Оксана Демченко - Королевский маскарад
– Его теперь зовут Орильр, он сменил имя после войны. У короля шестеро детей.
– Однако! – восхитился уже Эдиль.
– Три дочери и столько же сыновей. Старший – Лильор. Младший – Нориль.
– Приплел еще одного храна из наших, – усмехнулся Виоль. – А средний сын Лиля, по этой логике, – Лоэль. Трое их было бессменно при Единственной кроме меня: Лильор, Лоэль и Нориль. И раз ты не назвал одного и так нелепо пристроил мне ножны на спину, да еще клинки подсунул известно чьи… вывод напрашивается сам. Эдиль, мы сейчас наблюдаем сына нашего Лиля. Чуток худощав, еще не воин, но неглуп и упрям – уже неплохо. Дай я тебя обниму, Лоэль-а-Тэи, садись на спину, и поехали пугать местное население. Кстати, надеюсь, табун никто не разогнал без меня? А то клинки есть, копыта имеются, подраться я бы не отказался. – Хран еще раз осмотрелся, ловко забросил клинки за спину и тряхнул волосами, внимательно изучая группу людей льда. – Впрочем, не повезу я тебя. Тут имеются такие милые девушки… и не трусихи, кстати.
Эдиль безнадежно махнул полупрозрачной рукой и тоже обернулся к тихо ожидающим окончания разговора кайга. Бояться никто и не подумал, что правда, то правда! «Жены» Лоэля выглядели гордыми невообразимо. Дюпта радовался и жестами, весьма доходчиво, обещал Виолю много врагов и свою посильную помощь в их уничтожении.
Хран загарцевал, еще раз тряхнул волосами, сильно смахивающими на настоящую гриву, попробовал расправить короткие пластинчатые крылья. Девушки все поняли, захихикали – и пошли знакомиться. Они хотели кататься, не боялись замерзнуть и вообще находили странное существо красивым и добрым. Непонимание сторонам этого несложного разговора не грозило. Эдиль еще раз усмехнулся и неспешно двинулся в сторону стойбища. Там видели столб пара и уже готовились к чему-то необычному. Но ведь не настолько! Вождь замер статуей, старейшины на всякий случай поклонились пониже: вдруг крылатые – родня самих кангэ, богов ледяного мира? В легендах могучие шаманы умеют звать богов. Но видеть подобное никому не доводилось.
«Хоть в ноги не упали», – с облегчением подумал Лоэль. И догадался: из-за храна. Разве бог станет катать на спине чужих невоспитанных жен? А этот – катает. Сигэ пищит, Сыру визжит… Снежная пыль – сплошной завесой, комья наста и льда со свистом разлетаются во все стороны. Двигается хран удивительно быстро, легко и мягко для своих немалых размера и веса.
– Иногда я думаю, что хранам окончательно запретили общаться с королевой из-за него, – вздохнул Эдиль. – В бою бесподобен. Но при дворе… Вот точно как сейчас. Даже не выяснил, кто эти девушки, есть ли у них муж, будут ли их ругать за странное поведение… Хуже Виоля себя вела только алииа Мильоса. Она жива?
– Погибла вместе с королевой. Что значит – алииа?
– Вы и правда все титулы забыли, – грустно усмехнулся маг. – Алииа – знатная женщина, второй ранг после дании. Имеет право общаться с Единственной и числиться в ее ближней свите. Я был гишо, пятый ранг. Молчать при королеве и смотреть в пол, преклонив колени, – вот мой удел. И при алииа тоже молчать, пока она не заговорит первой.
– Ужасно, – на миг представил себе жизнь древних Лоэль.
– Ужасно, – эхом повторил Эдиль. – Единственная пыталась изменить порядок, но ей не позволили. Может быть, послушай ее наши дании, война бы не была проиграна так сокрушительно и страшно. Слишком многие судьбы оказались разрушены еще до гибели Рэлло. Лиль любил королеву, это мы все знали, но ничего не могли поделать. – Маг глянул вдаль, понуро пожал плечами. – Мильоса была урожденная дании, она старший ребенок в семье знатных. Ее лишили высшего ранга из-за меня. Недостойная пара, тяжелый проступок.
– Эриль говорила, что сестра не…
– Эри жива? – обрадовался маг. – Уже приятно.
– У нее есть дочь, Мильоса. Папа Орильр утверждает, что она ничуть не отличается от прежней Осы. Даже внешне. И характер ужасающий.
Эдиль улыбнулся, благодарно кивнул. Собственное положение между жизнью и смертью его мало занимало, но гибель давно утраченных – огорчила и ранила. Вздохнув, маг вернулся к насущным делам. Он знал древний язык севера. И с удивлением обнаружил, что наречие изменилось не особенно сильно. Добравшись до первых чумов, ледяной эльф уже сносно говорил самые простые фразы. Понимать его сразу и бегло мешало лишь непривычное произношение.
Вождь кое-как очнулся от изумления и стал повторять уже знакомую Лоэлю речь – обязательное приветствие к важному чужому шаману. Старейшины все же упали ниц, вопреки уговорам Тимынтэ и Лоэля. Вблизи чудесные гости выглядели слишком внушительно. Кэлху слегка подвывал от усердия, дополняя приветствие все новыми титулами: дети изначального льда, крылатые духи, сыны первого оленя…
Кое-как он справился с собой и смолк, склонившись до утоптанного снега. «Догадался не звать гостя в чум к очагу и не осчастливливать парой жен – и на том спасибо», – решил Лоэль. В сокращенном варианте остались лишь обещания упоминать ежедневно при общении с духами предков, почитать как старших и оказывать любую помощь.
Эдиль вежливо кивнул, поблагодарил, попросил не величать богами, он ведь просто нидя-шаман в «измененном состоянии, необходимом для боя с бедой». Вождь обрадовался пояснению, осмелел, выпрямился, стал рассматривать дивного гостя открыто. Даже рискнул улыбнуться в ответ на обещание сделать все возможное для полной и окончательной победы над бедой. С тем и расстались. Кэлху удалился в общинный дом – перемывать ледяные косточки новым гостям. А Тимынтэ повел гостей к себе.
Опытный маг зимы, радуя Лоэля практическим уроком, соорудил в считаные минуты белый замок рядом с чумом шамана. Пригласил туда всех и заверил, что внутри не холодно – как раз настолько, чтобы люди не мерзли, а бывшие единороги – не таяли… Эдиль понял интерес юного эльфа и позволил ему самостоятельно соорудить мебель, рассказывая первичные основы зимней магии, не сохранившиеся в воспоминаниях Орильра. Он учил мягко, очень спокойно и обстоятельно. «Наверняка благодаря столь удивительной разности характеров маг и хран смогли ужиться вместе», – вновь порадовался Лоэль. И взялся излагать историю набегов одичавшего табуна, пока Тимынтэ и Дюпта носили в новый «чум» шкуры и умело расстилали на холодных креслах в много слоев. Эдиль дослушал и собрался высказать свое мнение.
Не успел, как раз явился хран. Влетел, с трудом остановившись у самой стены. Сигэ обнимала его со спины обеими руками, Сыру пристроилась на самом крупе, столь же крепко вцепившись в подругу.
– Ну почему так? – вздохнула Сигэ, бережно ссаженная на ледяной пол. – Муж бесполезный, но живой. А его друг и красивый, и веселый, и толковый, но ледяной весь. Однако, пойду плакать.
