просто моих писем никто не ждал… Ты выглядишь усталым. Что ты сегодня делал?
— Проводил Ноймаринена до ворот и немного поболтал с Карвалем. На надорском тракте неблагополучно — дезертиры перехватывают обозы.
— Ты уверен? — Катари слегка подалась вперед. — В том, что это дезертиры?
— Добрая половина мерзавцев Люра разбежалась. На юге этой сволочи делать нечего, в Ноймаринен — тем более, а вот между Надором и Кольцом Эрнани… Многие оттуда родом, куда им еще деваться! Ничего, Карваль порядок наведет. Ты в самом деле решила ехать в Ноймар? А как же Ариго?
— Я хочу увидеть детей, и я должна увидеть Георгию и все ей рассказать, иначе будет не по-людски… Скоро я избавлюсь от регентства, но королевой-матерью я остаюсь. Пусть все видят, что мы вместе — юг и север, вдова Фердинанда и регент. Сейчас это не так важно, но к зиме… Жить станет трудно, труднее, чем раньше, люди устанут, будут недовольны. Нельзя давать им повод усомниться… в оставшихся Олларах.
— Леворукий! — некстати ляпнул Робер, глядя на сестру, то есть на королеву. Катари опять думала о том, о чем следовало подумать ему. — Прости, я совсем одурел, ты ведь ненавидишь политику…
— А тебе нравится быть Первым маршалом и вождем? Но ты справлялся и в Эпинэ, и здесь… И я пытаюсь, как могу… Это хоть немного искупает то, что я натворила по молодости.
— Я натворил больше.
— Не ты. Тебя заставляли. Сначала — дед и отец, потом — мятежники, а я захотела стать королевой, только великих королев не бывает… Женщина становится великой только в любви и служении, я это поняла слишком поздно. Про герцога Алва по-прежнему ничего не известно?
— Я бы тебе сказал…
— Да, конечно. Я написала несколько писем, не очень королевских, но мне кажется, они нужны. Посмотришь?
Она просто хочет любить и быть любимой, а политику ненавидит и боится, но делает, что может. Малышка разбирается в этом болоте всяко лучше, чем угодивший в маршалы даже не полковник. Стыдно.
— Ты все знаешь лучше меня.
— Но ты должен прочитать. Кто-то из регентского совета должен…
