Джек Вэнс - Лионесс: Зеленая жемчужина
Ковровол бежал: миля за милей продолжалась бесконечная степь, поросшая голубой травой. К югу изредка появлялись стайки двуногих волков, оценивающе рассматривавших ковровола, серьезно совещавшихся и скакавших прочь между разноцветными шарообразными деревьями.
Переезд, отдых, переезд — все дальше и дальше тянулась степь Танг-Танг, и наконец пейзаж стал приобретать знакомые очертания. Они проехали мимо высокой усадьбы рыцаря-разбойника, обманутого зеркальцем Висбьюме; на этот раз из усадьбы никто не выехал. Над западным горизонтом появилась тень горного хребта, и вскоре река Миз приблизилась с севера и потекла параллельно их курсу. К стайке двуногих волков, державшейся поодаль, присоединилась новая группа — ее предводители предпочитали более дерзкую тактику. Стая постепенно настигла ковровола и теперь бежала с обеих сторон и позади животного. Один из волков подобрался поближе и попытался схватить зубами заднюю ногу ковровола — огромный зверь пнул его, отбросив вперед, и затоптал, не сбавляя ход.
Кул устало поднялся на ноги и взял саблю; на какое-то время волки отстали. Затем, решив, что Кул не представляет особой опасности, они вернулись и побежали рядом с ковроволом, а двое вскочили на ковер за паланкином. Глинет уже приготовила трубку и выдула огненного зудня в ближайшего волка. Зудень ударился в грудь волка, взо-рвавшись голубым и оранжевым пламенем; хищник громко взвыл, свалился с ковровола и принялся дико метаться в конвульсиях. Глинет прицелилась трубкой во второго волка, но тот предусмотрительно соскочил на землю и вприпрыжку отбежал в сторону.
Через несколько минут волки поскакали на юг и собрались в кружок, обсуждая дальнейшую тактику: быстро высовывались и прятались их тонкие черные языки, мудро кивали длинноносые морды. Тем временем Кул заставил ковровола пуститься почти галопом: впереди, там, где отроги гор начинали спускаться к реке, уже виднелась хижина.
Двуногие волки снова перешли в нападение. Их план заключался в том, чтобы окружить ковровола с обеих сторон, одновременно вспрыгнуть ему на спину и свалить Кула. Кул рубил саблей тянущиеся к нему длинные морды и руки с присосками-пиявками на ладонях; ему удалось отбросить волков справа — но другие гурьбой обступили его слева. Глинет выдувала одного зудня за другим, пока волосатая рука не схватила ее сзади за шею: оскалившаяся длинноносая морда взглянула ей прямо в глаза. Ахнув, Глинет вырвалась и выдула огненного зудня прямо в раскрытую черную пасть; зверь свалился с кормы, отныне обеспокоенный только своей собственной печальной судьбой.
До хижины оставалось не больше сотни ярдов, но волки уже стащили Кула вниз — дрожа в замешательстве, ковровол остановился. Обступив Кула со всех сторон, волки сгрудились над ним шипящей мохнатой массой.
Кул нашел в себе силы: он тяжело поднялся на ноги, но руки-пиявки облепили его со всех сторон. Ругаясь и пинаясь, он оторвался от них и, высоко замахнувшись саблей, на какое-то мгновение стал напоминать былого Кула. Но волки попробовали кровь и отказывались отступать. Щелкая языками и повизгивая, они снова набросились на Кула — тот рубил и колол, но в его руке не было прежней силы. Он закричал: «Глинет! Сделай дом и спрячься! Я погиб».
Лихорадочно озираясь, Глинет спрыгнула на землю и приготовилась выполнить последнее указание Кула.
В дверном проеме хижины появилась высокая фигура с темно-русыми волосами. Не веря своим глазам, Глинет упала на колени от радости: «Шимрод!»
«Проход открыт, но ненадолго. Пойдем!»
«Ты должен спасти Кула!»
Шимрод спустился с холмика и поднял руку: из его пальцев взметнулись и разлетелись языки черного пламени; волки вспыхнули тем же пламенем и превратились в кучки пепла. Немногим удалось с визгом убежать на восток, но языки черного огня догоняли их, одного за другим, и превращали в прах.
Глинет подбежала к Кулу и попыталась поддержать его окровавленные, выскальзывающие из рук плечи: «Кул! Мы спасены! Шимрод пришел!»
Кул глядел вокруг помутневшими глазами. Он прохрипел: «Шимрод, я выполнил программу Мургена — настолько, насколько это было возможно».
«Кул, ты все сделал правильно».
«Честно говоря, я уже умер; осталось только лечь и успокоиться», — Кул опустился на траву.
«Кул, не умирай! — закричала Глинет. — Шимрод тебя снова починит!»
«Возвращайся на Землю, Глинет! — прерывисто сказал Кул. — Я больше не могу тебя сопровождать. Меня слепили из трех существ, красная кровь объединяла меня — кровь кончилась, я распадаюсь. Прощай, Глинет».
Глинет рыдала: «Кул, подожди еще чуть-чуть! Не умирай! Я тебя люблю, я не могу тебя здесь оставить! Кул? Почему ты молчишь?»
Шимрод взял ее за руку и поднял на ноги: «Пора идти, Глинет. Ему уже нельзя помочь; от него осталась только матрица. Будет лучше, если мы отсюда уйдем. Кул умер, но его любовь к тебе жива. Пойдем».
4Шимрод поднялся с девушкой к хижине. Глинет остановилась: «На спине ковровола — два знаменитых меча; пожалуйста, Шимрод, давай возьмем их на память».
Шимрод подвел ее к темному входу: «Заходи внутрь. Я возьму мечи; не выходи из хижины, подожди меня».
Оглушенная происшедшим, Глинет перешагнула порог и вошла в хижину. На мгновение она обернулась, чтобы бросить прощальный взгляд на Кула.
Что-то изменилось. Глинет глубоко вздохнула. Это был воздух Земли, напоенный ароматом родной листвы и родной почвы.
В хижину, согнувшись под тяжестью двух мечей, ввалился Шимрод. Положив мечи на стол, он повернулся к Глинет и взял ее за руки: «Ты любила Кула, так оно и должно быть. Если бы это было не так, у тебя была бы извращенная и бессердечная натура — но это не так, я тебя хорошо знаю. Кул был порождением магии, сочетанием двух матриц: сиаспического свирепса и пирата-варвара с далекой луны, прирожденного убийцы по имени Кул. Наложение этих двух шаблонов позволило получить ужасное существо, неутомимое и неукротимое. Для того, чтобы вдохнуть в Кула жизнь, его жилы наполнили кровью человека, который тебя любит. Почти вся кровь Кула и вся сила его духа принадлежали этому человеку. Кул мертв, но его дух и его любовь живы».
Одновременно плача и улыбаясь, Глинет спросила: «И кто этот человек, отдавший за меня кровь? Я уже знаю? Или нужно догадаться?»
«Сомневаюсь, что тебе придется догадываться».
Глинет покосилась на чародея: «Ты меня любишь, и Друн меня любит, но думаю, что ты говоришь об Эйласе… Он снаружи?»
«Нет. Я даже не намекал ему, что проход открылся. Если бы ты не смогла вернуться к хижине — или если бы тебя постигло несчастье — Эйласу пришлось бы снова пережить пытку. Но Кул не оплошал и Мурген не оплошал; ты вернулась. Теперь я приведу Эйласа сюда — недаром я волшебник! Выходи, когда я тебя позову».
