Геннадий Ищенко - Счатсливчик Ген
До вечера прибыл еще один наблюдатель. Противник начал сборку больших метателей, судя по внешнему виду — баллист, причем римских баллист, а не стрелометов, которые позже стали так называть. Дарн атаковать не решался, обмениваясь гонцами с генералом Загом, и я его прекрасно понимал: врагов было в полтора раза больше, чем солдат у генерала. Но и нас он о помощи не просил.
— Наверное, завтра все решится, — сказал я Гласу. — Прикажите, генерал, чтобы все ваши люди сейчас отдыхали. Охранение обеспечит орден. Пусть только получат и примерят доспехи. И выделите тех, кто будет в передних рядах, пусть возьмут дополнительную броню.
Утром на завтрак выдали одну кашу без мяса. Все молча съели свои порции, еще раз проверили экипировку и начали выдвижение в сторону противника. Через два часа впереди раздались глухие раскаты взрывов, и минут через пятнадцать на взмыленных лошадях примчались наши наблюдатели.
— Утром мы заметили, что на плацдарме осталось всего около тысячи человек пехоты, — рассказывал нам старший группы. — Остальные пехотинцы и кавалерия куда-то исчезли. Соседи это тоже сразу увидели и, видимо, решили воспользоваться. Они вышли двумя колоннами к позициям гардейцев и атаковали. Шла только пехота, конница Дарна в атаке не участвовала.
— Какая у него конница, — махнул рукой Глас. — У нас и то больше всадников. Они так и шли до позиций гардейцев колоннами?
— Нет, господин генерал. Несмотря на ругань офицеров, они рассыпались по полю и побежали к метателям.
— Как это вы могли слышать их ругань? — спросил Глас.
— Я оставил ребят на прежнем месте, а сам проехал вперед. Они подняли такую пыль, что почти ничего не было видно.
— Ладно, рассказывай дальше.
— Дальше гардейцы дали залп из баллист и среди наших с грохотом начали появляться клубы дыма. Многие попадали убитыми или ранеными, но далеко не все. Кажется, им навстречу выскочила кавалерия противника, но точно не скажу: у меня конь сбесился от шума и понес. Хорошо еще, что он поскакал в нужную сторону. Пока я с ним справился, там уже все закончилось. Если кто и выжил, я их не видел, и мои ребята — тоже.
— Глас, — сказал я генералу. — Поднимайте людей. Нам все равно вступать в бой, а если поторопимся, может быть, поможем уцелевшим. Уводите всю свою кавалерию за холмы. Мы ее пока не будем использовать. Маркус, конных братьев отошли туда же. Через рощу смогут пройти только пешие.
Мы выступили из лагеря и быстрым шагом двинулись к месту боя. При подходе я крикнул шедшим впереди бойцам:
— Всем копья на изготовку, лучникам приготовиться! Сбились плотней! Командуйте, Глас, а то я сорву голос так орать.
В колонну мы не строились, потому что неровная местность и обилие кустов мешали такому перемещению. Двигались толпой, в которой солдаты и братья были заранее разбиты на небольшие группы по семь — десять человек. Противника увидели, когда вышли на открытое место. Сотен пять всадников гоняли еще уцелевших солдат корпуса Дарна и добивали их на наших глазах.
— Лучники, — закричал Глас. — Начали! Цельтесь в лошадей, на них доспехов нет!
Полторы сотни наших лучников ускорили шаг, на ходу опустошая колчаны. Ржали и падали раненые кони, валились на землю сбитые стрелами всадники. Как оказалось, защита на гардейцах была намного хуже нашей. Им всем просто нашили на кожаные куртки многочисленные железные бляхи. Рубящий удар они держали неплохо, а от колющего защищали слабо, и большинство стрел попадали в незащищенные места, лишь изредка отскакивая от блях. Скоро стрелы закончились, и бойцы, отбросив луки, взялись за мечи. Как выяснилось позже, мы своим вмешательством спасли две сотни солдат Макроя. Понеся заметные потери, вражеская конница вышла из боя. В этом бою мы вывели из строя сотни три всадников. С нашей стороны было лишь несколько легко раненных. Однако скоро ситуация изменилась. На поле боя появились вражеские лучники, которые нас обстреляли. Ответить им было нечем, и теперь потери начали нести мы. При отсутствии цельных доспехов и ростовых щитов устоять под дождем стрел было невозможно. Хорошо, что стрелы у них быстро закончились. Теперь враг должен был выпустить против нас пехоту. Кавалерия в армиях этого мира из-за отсутствия лат сражалась только с кавалерией и использовалась для преследования уже бегущего неприятеля и добивающего удара. Опрокинуть готовый к сопротивлению строй пехотинцев, имеющих на вооружении копья, конница не могла.
