Птицы - Торин Владимир
– Маленькие мерзкие слизняки! – прорычал Герхарт Уолшш. – Подслушиваете? Подглядываете? Я так и знал, что рано или поздно вы попытаетесь сунуть носы в мои дела!
– Мы не совали носы!
Но Герхарт Уолшш был не намерен спорить.
– Мелкие нищие ничтожества! Хватит с меня ваших проделок!
Он подтащил их к окну.
– Что вы… Что вы делаете?! – закричал Финч.
– То, что должен был сделать сразу.
Арабелла отчаянно забрыкалась – она поняла, что этот злобный Уолшш задумал.
– Нет! Не нужно! Мы больше не будем!
– Не будем! Честно!
– Последняя отговорка? – усмехнулся Герхарт Уолшш. – Неужели с кем-то она срабатывает? Хотя… – Он на мгновение задумался. – Учитывая, что никто до сих пор вас не придушил, напрашивается вывод, что вас окружают одни идиоты.
– Фанни не позволила бы вам… – начала Арабелла.
Он рассмеялся.
– Фанни? Эта наивная дурочка?
– Она думает, что вы ее любите! – воскликнула Арабелла. – Вы не можете с ней так поступить!
– И с нами! – напомнил Финч. Ведь это их собирались вышвырнуть из окна прямо в бурю.
– Фанни Розентодд… – презрительно произнес Герхарт Уолшш. – Строит из себя канарейку, а сама – напудренная курица! Она здесь только потому, что мне от нее кое-что нужно. И щеголяет по этим коридорам она только потому, что я ей позволяю. А будет кудахтать, я ей повыдергиваю все перья!
– Очень радостно слышать, – раздался голос от дверей.
Герхарт Уолшш замер и обернулся. На пороге стояла Фанни Розентодд. Лицо ее пылало от гнева и обиды.
– Фанни? – Герхарт Уолшш будто поперхнулся именем мадам. По его глазам было отчетливо видно, что прямо сейчас его волнует лишь одно: как можно изменить всю ситуацию или, вернее, как можно ее просто отменить. – Вы здесь? Это совсем не то…
– Не то, что я думаю? – прищурившись, продолжила Фанни и вошла в комнату. – Поскольку я думаю, что вы намереваетесь убить детей, Герхарт! Весьма неджентльменский поступок, знаете ли!
– Фанни! Он тебя обманывает! – завопил Финч. – Он тебя не любит! Он злой!
– Я все слышала, – выдавила сквозь сжатые зубы мадам Розентодд. – Отпустите их, Герхарт! Вы не имеете права…
– О! – Герхарт Уолшш побагровел. – Я имею полное право вышвырнуть их из моего дома. Они здесь без приглашения и ведут себя неподобающе…
– Это вы! – взвилась Фанни. – Вы ведете себя неподобающе, Герхарт! Какая же я дура! Как я могла поверить вашим лживым словам и заверениям!
– Что ж. – Герхарт Уолшш решил оставить притворство. И при этом он явно почувствовал ни с чем не сравнимое облегчение. – Вы совершенно правы, Фанни. Вы наивная дура, и оттого вертеть вами было проще простого. Парочка знаков внимания, несколько подарков от моего щедрого, чистого сердца… Маскарад закончен. Вы бы все равно вскоре узнали, зачем именно я пригласил вас в Уэллесби. Так почему не сейчас?
– Отпустите детей, Герхарт, – потребовала Фанни.
– А если не отпущу, что вы с этим сделаете? – издевательски проговорил Уолшш. – Это мой дом, здесь все принадлежит мне. Здесь все принадлежат мне.
– Мы не принадлежим! – заявила Арабелла.
– Да! – поддержал Финч. – Гадкий вы человек!
– Ну-ну-ну, – усмехнулся Герхарт Уолшш. – Полегче со словами. Мне кажется, все только выиграют, когда ваши маленькие мерзкие рты наконец набьются снегом.
Он снова повернулся к окну. По-прежнему удерживая за шиворот Финча, швырнул Арабеллу на пол, словно бесполезный клочок газеты. Больно ударившись локтем о бронзовый радиатор теплофора, девочка вскрикнула и заплакала.
Герхарт Уолшш, не обращая внимания на ее слезы, схватился за рычаг, убирающий штормовые ставни.
– Не делайте этого! – воскликнула Фанни.
– С чего бы мне этого не делать? – удивился Герхарт.
