Ник Перумов - Черное Копье
Фолко увидел Малыша и Торина в первом ряду тех немногих, что пытались преградить путь Вождю; однако Малыш, обменявшись с Вождем парой ударов — от каждого из которых он с трудом удерживался на ногах, — наконец пропустил удар эфесом по шлему, удар такой силы, что пошатнулся и свалился без чувств. Молодецки взмахнул топором Торин; навстречу ему взметнулся меч Олмера, но им же подаренное топорище выдержало. На несколько мгновений они замерли, пытаясь оттолкнуть оружие противника, — Торин, державший топор двумя вытянутыми руками, и Олмер, давший сверху на упершийся в топорище меч… Возникла секундная заминка — Фолко и эльфы не упустили ее, и вновь их постигла неудача. Стрелы не нашли слабого места в защите Короля-без-Королевства. А затем заминка кончилась — Вождь отбросил Торина далеко в сторону, шагнул вперед, занося меч над Малышом…
И тут перед ним, словно из-под земли, вырос Маэлнор. Лук эльфа был натянут от вытянутой вперед руки до отведенного назад правого плеча, до самого последнего предела; наконечник стрелы сиял, точно маленькая звезда; презрев опасность, эльф сошелся с Вождем вплотную и в упор выпустил стрелу.
Одновременно сверкнул ударивший подобно гибкой змее меч Олмера, широкое лезвие рассекло лук и руку Маэлнора, пробив доспехи, глубоко пробороздило грудь. Эльф упал без стона, без крика, беззвучно обняв рванувшуюся на него землю, но и Вождь не остался невредимым. У него вырвался глухой стон тяжкой боли: пущенная с такого малого расстояния стрела пробила-таки нагрудную пластину его панциря!
С воплем прыгнул вперед один из последних дружинников — добить, довершить, докончить!
Однако Олмер тут же показал, что сам он если и ранен, то не смертельно.
Отразив выпад, он нанес ответный удар, и Фолко содрогнулся, увидев, как легко рассек меч Вождя сработанную, право же, не худшими в Средиземье оружейниками кольчугу, как брызнула кровь и человек рухнул замертво.
И тогда вперед бросился Фолко. Маэлнор указал способ — терять уже нечего, будь что будет, вперед! Мозг работал лихорадочно, но четко. Нечего лезть спереди — отыщешь лишь быструю смерть. Подобраться к нему сзади…
Похоже было, что примерно так же думали и Беарнас с Амродом. Двое эльфов и хоббит бегом бросились к Вождю, на ходу выпуская стрелы. Те пока еще отлетали от панцирных чешуек, но Маэлнор показал, что и этот доспех можно пробить.
Олмер вновь рассмеялся. На ходу вбрасывая меч в ножны, он легко, словно и не было раны в груди, побежал вверх по склону, к развалинам. Фолко и Амрод устремились за ним, Беарнас задержался, он не мог не наклониться над распростертым Маэлнором. Неподалеку от поверженного эльфа заворочался, застонал и начал подниматься на ноги Торин; неимоверным усилием оторвал от земли залитую кровью голову Атлис…
Вождь не задержался на вершине. Попетляв по руинам, он стал быстро спускаться вниз, к болотам, по другой стороне холма. Там, в волнах тумана, бродил какой-то конь — верно, одного из погибших воинов Олмера.
Король-без-Королевства схватил его за повод, вскарабкался в седло — и туман быстро поглотил его.
Амрод в бессильной ярости швырнул свой лук под ноги. Вождь скрылся!
Преследовать Олмера было бессмысленно: тому годилось любое направление, а поди отыщи его следы в тумане да еще в темноте подступающей ночи! И Фолко с Амродом вернулись.
Итоги были неутешительны. Тридцать пять дружинников полегло, остальные были тяжело ранены, семеро умирали. Торин, правда, вышел из боя без единой царапины, лишь сильно оглушенным, а вот Малыша, похоже, шарахнуло покрепче. Мифрильный шлем спас его, но глубокая вмятина говорила об ударе нечеловеческой силы. У Атлиса был глубоко рассечен лоб, поранена рука, задет бок, однако он мог держаться на ногах и тут же принялся помогать эльфам обихаживать раненых. Нечего было и думать уйти отсюда до рассвета.
Ко всеобщей радости и удивлению, жив был и Маэлнор. Его рана, страшная и глубокая, смертельная для любого человека и чрезвычайно опасная для Перворожденного, все же могла быть исцелена.
— Как же он сумел так разрубить этот панцирь… — бормотал Амрод, склонившись над другом, пока Беарнас осторожно перевязывал Маэлнора.
— Сам удивляюсь, — хрипло, с трудом выговорил Торин, в свою очередь, бинтуя одного из дружинников. — У меня он оставил такие отметины…
Сдается мне, он рубит мифрил!
— Быть того не может! — У Фолко глаза полезли на лоб.
— Не может, не может… а вот есть.
Уже не таясь, они развели костры. Конечно, Олмер мог вернуться в любую минуту, но раненые могли погибнуть все до единого, а для их спасения огонь был необходим — хотя бы для того, чтобы прокипятить болотную воду. Жестоко страдая от ран, Атлис тем не менее отправился в дозор. Амрод с Беарнасом старались больше всех. И хотя у гномов тоже нашлось немало целебных трав и кореньев, диковинные порошки с Вод Пробуждения действовали лучше, и хоббит стал надеяться, что хотя бы этих пятнадцать гондорцев они спасут.
Наступила ночь. Малыш по-прежнему лежал в полубессознательном состоянии; Атлис, еле державшийся на ногах, после возвращения из дозора был вынужден вновь отправиться на перевязку, а Торин, Фолко, Амрод и Беарнас продолжали, не смыкая глаз, бродить взад и вперед по развалинам замка. Кто-нибудь из них с луком и стрелами Маэлнора охранял раненых, остальные же, поделив участки наблюдения, всматривались и вслушивались.
Все понимали, что уснуть им сегодня если и суждено, то лишь вечным сном, и поэтому они не смыкали глаз. Фолко чувствовал, он не мог ошибиться — Олмер бродит где-то поблизости, лишь несколько отойдя от холма в глубь болот. Он не мог уйти, и его появления нужно было ждать каждое мгновение. Каким бы ни был его рубящий мифрил меч, от этой схватки зависело все — и жизнь самого отряда, и судьба всего Средиземья.
Медленно тянулись часы. Осенняя ночь была длинна и промозгла, звезды неспешно поворачивались вокруг Полярной, где-то среди мявшихся обрывков облаков затаился ущербный лунный диск. Заставляя себя забыть о страданиях товарищей, хоббит крался по склону, держа наготове стрелу. Олмера можно убить! Это он помнил твердо.
Внезапно заорали и загомонили на противоположном склоне. Слышалась неистовая брань Торина — точно хищный зверь рычал в зарослях… Будь хоббит молодым, неоперившимся, только-только взявшим в руки меч, он бы, без сомнения, ринулся туда, на шум и крики. Однако он уже давно вышел из этого возраста и знал, что, пока не загремело железо, кидаться очертя голову нечего — Олмер вполне мог пойти на какую-нибудь хитрость. Кто знает, сколько времени ему нужно, чтобы должным образом надеть Кольцо?
