У Чэн-энь - Путешествие на Запад. ТОМ III
Убедившись в том, что Сунь У-кун очень силен и искусен в бою, царь дьяволов понял, что ему не удастся победить его. Он отразил своей секирой посох врага и воскликнул:
– Сунь У-кун! Обожди! Я с утра ничего не ел. Погоди, пока я подкреплюсь немного. Я быстро вернусь, и мы продолжим бой. Посмотрим тогда, чья возьмет!
Сунь У-кун сразу же смекнул, что царь дьяволов хочет пойти за своими волшебными бубенцами. Он убрал посох и сказал:
– Хороший охотник не гонится за заморенным зайцем! Ступай, наедайся до отвала, придешь – легче будет помирать!
Царь дьяволов стремительно повернулся, влетел в пещеру и прибежал к царице:
– Скорей достань мне талисман! – запыхавшись, сказал он.
– А зачем он тебе понадобился? – спросила царица.
– Меня утром вызвал на бой последователь и ученик монаха, который направляется на Запад за священными книгами. Его зовут Сунь У-кун. Он же назвался вымышленным именем Вай-гун. Я сражался с ним до сего времени, но исход боя все еще не определился. Вот сейчас я с помощью волшебного талисмана напущу на эту обезьянью морду дым и огонь и спалю его!
У царицы при этих словах сжалось сердце. Ей вовсе не хотелось доставать бубенцы, но она опасалась, что вызовет подозрения царя дьяволов; достать же бубенцы она тоже боялась, так как не хотела погубить Сунь У-куна. Заметив, что она медлит, царь дьяволов стал торопить ее.
– Скорей давай сюда! – крикнул он.
Царице ничего не оставалось, как открыть сундук, достать все три бубенца и вручить их царю дьяволов. Тот взял их и стремительно вышел из пещеры.
Царица же осталась в своих покоях, и слезы потоками хлынули из ее глаз, ибо она считала, что теперь уже нет никакой возможности спасти Сунь У-куна. Ведь ни она, ни царь дьяволов понятия не имели о том, что бубенцы поддельные.
Итак, выйдя из ворот, царь дьяволов, уверенный в победе, стал звать:
– Эй, Сунь У-кун! Не убегай! Погляди, как я сейчас тряхну бубенцами!
Сунь У-кун рассмеялся:
– Думаешь, только у тебя есть бубенцы? Ты тряхнешь, а мне нечем тряхнуть, что ли?
– Какие же у тебя бубенцы? Ну-ка, покажи! – заинтересовался царь дьяволов.
Сунь У-кун превратил свой посох в вышивальную иглу, заложил ее за ухо, а затем вытащил из-за пояса три настоящих бубенца.
– Гляди! – сказал он, показывая их царю дьяволов. – Вот они, мои золотые бубенчики!
Увидев бубенцы, царь дьяволов не на шутку струхнул:
«Вот чудеса! – подумал он про себя, – как же так? Его бубенцы точь-в-точь такие же как мои. Допустим даже, что они были отлиты в одной и той же форме, но разве возможно, чтобы они ни царапинкой, ни трещинкой, ну ничем решительно не отличались друг от друга?!».
Обратившись к Сунь У-куну, он спросил его:
– Откуда у тебя эти бубенцы?
– Внучек ты мой умненький! – насмешливо ответил Сунь У-кун. – Лучше ты скажи, где взял свои бубенчики?
Царь дьяволов стерпел насмешку и так же отвечал Сунь У-куну:
– Мои бубенцы
…вышли из тигля волшебного, в коем золото плавил
Сам Лао-цзюнь, пути совершенства постигший
И посему обитавший в чертогах небесных.
Золото это, застыв, в бубенцы превратилось,
Полные свойств небывалых и силы чудесной.
Праведный муж мне бубенчики эти оставил,
Я же храню их с тех пор как небес величайшую милость.
– Ну что ж? И мои бубенцы тоже были отлиты тогда, – смеясь, сказал Сунь У-кун.
– Как же это получилось? – удивился царь дьяволов.
– Вот послушай! – сказал Сунь У-кун.
– Мои бубенцы
…вышли из тигля волшебного, где киноварь пережигал
Сам основатель учения Дао, в чертогах Тушита живущий.
Дивные свойства бубенчикам этим присущи:
Их оказалось два на три, когда их творец сосчитал
Так и выходит: мои шесть бубенчиков с курами схожи,
Ну, а твои – с петухами: хоть то, да не то же!
– Что ты говоришь? – удивился царь дьяволов. – Ведь бубенцы – это талисман, полученный из разных веществ, употребляемых при изготовлении пилюль бессмертия. Как это может быть, чтобы одни были петухами, а другие курами? Ведь они не относятся ни к пернатым, ни к четвероногим тварям?!
– Словам веры нет! – сказал Сунь У-кун. – Проверим на деле! Ну-ка, ты первый тряхни своими бубенцами.
Царь дьяволов послушался и тряхнул три раза первым бубенцом, но огонь не показался, тогда он тряхнул три раза вторым бубенцом – дым не повалил; тряхнул третьим – опять ничего не вышло. У царя дьяволов задрожали руки и ноги. «Странно, очень странно! – оробев подумал он. – Видимо, эти бубенцы ведут себя как муж, боящийся своей жены: увидел петушок курочку и боится показать свою удаль!».
– Убери свои бубенцы, внучек! – скомандовал Сунь У-кун. – Погляди лучше, как я тряхну своими!
Ну и мартышка! Ловкач! Он сразу тряхнул всеми тремя бубенцами. Вы бы видели, читатель, с каким шумом и грохотом вырвались из бубенцов красное пламя, черный дым и желтый песок! Вокруг все загорелось: и деревья и трава. Мало того, Великий Мудрец прочел еще какое-то заклинание и, обернувшись лицом к северо-востоку, воскликнул:
– Ветер! Лети сюда! – И сразу же подул ветер, раздувая пламя. Вскоре огонь, усиливаемый ветром, охватил весь небосклон. Кругом все озарилось багряным заревом, густые облака черного дыма поднялись к небу, и свет солнца померк. Вся земля покрылась желтым песком!
У царя дьяволов от страха душа ушла в пятки. Окруженный пламенем, он не знал, куда бежать, чтобы спасти свою жизнь.
Вдруг с неба послышался гневный окрик:
– Сунь У-кун! Я пришла.
Сунь У-кун быстро поднял голову и увидел бодисатву Гуаньинь. В левой руке у нее была драгоценная ваза, а в правой – ивовая ветка. Она смачивала водою прутья и брызгала на пламя. Испуганный Сунь У-кун поспешно запрятал бубенцы за пояс, опустился на колени и, сложив руки ладонями вместе, стал отбивать поклоны.
Тем временем бодисатва, побрызгав благодатной водою несколько раз, сразу же загасила огонь; дым улегся, а песок бесследно исчез.
– О бодисатва! – восклицал Сунь У-кун, отбивая поклоны, – не знал я, что ты проявишь великую милость и явишься сюда, на землю… Прости, что вовремя не заметил тебя, чтобы достойно встретить. Осмелюсь спросить, куда путь держишь?
– Я прибыла сюда, – отвечала Гуаньинь, – лишь за тем, чтобы привести в покорность злого оборотня.
– Что это за оборотень, откуда он, и почему ты соизволила сама явиться покорить его? – спросил Сунь У-кун.
