Элизабет Кернер - Малый драконий род
Стояла мертвая тишина.
Я была одна.
Шикрар
Идай с лихвой оправдала собственные обещания. Поздним утром на второй день после того, как пропала Ланен, я вдруг услышал ее голос. Мы спускались с высоких гор к перепутью, где наши дороги должны были разойтись.
"Шикрар, я вижу побережье! — раздался у меня в голове ее возглас. — Все так зелено и сверкает! Это просто восхитительно, Шикрар!"
"Это дом, Идай, — ответил я. — Следуй же на мой голос, я буду постоянно обращаться к тебе".
За время пути я узнал о гедри много нового. Вариен — дело другое, его я знал издавна, и то, что он избавился от отчаяния, взамен выявив суровую решимость, ничуть меня не удивляло. Но на меня произвело глубокое впечатление, что и Джеми, отец Ланен, повел себя так же. Я начал по достоинству оценивать все различия, что были меж ними — Велкасом, Арал, Уиллом и Золотистой. Воистину существа с большой душой могут иметь различный облик.
Релла была чуть ли не главной моей собеседницей — после Вариена, разумеется. Она расспросила меня про Кейдру и его семью, потребовала от меня весь рассказ о том, как мы покинули Драконий остров. Общение с ней доставляло моему сердцу радость. Она чем-то напоминала мне Идай.
Малышка Салера то и дело приводила нас в восторг, несмотря на нашу общую скорбь. Речь ее, казалось, улучшалась с каждым часом. Она была умна и благородна и всегда знала, когда и кто из нас за время похода нуждался в разговоре, а кто предпочитал помолчать. Один лишь вид ее уже радовал глаз, ибо она была прелестна как обликом, так и духом. Я всерьез стал задумываться над тем, что теперь, скорее всего, следует отказаться от понятия «Малый род». Имя это изначально подразумевало собою диких животных, а не свободный народ. Следовало над этим поразмыслить.
Первым их заметил Уилл. Мы спустились с гор, и мои товарищи указали мне туда, где располагалось некое место, которое они называли корчмой, как вдруг Уилл вскрикнул и указал вверх. Мы все подняли головы, хотя это было вовсе необязательно. Через мгновение мы все равно услышали бы их. Сердце у меня так и взыграло, и я сейчас же обрел надежду.
Ибо кантри прибыли — все представители нашего народа, предаваясь радости после перенесенных лишений и долгого пути, кружили в ясном небе над ярко-зеленой равниной — и пели. Напев казался до навязчивости знакомым, хотя поначалу я никак не мог его узнать — и все-таки сейчас же взмыл ввысь, чтобы присоединиться к сородичам. Начав подпевать им, я понял, что песнь состоит из двух тем. Первая была посвящена прежнему нашему дому, Юдоли Изгнания, более уже не существующему, а вторая... Вторая тема передавала совершенно новые настроения — тут пелось о надежде и мире, о солнце и зелени.
Это была песнь возвращения домой. Долгое наше изгнание закончилось, солнечные лучи взыграли на крыльях и ярко отразились в сияющих самоцветах — кантри вернулись на родину.
* * *...Посреди широкого океана к западу от Колмара лежал когда-то огромный остров, зеленый и цветущий. Много столетий назад некий демон доставил туда небольшой ларец, заключавший в себе живое сердце, и упрятал его в высокой горе.
Гора эта на первый взгляд очертаниями своими напоминала огромного дракона. Демон действовал точно в насмешку — или же по насмешливой воле того, кто им двигал, — ибо вскоре остров этот сделался обиталищем великих драконов из легенд.
На протяжении многих лет сердце пропитывало своими вредоносными соками землю, воду и воздух острова. Оно отравляло все, к чему прикасалось, но не настолько, чтобы убить. Нет, яда хватало лишь на то, чтобы усугубить естественные недуги, свойственные всем живым существам, вызывая болезнь суставов, раннее старение... И низкую рождаемость.
Наконец в дальних землях появился некто, кто начал искать это сердце. Поиски его сотрясли остров до основания, ибо сердце не желало быть найденным. Драконы покинули свое пристанище, чтобы спастись от огня и расплавленной породы, излившейся на поверхность и грозившей поглотить остров. Лишь одному выпало узреть конец, и к этому времени он уже не был способен ни говорить, ни мыслить.
Конец наступил, когда тот, кому принадлежало сердце, решил заполучить его назад. Оно было глубоко погребено в своем древнем каменном ложе, покрывшись слоями новой застывшей породы, и чтобы добраться до него, ему пришлось проникнуть в самое нутро острова. Этот последний натиск разворотил камень в крошево — грохот сотряс небеса, и горы обрушились в морскую пучину.
Но прежде чем смерть настигла Токлурика из рода кантришакримов, он узрел небывалое. Камень, пепел и пламень начали смешиваться, приобретая пугающие очертания. Из праха гибнущего острова — из расплавленной породы, из желтоватой пыли, что висела в воздухе, забивая Токлурику легкие, из отравленных испарений, что жгли его сквозь броню и нещадно душили, из пламени, что обрушилось на него и в конце концов убило, — из всего этого, посреди смертных корчей, охвативших Юдоль Изгнания, образовалась громадная и ужасающая фигура, отбрасывая черные, серые, багровые и ядовито-желтые отблески. Она поднялась в воздух на немыслимых, отвратительного вида крыльях и принялась кружить над черными дымящимися обломками скал, что остались от Драконьего острова.
Наконец, испустив зловеще-радостный вопль, предвещавший смерть всему живому, исполинский черный дракон развернулся и стремительно полетел на восток, к землям людей...
БЛАГОДАРНОСТИ
Прежде всего в общем и целом я должна поблагодарить своего бесподобного редактора, словно ниспосланного мне с небес, — Клэр Эдди, из издательства «Тор Букс». Я почитаю за великую честь работать с женщиной, настолько сведущей и компетентной в своем деле, что работу свою она уподобляет отдельному виду искусства, и вполне по праву. Спасибо тебе, верный мой товарищ, за терпение и поддержку, за то, что ты так блестяще знаешь свое дело.
Маргарет Линн Харшбаргер я обязана тем, что роман мой имеет хоть сколько-нибудь выдержанную фабулу. Ах да, и еще кантри обязаны ей жизнью, поскольку именно она напомнила мне, что если бы и впрямь приключилось одновременно землетрясение, извержение вулкана и прочее в том же духе, то ударная волна, которая должна была разметать их во все стороны, как воробьев в десятибалльный шквал, состояла бы главным образом из ядовитых газов — тогда в итоге я получила бы не просто опаленных и шокированных кантри, а и вовсе покойников. Крайне важно иметь друзей, которые разбираются в подобных вещах. За верную дружбу и снисходительность, за потрясающие способности к построению сюжетных линий и художественную интуицию — за все эти заслуги твое имя с полным правом должно быть размещено на титульном листе, разве нет?