Мы не стали брать в этот бой арбалеты. Армейский арбалет — очень громоздкая и тяжелая штука, и он требует много времени на перезарядку. Быстро с ним бежать, да еще через лес — задача для атлета, а чтобы нормально использовать арбалетчиков, их нужно поместить в середину каре и охранять мечниками или копейщиками, пока они стреляют и перезаряжают свое оружие. Людей для такого построения у меня было мало. Я раньше не сталкивался со здешней армией, только с гвардией, которая больше занималась охраной знатных персон, а не сражениями в поле, поэтому только сейчас увидел, насколько беззащитны бойцы против метательного оружия. И это при наличии хоть какой-то защиты. А до этого был только небольшой щит, который пехотинец носил, закинув на ремне за спину. Им, конечно, можно было прикрыться от одиночной стрелы, но не от массированного обстрела. Наша защита тоже требовала улучшения. Так конечности, кроме наручей, ничем не защищались, и ран в них было много. А попробуйте бежать со стрелой в ноге!
Пауза в бое закончилась, когда появилась вражеская пехота. Гардейцев было намного больше, чем нас.
— Отступаем к роще! — скомандовал я. — Помогайте раненым и держитесь группами. Да шевелитесь вы быстрее! Если задержимся, сомнут! Офицерам передать команды по цепочке!
До накатывающегося на нас вала ощетинившихся сталью людей оставалось шагов двести, когда мы в том же порядке, в котором наступали, побежали в сторону рощи. Кавалерия гардейцев дважды пыталась врубиться в наши ряды, поэтому приходилось останавливаться и отбиваться копьями. Мы нанесли всадникам немалый урон, но теперь пехота начала наступать нам на пятки. Слава богу, что среди преследователей не было лучников, иначе они смогли бы отстреливать нас на выбор. Не сильно нам тогда помогли бы пластины из тонкой стали на спинах, да и не у всех они были. Задерживали раненые, которым приходилось помогать. Уже перед самой рощей задние ряды наших бойцов повернулись к преследователям и по команде разом метнули копья, сначала свои, а потом и те, которые им передали из передних рядов. С такого расстояния было трудно промахнуться в плотный строй солдат. Пронзенные копьями, они падали десятками, а мы, задержав преследователей, поспешили скрыться в роще. Копья нам теперь были не нужны и только задержали бы отступление. Бег через эту рощу я запомнил на всю жизнь. Было уже по-летнему жарко, а при длительном беге в доспехах и коже создавалось ощущение, что попал в парилку. Пот заливал глаза, одежда постоянно норовила зацепиться за сучья и кусты, меч уже больше не казался продолжением собственной руки, а ноги начали наливаться свинцовой усталостью. А ведь я еще не тащил за собой раненого товарища, как некоторые. Когда деревья поредели, и мы выбежали из рощи, преследователи были в пятидесяти шагах. Не останавливаясь, мы бросились к холмам, а гардейцы, наоборот, остановились, чтобы осмотреться и оценить обстановку. Долго им так стоять не дали. Задние ряды еще находившихся в роще солдат пытались быстрее из нее выбраться и напирали на своих товарищей. Когда мы добежали до подножия ближайшего холма, у края рощи скопились уже тысячи две пехотинцев, а из-за ее края показалась шедшая в обход вражеская кавалерия. Увидев ее, пехотинцы приободрились и двинулись вперед. Братья не сплоховали, и требюше дали залп. Шесть снарядов, кувыркаясь, пролетели над нашими головами и врезались в плотную массу людей. Еще четыре таких же гостинца упали среди конницы. Все снаряды взорвались почти одновременно. Когда в толпе срабатывает мощное, начиненное сталью взрывное устройство — это страшно. Когда же их целый десяток… Когда смолкли звуки разрывов, стало слышно, как заходятся криком от нестерпимой боли сотни людей. А прислуга требюше, которые стояли на холмах, уже производила их перезарядку для повторного выстрела. В первые мгновенья ничего не было видно из-за дыма и поднятой взрывами пыли. С той стороны, где находилась кавалерия, доносились отчаянные крики людей и конское ржание. Из облака пыли выносились отдельные лошади, а со стороны тоже скрытой дымом рощи слышался несмолкаемый многоголосый вой. Вроде я недолго осматривался, но за это время увеличенная вдвое прислуга метателей успела их зарядить и сделать повторный залп. Взрывы на мгновенье приглушили человеческие крики, а когда они смолкли, крики и стоны стали еще громче. Хотелось упасть на землю, заткнуть уши или бежать отсюда без оглядки, лишь бы этого не слышать. Я не сделал ни того, ни другого, я просто пошел к месту бойни. Поднявшийся ветер сдул в сторону пылевое облако, и стали видны лежавшие на земле многие сотни тел. Почти все лежали неподвижно, но некоторые пытались ползти, испуская при этом жуткие крики. Часть уцелевших была обожжена, у многих виднелись жуткие раны, и почти все они были контужены. Я обнаружил, что рядом со мной стоит бледный Глас.
