Абрахам Меррит - Лик в бездне
Я снова кивнул. Затем вынул из кармана веревочку с узелками, сплетенную из волос, положил ее на поднос и поднес к ней спичку. Она начала гореть, извиваясь, как маленькая змея, и при этом крошечные узелки сами развязывались. На подносе образовалась кучка пепла.
— Я думаю, что сегодня больше ничего не будет, — сказал я, — но все-таки будьте настороже, как всегда.
Я снова упал на стул и закрыл глаза.
Да, Брейл не показал мне души, но я поверил в мадам Менделип.
Глава 11
Кукла убивает
Конец ночи. Я спал крепко и без снов. Проснулся я как обычно, в семь. Я спросил телохранителей, не слышно ли чего-нибудь от Мак-Кенна, и они ответили отрицательно. Я был немного удивлен, но они, казалось, не придали этому особого значения. Они скоро должны были смениться. Я предупредил их, чтобы они никому ничего о событиях ночи не рассказывали, за исключением Мак-Кенна, и они уверили меня, что будут молчать. Кроме того, я предложил им, чтобы они дежурили в комнате, а не у дверей.
Рикори спал крепко и спокойно, состояние его было отличное. Я подумал, что второй шок как бы противодействовал первому. Когда он проснется, он сможет говорить и двигаться. Я сказал об этом его людям. Я видел, что они горят желанием задать ряд вопросов, но я дал понять, что отвечать не собираюсь.
В десять тридцать ко мне забежал Брейл позавтракать и доложить о больных. Я рассказал ему о ночных делах, умолчав, правда, о шапочке сиделки и моем печальном опыте. Я сделал это потому, что Брейл ухватился бы за эту шапочку. Я сильно подозревал, что он был влюблен в Уолтерс и что я не смогу в этом случае удержать его от визита к кукольной мастерице. Это было бы опасно для него, а его наблюдения не имели бы никакой цены для меня. Кроме того, узнав о моем опыте, он отказался бы оставлять меня одного. А это помешало бы моему решению увидеть мадам Менделип наедине (за исключением Мак-Кенна, который наблюдал бы за мной извне).
Что могло получиться из этого, я не знал. Но только это могло спасти мое самоуважение. Признать, что все случившееся было колдовством, волшебством, сверхъестественным, — означало сдаться на милость суеверия. Ничего нет сверхъестественного! Если что-нибудь существует, оно должно подчиняться естественным законам. Мы можем не знать этих законов, но они существуют.
Если мадам Менделип обладает неизвестным значением, я должен раскрыть его. Тем более, что я смог предугадать ее технику. Во всяком случае, я должен ее увидеть. Но сегодня был день моих консультаций, и до двух часов дня я не мог уйти. Я попросил Брейла остаться на дежурство после двух. Около двенадцати сиделка позвонила и сообщила, что Рикори проснулся, может говорить и просит меня прийти.
Он улыбнулся мне, когда я вошел. Я нагнулся послушать его пульс, и он сказал мне:
— Я думаю, вы спасли больше, чем мою жизнь, доктор Лоуэл, благодарю вас, я этого не забуду.
Немного цветисто, но в его характере. Это показывало, что мозг его работал нормально, и я успокоился.
— Да, вы были плохи. — Я погладил его руку.
Он прошептал:
— Были еще случаи смертей…
Мне захотелось узнать, помнит ли он что-нибудь о том вечере. Я ответил:
— Нет, но вы потеряли много сил с тех пор, как Мак-Кенн привез вас сюда. Я не хочу, чтобы вы много разговаривали сегодня… — И добавил обычным тоном: — Нет, ничего не случилось. О, да, вы упали с кровати сегодня утром. Вы помните?
Он посмотрел на людей, потом на меня и сказал:
— Я слаб, очень слаб. Вы должны быстро поставить меня на ноги.
— Вы будете сидеть через пару дней.
— Меньше, чем через два дня, я должен встать. Есть одна вещь, которую я должен сделать. Я не могу ждать.
Я не хотел, чтобы он волновался, и сказал решительно:
— Это зависит только от вас. Я дам указания о вашем питании. Кроме того, я хочу, чтобы ваши ребята оставались в комнате.
— И тем не менее вы хотите уверить меня, что ничего не случилось, — сказал он.
— Я хочу, чтобы ничего не случилось.
Я нагнулся над ним и прошептал: “Мак-Кенн расставил людей вокруг ее жилища. Она не сможет убежать”.
— Но ее слуги способнее моих, доктор, — ответил он.
Я взглянул на него — глаза его были непроницаемы. Я прошел в кабинет в глубокой задумчивости. Что знал Рикори?
В половине первого позвонил Мак-Кенн. Я был так рад услышать его голос, что даже рассердился.
— Где ты был?.. — начал я.
— Слушайте, док, я у сестры Питерса, Молли, — перебил он меня. — Приходите скорее.
Это требование еще больше рассердило меня.
— Не сейчас, я освобожусь после двух.
— А не можете ли вы все-таки приехать? Что-то случилось, и я не знаю, что делать.
В его голосе слышалось отчаяние.
— Что случилось? — спросил я.
— Я не могу сказать по… — голос его снизился, стал мягким, я слышал, как он сказал: “Успокойся, Молли, это не поможет”. И затем мне: — Ну, хорошо, приезжайте, когда сможете, док, я подожду. Запишите адрес. — Затем, когда он все продиктовал, я услышал, как он сказал: “Оставь это, Молли! Я не уеду от тебя”. Он резко повесил трубку.
Я вернулся к столу обеспокоенный. Он даже не спросил о Рикори — это было само по себе тревожным признаком. Может быть, Молли узнала о смерти брата и ей стало плохо? Я вспомнил, что Рикори говорил, что она ждет ребенка. Нет, я чувствовал, что паника Мак-Кенна вызвана чем-то большим. Убедившись, что серьезных вызовов нет, я попросил дежурного отсрочить их, заказал машину и назвал адрес Молли.
Мак-Кенн встретил меня на пороге, лицо его похудело и осунулось, в глазах стояло загнанное выражение. Он молча пропустил меня через гостиную. Я увидел женщину с плачущим ребенком на руках. Мак-Кенн провел меня в спальню. На кровати лежал мужчина, накрытый покрывалом до подбородка. Я нагнулся, попробовал пульс, сердце. Он был мертв. Мак-Кенн сказал:
— Муж Молли. Осмотрите его, как босса.
Я почувствовал исключительно неприятное чувство. Питерс, Уолтерс, Рикори, этот лежащий передо мной — будто какая-то рука специально направляла меня; когда же это прекратится?
Я раздел мужчину, вынул из сумки увеличительное стекло и зонды. Я осмотрел все тело, дюйм за дюймом, начиная от области сердца. Ничего… Я перевернул тело и сейчас же в основании черепа увидел крошечную точку. Я вынул самый тонкий зонд и ввел его. Зонд — и опять у меня возникло ощущение бесконечного повторения — свободно скользнул в отверстие. Я слегка пошевелил им. Что-то вроде длинной тонкой иглы было введено в то место, где позвоночник соединяется с мозгом. Случайно, а может быть, потому, что игла дико вращалась, чтобы прервать нервные пути, случился паралич дыхания. Это вызвало моментальную смерть. Я вынул зонд и повернулся к Мак-Кенну.