– Вы ведь сказали, что вам что-то от меня нужно! Я сделаю это! Только не трогайте детей!
– Хм… Добровольно и безропотно все сделаете? – Уолшш сделал вид, что задумался. В действительности было видно, что он просто продолжает отыгрывать свою партию. И хоть этот мерзкий человек сжимал в руке рычаг от штормовых ставен, на деле именно дети являли собой настоящий рычаг. – И не попытаетесь каким-либо образом увильнуть?
– Я клянусь вам, что все сделаю. Только отпустите их.
Герхарт Уолшш убрал руку с рычага и демонстративно медленно разжал пальцы, сжимавшие воротник Финча. Мальчик тут же подполз к Арабелле.
– Что вы хотите? – спросила Фанни. – Что вы хотите, чтобы я сделала?
Поправив костюм, Герхарт Уолшш проследовал к своему столу и, развернув стул, сел. Закинул ногу на ногу.
– Вы знаете, – сказал он, – у нас с моим братом Александром состязание. За ключевую часть наследства нашего батюшки. И сейчас, так уж вышло, у Алекса небольшое преимущество, которое несколько перевешивает мои нынешние… гм… заслуги. И мне нужно, чтобы…
Фанни догадалась. Она побагровела и сжала кулаки.
– Вы хотите, чтобы я соблазнила вашего брата? Как вы смеете?! За кого вы меня принимаете?!
Герхарт улыбался.
– Я принимаю вас за заботливую нянюшку этих двух замечательных деток, которой не плевать на их судьбу. И которая сделает что угодно, чтобы только они вдруг неожиданно скоропостижно не скончались.
– Но ваш брат женат!
– Тем интереснее.
Фанни скривилась.
– Вы мне отвратительны, Герхарт. Дети правы. Вы мерзкий, гадкий, злобный человек.
– Которому нужно лишь немного времени, чтобы выиграть наше с братцем пари. Что скажете, мадам Розентодд? Вы сделаете то, что я от вас хочу?
Фанни поглядела на детей и едва слышно произнесла:
– Да.
– Что ж, – подытожил Герхарт Уолшш. – Тогда у вас не так уж и много времени, чтобы обратить на себя внимание Алекса. Каких-то восемнадцать смен танцев. Ну а детки… детки пока что побудут под замком – они будут моим залогом на случай, если гордость Фанни Розентодд перевесит ее заботу о них. Прошу вас, мадам, позовите мистера Эйсгроу. Уверен, он очень соскучился по этим двоим крысенышам…
Чумазый, как механик, пару лет возившийся в двигателе паровоза, Финч шагнул на последнюю ступень лестницы и оказался в почти полностью темном коридоре.
Без Арабеллы было одиноко и страшно, и Финчу казалось, что кто-то украл у него важную часть его самого – волевую и уверенную часть, оставив ему никому не нужную, пугливую и отчаявшуюся.
Мысли в голове стали громкими, назойливыми – они, словно шумные постояльцы, распаковали чемоданы и устроили бедлам. Некоторые заражали его пугливостью, но хуже были другие – те, что задавали вопросы. От них было не избавиться простым «Я не хочу об этом говорить!» или «Заткнитесь все!». А еще Финч боялся, что опоздал.
Столько времени потеряно. Этот особняк оказался той еще западней…
Подлый Герхарт Уолшш передал заключенных, то есть детей, прямо в руки мистера Эйсгроу, который выглядел так, словно проглотил мышь, – в общем, он выглядел как всегда.
Молча хмурясь, дворецкий провел Финча и Арабеллу в застенье, после чего все трое долго спускались. По ощущениям, они уже давно были намного ниже первого этажа. Финч даже успел предположить, что дворецкий снова ведет их на подземную станцию, но в какой-то момент старик остановился у неприметной двери, прячущейся в потемках: не знаешь, что там есть проход, – нипочем не догадаешься.
Это была котельная. Глухие каменные стены сплошь затянули собой трубы паропроводов и подачи горячей воды в теплофоры по всему гостевому крылу особняка. В одной из стен чернел камин, неизвестно зачем здесь нужный, ведь в котельной и без того было довольно жарко.
У дальней стены разместились три огромных паровых котла, похожие на проклепанные металлические шкафы; на них светились датчики давления, словно пытливые глаза, наблюдающие за нежданными посетителями. Котлы глухо урчали, как переевшие коты.
Дворецкий прошаркал прямо к ним.
