Линн Флевелинг - Крадущаяся Тьма
Он схватился за рукоять кинжала и поворачивал его в ране, рассекая мышцы и сухожилия, пока длинное лезвие не уперлось в кость. Горячий яркий фонтан крови брызнул ему на руку.
Мардус выронил Шлем и рухнул навзничь в мелкую воду. От его носа и рта тянулась цепочка окрашенных алым пузырьков, потом она исчезла. Глаза, уже затуманенные смертью, отразили первый маленький яркий краешек солнца, выглянувший из-за тени луны.
Серегил плюнул в воду. Маленькая волна плеснула через край впадины, скрыв на мгновение Мардуса под покрывалом пены. Когда она снова схлынула, на фигуру Мардуса наложилось отражение другого высокого человека. Серегил поднял глаза и увидел стоящего над ним на краю бассейна Нисандера. До них издали все еще доносились звуки сражения.
— Ты хорошо справился, — торжественно сказал маг. — Теперь нужно навсегда уничтожить Шлем. Подай мне его, а потом найди свой клинок.
Серегил наклонился и схватил Шлем за два черных рога — так же, как он схватил хрустальные острия короны месяцы назад. И так же, как тогда, зазвучали голоса невидимых существ, бесплотные духи окружили его, пытаясь помешать.
Синие камни-глаза были теперь живыми; они повернулись в своих глазницах без век и грозно уставились на Серегила, когда тот протянул Шлем Нисандеру.
Старый маг завернул Шлем в полу своего плаща, так что он стал не виден.
— Найди свою рапиру, — повторил волшебник мягко, но решительно. — Мне нужна твоя помощь, Серегил. Ты единственный, кто может мне помочь.
Почти не ощущая ран, Серегил побрел через бассейн, разыскивая свой клинок.
— Нашел! — крикнул он. — Но что…
Слова замерли у него на устах. Пена очередной волны шипела вокруг его ног, и над ним поднималась высокая фигура из его кошмаров. Но на этот раз Серегил знал, какое лицо скрывается под устрашающим рогатым Шлемом.
Лицо Нисандера.
Руки скелета, образовывавшие нащечники, вцепились в него; когти вонзились в щеки, образовав чудовищные ямочки. Колдовские синие глаза горели ярким огнем, бросая вокруг лучи света. Нисандер стоял неподвижно, словно чего-то ожидая.
— Нисандер, зачем?.. — выдохнул Серегил. Кожа у него на груди, там, где был отпечаток диска, стала чесаться и гореть; потом жар охватил и его правую руку. С дужек гарды начали слетать искры, клинок рапиры засиял. Но Серегил не видел ничего, кроме печальной решимости в глазах Нисандера.
Нисандер… самый старый друг, мудрый учитель, второй отец…
Какая-то здравомыслящая часть рассудка кричала Серегилу, чтобы он немедленно выбросил рапиру в море, но он не в силах был пошевелиться или отвести глаза.
— Нисандер, я не могу! — умоляюще прошептал Серегил; его шепот прозвучал как эхо его ночных кошмаров.
— Ты должен. — Голос Нисандера стал тонким и напряженным. — Я добровольно взвалил на себя эту ношу. «Первым будет Хранитель, сосуд света в темноте. Затем Древко и Воин, которые потерпят неудачу и все же не потерпят, если Проводник, Невидимый, сделает то, что должен. И под конец снова будет Хранитель, чья участь горька, словно желчь». Теперь ты должен нанести удар, милый мальчик. Слишком много крови пролилось, я не смогу удерживать эту силу долго. Если ты потерпишь неудачу, я сделаюсь их Ватарной, проклятием всех живущих. Нанеси удар, Серегил! Другого пути нет и никогда не было.
Тело Серегила, казалось, теперь ничего не весило; он медленно вскарабкался на утес с обнаженным клинком в руке.
«Спрятать глубоко печаль, — прошептал голос в его сердце. — Спрятать боль, и страх, и отвращение, и жалость…
Я понимаю. О да!»
Глаза на Шлеме устремили на него свой взор; Серегил встал прямо перед Нисандером. Удар, который он должен нанести, нельзя нанести сзади. Жалобные стоны духов раздавались всюду вокруг, мешаясь с криками живых. Серегил поднял клинок. Какая-то часть его рассудка узнала среди других голос Алека, но он не обернулся.
Нисандер покачнулся и опустился на колени, широко раскинув руки. На каждой его ладони горели огненные шары, освещая все еще видимые символы.
«…Защитят ваши души…»
Огненные шары начали гаснуть, а сияние Шлема усилилось. Еще и теперь Серегил мог бы усомниться, если бы Нисандер не поднял голову и не взглянул на него глазами, в которых начал разгораться тот же жуткий огонь, что лился из камней-глаз Шлема. Что-то сломалось в Серегиле, когда эти чужие глаза глянули на него с такого знакомого, такого любимого лица…
Обеими руками подняв клинок, он изо всех сил опустил его на голову, увенчанную Шлемом.
Символы, которые Нисандер нарисовал на лезвии, вспыхнули ярко, как молния. Удар расколол великий Шлем Сериамайуса на тысячу осколков железа и золота, тут же превратившихся в клочья тумана и растаявших в лучах возвращающегося солнца.
Резкий порыв ветра, полного стенаний, налетел ниоткуда, заставив волны хлынуть на утесы. Отбросив погнувшийся почерневший клинок, Серегил упал на колени и бережно обнял мертвого Нисандера. Еще одна волна разбилась о скалы, обдав пеной Серегила, и едва не унесла тело мага в море.
«Ты знал, — думал Серегил, глядя в лицо, которому смерть вернула достоинство и доброту. — Ты знал. С самого начала ты знал… ты знал… ты знал…»
— Ты знал! — выкрикнул он беснующемуся ветру, не замечая собравшихся вокруг пораженных неожиданным открытием друзей.
Склонившись над безжизненным телом Нисандера, Серегил ждал следующей волны — волны, которая унесет их обоих со скал в бездонные глубины моря.
Глава 51. Прощания
Серегил следил, как дым погребального костра Нисандера поднимается к золоту и пурпуру заката, и гадал, почему он не способен плакать.
Рядом с ним тихо всхлипывал Алек, Микам, поддерживаемый Бекой, закрыл лицо руками. Немного в стороне от них стоял Теро; по его ввалившимся щекам текли слезы, поблескивая в отсветах пламени старательно собранного сушняка.
Серегил так хотел бы присоединиться к ним… Но его горе было сухим острым камнем, тяжело лежащим на сердце, из-за которого он с трудом мог дышать.
Моряки Раля и солдаты Беки в почтительном молчании стояли с другой стороны от костра. «Зеленая дама» добросовестно патрулировала морские подступы к бухте, и Раль, увидев дым пожара в лагере пленимарцев, счел его за условный сигнал. Не обращая внимания на кипящие у скал волны, он с двадцатью моряками высадился на берег — как раз вовремя, чтобы помочь воинам Беки разделаться с последними вражескими солдатами. Впрочем, как только разнеслась весть о смерти Мардуса, большинство пленимарцев предпочло просто скрыться в покрывающих предгорья лесах.
Бека и Раль объединили силы и занялись похоронами погибших и устранением всех следов мрачной церемонии. Когда берег был очищен от скверны, на склоне рядом с впадиной из сухих бревен сложили погребальный костер. Серегил и Теро бережно перенесли тело Нисандера на ложе из политых маслом ветвей и благовонных трав.
