Хаген Альварсон - Девятый Замок
И вновь спрятали лицо за веером.
* * *
— Кто это была? — допытывался он позже у Калластэна.
— Это Ласточка. Тиримо Тейпелайне. Она высокого рода.
Тидрек опустил голову. Конечно, глупо было ждать чего-то иного. Любоваться со стороны, как прекрасной статуей…
— Я мог бы вас познакомить, коль таково твоё желание.
Яркие, несбыточные видения пронеслись перед взором. На миг перестало хватать воздуха. Нет, так не бывает. Нельзя остаться для неё бородатым карликом из подземелья…
— Мне нужна мастерская и по меньшей мере месяц на работу.
Калластэн улыбнулся. Он тоже знал сагу о Хёгни сыне Альвара, равно как и песню об Утхере Драконе, что с помощью волшебной личины соблазнил хозяйку замка Таннегаэль. И он знал, что об их любви он станет петь века спустя. А боль не имела значения.
* * *
— Самое драгоценное, самое чистое в мире золото — это золото осенних листьев. Ты не находишь, Айвэ? — спросила сероглазая красавица служанку, которая расчесывала её бесподобные золотые волосы роскошным гребнем из моржового зуба.
Черноволосая Айвэ ничего не ответила. Её ответ, слова слуги, ничего не значил. Кроме того, она не любила осень. Она любила весну.
— Однако же, немногословна ты, милая Айвэ, — прощебетала Ласточка. И крикнула:
— Калластэн!
Тот возник незамедлительно — как всегда, в клетчатом коричневом плаще и белом шарфе, с арфой, украшенной белым буревестником, через плечо. Он согнулся в шутовском поклоне, рассыпав чёрную золу волос.
— Приветствую тебя, моя повелительница! — звонко произнес он.
— Я, кажется, просила тебя не делать так, — лёгкое недовольство скользнуло в её голосе, — впрочем, ты неисправим, мой менестрель.
— Желаешь послушать песню? — спросил Калластэн, заранее зная ответ.
— Нет, милый брат. Мне угодно иное. Говорят, мастер-дверг прибыл сюда.
— Многие прибывают на Лаастенмаа…
— Перестань! — кошкой мелькнуло раздражение. — Я хочу, чтобы ты нас познакомил. Представь мне этого мастера-ювелира. Я недавно гуляла по саду, и его взор задел меня. Он полон огня.
— Это не получится раньше, чем через месяц. Поверь, лучше подождать, потом будет слаще…
Железо, уставшее от крови, было в глазах Ласточки.
— Месяц, брат, и ни мгновением больше!
— Мы ждём веками, — прошептал Калластэн и удалился.
Тиримо оттолкнула служанку, выбросила прочь гребень и сама бросилась прочь. Айвэ плакала, глядя вослед безумной госпоже.
Остров таял в подступающем тумане сновидений.
* * *
— Куда ты ведёшь меня? Что там, наверху? — спрашивал Тидрек.
— На вершину наслаждения, сын Хильда. На вершину Розы Мааре!
У Тидрека закружилась голова — от высоты, от цветочных ароматов, от красоты этого места, а еще — от предвкушения того удовольствия, что было обещано. За дверью, изукрашенной червонным золотом, он ожидал увидеть статую, цветник, дерево, картину, витраж… Но чего он совершенно не ожидал, так это…
…птицы — дюжина разноцветных пичужек выпорхнула в лицо ювелиру, едва Калластэн раскрыл перед ним дверь. Дверг сдержал крепкое словцо. Тидрек оказался в огромном хрустальном шаре. Пол выстелен малиновыми коврами. Стены излучали нежное сияние. А в середине зала стоял престол. Увидев его, Тидрек не поверил своим глазам: тот был целиком вырублен из молодого рубина!
Но ювелир тут же забыл обо всем на свете, когда заметил её.
Облаченная в нежное зелёное платье со множеством вырезов, она утопала в своем роскошном престоле, в своей розе, столь же прекрасна, как и тот дворец. Золотистые волосы, украшенные тончайшей платиновой сеточкой, свободно проливались солнечным светом, прямые, точно лучи. Белые розы, приколотые к изумрудному платью, казалось, источают восхитительный аромат. Она потягивала янтарный напиток из бокала, отрешенно любуясь переливами света в его стенках.
Тидрек не мог поверить, что Калластэн исполнит обещание. Он думал, это была шутка. Но возблагодарил богов — и быстро натянул маску. Лицо обожгло, Тидрек едва не вскрикнул. И в следующий миг — преображенный, высокий, холодно-красивый — шагнул в зал.
Заметив гостя, она неторопливо отложила бокал и поднялась, приветствуя гостя.
— Мастер Тидрек, — произнес Калластэн, улыбаясь, — счастлив представить тебе еще одно сокровище острова Лаастенмаа. Владычица Розы Мааре, Тиримо Тейпелайни. Госпожа Тиримо, — обратился к деве, — это…
— Тидрек сын Хильда, — низко поклонился гость, решительно прерывая Калластэна, — к услугам твоим и всего твоего рода, прекрасная госпожа.
— Радость иметь такого слугу, о благородный сын Хильда, — улыбка расцвела подснежником.
И Тидрек пожалел, что их разделяет по меньшей мере пятнадцать шагов — иначе он нежно припал бы к её тонкой и длинной кольцеукрашенной ладони… И это не выглядело бы нелепостью, как если бы он оставался всё тем же бородатым карликом!
— Я оставляю вас, — Калластэн отвесил очередной шутовской поклон и исчез за дверью.
Между тем Тиримо подошла к Тидреку и протянула руку. Тот несколько замешкался, чувствуя, как жар заливает лицо, однако коснулся устами точёных пальцев — легонько, точно сел мотылёк… Она улыбнулась и указала на кресло. Сама села напротив. Их разделял стеклянный столик, уставленный угощениями.
А также — неловкое безмолвие, сковавшее язык дверга, связавшее его узлом.
Тиримо нарушила молчание первая. Тидрек был благодарен ей за это.
— Как тебе наш остров, мастер? И что ты ищешь здесь?
— Он прекрасен. И воистину достоин такого сокровища, как Тиримо Тейпелайне. И, кажется, сегодня я нашёл то, что искал.
Она засмеялась, и Тидрек обрадовался собственной наглости.
— Расскажи о своих странствиях, Тидрек, сын Хильда!
Он рассказывал. Он сверкал красноречием. Перед серыми глазами Тиримо вскипали восходы и закаты далёких стран, серебрились инеем заснеженные леса и горные вершины, ласкали слух птицы и волны… И не было ничего слаще, чем мечтательная улыбка Ласточки, словно вернувшейся в детство.
Вдруг её взор стал страшно пустым — словно бездонный колодец, словно душа убийцы. Она побледнела, точно пена морская. Её глаза закатились, а дыхание, казалось, пресеклось. Тиримо потеряла сознание, сползла с кресла на ковёр.
— Эй! — крикнул Тидрек. — Врача сюда! Тиримо плохо!
Но никто не ответил. Никого не было рядом. Верную Айвэ забрал Калластэн, а прочие были слишком далеко.
Тогда Тидрек сам бросился к ней.
