Александра Верёвкина - Осколки вечности
— Джей, милый мой, пожалуйста, послушай, — едва ли не отчаянно взмолилась девочка, приподнимаясь на локтях. — Это не проблема. В смысле, у нас могут быть дети в любом количестве! Усыновление, искусственное оплодотворение, да хоть клонирование! Хорошо, ты не согласен на обращение, пусть так. Но обещай подумать над другими вариантами. Я с ума схожу при мысли о том, что ты уйдешь, оставишь меня совсем одну. Мы должны быть вместе, несмотря ни на что! Вопреки всему!
Я счел за благо прекратить безосновательный разговор и дал необходимые клятвы, которые при необходимости без колебаний нарушу. Непозволительно в угоду чувствам корежить чье-то будущее. Эту истину я усвоил давно, вот только применял ничтожное число раз. Потому что доселе никогда не любил настолько искренне, самоотверженно, можно сказать, жертвенно.
— Скажи, что произошло с тобой? — судя по всему, вернулась малышка к раздражающей беседе. Впредь обзаведусь привычкой опаивать ее на ночь дурманящими растворами для крепости сна! — Как ты стал вампиром?
Ах, вот оно что! Невинное любопытство, яро требующее удовлетворения. Иногда идеальная девушка мне видится немой. В этом случае не пришлось бы вскрывать застаревшие гнойные нарывы, превозмогая тяжкую боль.
— В день смерти Айрис, — не слишком словоохотливо забормотал я, отматывая киноленту воспоминаний на шестьдесят лет назад, — я уехал из города. За неделю растратил выручку от продажи антикварного магазина, оставив большую ее часть владельцу трактира в соседней деревушке. Когда понял, что пропивать уже нечего, почти за бесценок продал дом, который купил для будущего семейства Видричей. Спускать всю сумму на выпивку я не стал. Вернулся обратно в Грин-Каунти, из людской пересуды узнал об аресте Мердока и следствии. К своему огромному стыду признаюсь, что я знал правду. О том, что Лео вампир, якобы попытавшийся обратить дочь Волмонда, об отрезанной голове…Я видел это своими глазами, читал уцелевший от огня абзац письма, тот самый, что он процитировал тебе. Не помню точно, почему я не пытался отнять у старика инструменты, зачем вдруг взялся выслушивать его бредовый и бессвязный рассказ о вурдалаках. В тот момент казалось, будто ничто не имеет значения. С головой ли или без она все равно была для меня прекрасна. Прости, что говорю это. Я понимаю, тебе неприятно…
— Все нормально, Джей, — ободряюще погладила меня по плечу малышка. — Со мной ты можешь говорить о чем угодно, запомни, пожалуйста.
— Непременно возьму на заметку, — грустно улыбнулся я, отрешенно пялясь на стену, словно в экран широкополосного монитора, по которому стремительно неслась моя жизнь. — Выходит, зная правду о невиновности Мердока, я не помог ему избежать наказания. Не пошел в полицию, где меня обязательно подняли бы на смех, не скормил полисменам занятную байку о кровососущих, охотно отнимающих жизни у молодых барышень. Хотя я бы мог настоять на вскрытии Айрис, на более точных экспертизах, на сопоставлении часа биологической смерти со временем, говоря языком протокола, насильственного отнятия головы. Но я не предпринял ровным счетом ничего, лишь добился свидания с Волмондом, на котором обвинил его в семи смертных грехах. Я кричал и топал ногами, как ребенок, клеймил его последними проклятиями…Мне нужен был виноватый, потому что тяжесть бремени ответственности за смерть любимой женщины казалась чересчур неподъемной. А он умолял меня отыскать Лео, на что я не согласился. Мы ведь друзья, усердно твердил я себе. Почти братья, единые духом! Последними словами, что я услышал от старика, была строка из Ветхого Завета: 'Восстань, Господи, во гневе Твоем, подвигнись против неистовства врагов моих, пробудись для меня на суд, который Ты заповедал, — сонм людей станет вокруг Тебя, над ним поднимись на высоту. Господь судит народы. Суди меня, Господи, по правде моей и по непорочности моей во мне'. На оглашении приговора он не произнес ни звука, отказался от права последнего слова, мужественно принял решение присяжных, а после упал. Замертво, как мне тогда показалось. Скончался он уже в больнице, не приходя в сознание. И на его похоронах я поклялся, что отомщу. С опозданием, да, но все же выполню волю старика, притом любой ценой. Сам того не ведая, я ступил на тропу вечной смерти. Вновь переезд, затем еще один и еще, пока мне, наконец, не удалось напасть на призрачный след трусливого беглеца. Штат Мичиган, какой-то захолустный городишко близ Детройта стал моим проводником в мир вечности. Я помню встречу с излишне нервным джентльменом, снабдившим меня сведениями относительно местонахождения Леандра за некую мзду, свое желание как следует выспаться перед важным днем, а значит, не обошлось и без спиртного. Просто лечь и закрыть глаза у меня в ту пору не выходило. Дальше беспросветная мгла. Очнулся я в каком-то полуразвалившемся от времени сарае, с саднящим горлом, раскалывающейся на части головой и дикой жаждой. Первые пришедшие на ум опасения подтвердились буквально сразу. Бледный, как мел, холодный, как лед, и вызывающе отвратительный.
Словарный запас иссяк, и я теснее прижал к щеке подушку, надеясь потонуть в горьком запахе лаванды и отключиться от суровой реальности, рьяно сдавившей костлявыми ручищами горло. Как, без устали готов вопрошать я, как можно мечтать о подобной жизни? Каким идиотом надо быть, чтобы хладнокровно подвергнуть свое тело обращению? И почему, черт возьми, Астрид этого не понимает?
До наступления рассвета в спальне сохранялась гробовая тишина. Я мысленно корил себя за испорченное настроение девочки, но упорно продолжал лежать к ней спиной, не находя сил для поддержания отвлеченной болтовни. Она столь же упрямо бодрствовала, изредка тяжело вздыхая отнюдь не в угоду разбушевавшейся совести. Обстановку несколько разрядил негромкий стук в дверь и сопроводительный шепот: 'Это Рейчел. Впусти, а?'.
Сверившись с утвердительной реакцией малышки, я бесшумно поднялся с кровати, влез в джинсы и майку и два раза повернул против часовой стрелки торчащий из замка ключ.
— Доброе утро, — приветливо улыбнулась мне завернутая в длинный махровый халат девушка. — Передашь от меня имениннице сладкий поцелуй и вот это, — протянула она прямоугольный сверток из хрусткой бумаги с аляповатым бантом ужасающей наружности. — Мы с пусиком, тьфу ты, с Лео отъедем кое-куда на пару часов, ладно? Только не выдавай меня, это будет сюрприз. Скажи лучше, что я, как наглый предатель дружбы, сбежала, позабыла о подруге и все такое. С учетом нашей взаимной неприязни выйдет просто отлично, да? Спасибо!
Она тараторила так быстро, подчас проглатывая не только окончания слов, но и предложения в целом, что я с трудом успевал ориентироваться в потоке приглушенных звуков. А после подтянулась на носочках и больно ткнулась мне носом в щеку, очевидно, имитируя некий дружеский чмок. Вот и еще одна красочная людская глупость — приятельские лобызания. Бр-р, ну не после Лео же! Вампир, плюющий на гигиену, попросту отвратителен!
