Павел Буркин - Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы)
Завязывая ремешки кирасы, девушка совсем расхрабрилась. Теплая, ощутимая сквозь тонкую ткань рубашки, ее рука будто невзначай скользила по его животу, временами якобы случайно спускаясь еще ниже. С каждым таким движением девушка чувствовала, как в штанах принца растет и шевелится то самое, что не вызывало у нее никакого пиетета. У Морреста, если вспомнить, эта штука была и больше, и крепче.
- Ладно, войско от нас не уйдет, - произнес он. - Сними-ка мне штаны и поласкай там ротиком.
- Но... вы же собирались идти за рыцарями? - стремясь закрепить успех, спросила она. Чтобы высокорожденный пьянчужка сказал "нет", нужно попросить, а лучше приказать сказать "да".
- Рыцари подождут, ничего с ними не случится. Давай, приступай. А то недолго и плеткой получить.
В кои-то веки, плавно обволакивая губами хозяйский член, Ирмина испытывала не тоску и омерзение, а радость. Стоит покувыркаться пару часов с вонючим старикашкой, чтобы отвести беду от хорошего человека. Моррест все равно потерян навеки, у него своя героиня, Эвинна. "Буду делать, что умею" - подумала она.
Во рту у Ирмины хозяйский орган чувств рос и креп, как на дрожжах, коннетабль дышал прерывисто и вонюче, высушенные временем руки жадно мяли девичьи груди. Казалось, Ирмина хотела проглотить эту блестящую от слюны колбасу целиком.
- Хватит, - приказал коннетабль. - Становись.
Не чувствуя ничего, кроме скуки и усталости, Ирмина со сладким чмоканьем выпустила принцев конец. Девушка сглотнула скопившуюся слюну, а руки уже задирали украшенную блестами юбку. Никакого любовного настроения не было и в помине, но кто спрашивает желания рабыни? Да и плевать - сейчас она не просто так, а ради дела. Ради того, чтобы тот, кого, в тайне даже от себя, любит, дожил до вечера.
У коннетабля редко получались любовные подвиги с похмелья. Редко и не сразу. Не вдруг получилось и сейчас. Принц Оле беспомощно тыкал своим тараном ей в зад, пришлось Ирмине, скинув тарелки с объедками и бутылки, улечься кверху грудью и пошире раздвинуть ноги. В груди тотчас вцепились костлявые пальцы, теперь принц Оле было удобнее, но все равно пришлось помогать. Как слон в посудную лавку, протиснувшись в Ирмину, он лениво задвигал задом. Обычно это было тоскливо и тягомотно, но сейчас Ирмина ничего не имела против: если Моррест успеет вернуться с победой, вся его дурь уже не сможет повредить.
Но сочное, спелое женское тело, сотрясающиеся от каждого толчка груди делали свое дело: движения коннетабля становились более резкими, размашистыми, глубокими. Ирмина даже почувствовала, как нарастает внизу живота знакомый сладкий жар, наверное, она немножко сошла с ума, но ее распаляла даже ненависть к этому человеку. Да, именно ненависть. Сейчас, когда от него зависела жизнь Морреста, она не презирала хозяина, а ненавидела его.
Оле кончил внезапно, когда она уже понадеялась, что он выбьется из сил и наконец отстанет. Тогда можно будет принести пойла "промочить глотку", и от искушения сделать глоток принц не откажется. А за первым глотком, как свидетельствует опыт, последует второй, третий, четвертый... И через полчаса злосчастный принц придет в то состояние, за которое его и прозвали Мертвецом. Собственно, тогда он и станет безопасен, как мертвец - жаль, не навсегда.
Увы, не получилось, и пришлось снова облизывать надоевшую штуку, языком очищая от семени. Хуже было другое: принц сделал свое дело быстро, даже не особенно запыхался. И в голове у него полегчало. А значит, позор рода Харванидов, иначе Ирмина его про себя не называла, был готов к новым свершениям. И, увы, Боги не послали ему провал в памяти.
- Шевелись, шлюха, - заправляя куцее и сморщившееся "копье" в штаны, скомандовал он. - Через пять минут я должен быть в полном доспехе и на коне. Бегом!
Мысленно костеря принца всеми выученными в "заведениях" словами, Ирмина принялась натягивать кольчугу и кирасу, кирасу... Потом поножи... Потом налокотники, шлем, ножны с мечом... Ирмина делала то, что положено делать оруженосцу, с чувством, что своими руками приближает катастрофу.
А рыцари - этим бы только позубоскалить! Весть о диве дивном - еще бы, главнокомандующий проспался, даже приказы отдает не через рабыню, а лично! - уже облетела лагерь. Ходячие раненные, ополченцы, оставленные в обозе, охранявшие лагерь воины - десять рыцарей и тридцать пехотинцев - все собрались посмотреть на чудо-юдо: трезвого Оле Мертвеца. Это настолько не уладывалось в привычное, что они, чего доброго, еще сыновьям расскажут, что видели принца трезвым.
В седле принц сидел хуже мешка, да и само седло то и дело норовило съехать набок, наверное, конюх плохо затянул подпругу. Но само зрелище Оле Мертвеца в седле и с оружием впечатляло. "Скорее коннетабль протрезвеет..." - ходила по Империи поговорка. Ну вот он, трезв как стеклышко, еще командовать пытается.
- Воины мои! - крикнул Оле Мертвец, подняв руку. - Пока я был болен и без сознания...
Рыцари заухмылялись, едва сдерживая гомерический хохот. По пьяным воплям и звукам рвоты из шатра коннетабля они хорошо знали, что это была за болезнь. Благо, и сами частенько ею "болели" - правда, все же не всегда.
- ...вас ввели в заблуждение, - как ни в чем не бывало, продолжал бледный с похмелья Оле. Разлученный с волшебной жидкостью, он и правда напоминал мертвеца. - Вместо того, - Оле запнулся, приложил палец ко лбу, пытаясь вспомнить, о чем шла речь; наконец, вспомнил: - Вместо того, чтобы исполнять приказ Императора и сражаться с мятежницей Эвинной, ваших товарищей повели на бой с Амори. А алки - наши союзники против восставшей черни и мятежницы Эвинны.
Мысли путались, рвались, мешали друг другу в гудящей голове, казалось, они решили устроить собственную войнушку. Выплюнув изо рта усы и надувшись для пущей значительности, коннетабль продолжал:
- Эта Эвинна провозгласила себя наместницей Верхнего Сколена в составе Империи. Но всем ведомо, что сам отец нашего владыки, Император Валигар, пожаловал Верхний Сколен своему вассалу, королю Амори. Наш Император Кард никогда не протянет руку к чужому, наоборот, он помогает алкам справиться с мятежной чернью. Он послал нас против Эвинны, но что делаем мы? Мы подготовили засаду на пути самого верного вассала короны, Амори, чье войско готовится защитить нас от Эвинны. Нужно немедленно остановить их и отвести на север, наперерез Эвинне! За мной! Предотвратим междоусобицу и нарушение приказа Императора!
Повиновались ему без охоты - больше по душе им был прежний командир, смелый и удачливый комендант Лакхни. Но с принцем крови, коннетаблем, Харванидом, наконец - не спорят. Рыцари и посаженные на лошадей пехотинцы двинулись за остальным войском. О том, что оставляет лагерь без охраны, принц Оле и не подумал.
