Елена Лирмант - В поисках Белого города
Никке стояла около Лаа, меня поставили около Арты.
Первой взяла слово Лаа. Она заявила, что не может отпустить Никке из рода, что она нужна здесь, и что с удовольствием примет меня в свой род. А в подтверждении того, что девушка нужна лесу, она предоставляет слово свидетелям. Встал первый свидетель и подробно рассказал, как Никке спасла умирающее дерево, оживила поляну, и помогла спасти умирающий дом. Второй — что именно Никке нашла синюю землю для Белого города. Третий поведал всем, что она своим искусством приготовления настоек вылечила его сына. Четвертый признался в том, что он целитель зверей. Во всем полагается на мнение Никке, как лучшей травницы.
По всем параметрам выходило, что, действительно, без Никке лесу будет плохо. Я как-то сник. Мне совсем не хотелось жить здесь, несмотря на то, что у древлян все было красиво, и они сами были вполне приличные ребята, мне больше нравились белые жрецы и город Туле. Да, и Арта мне была ближе, чем эта, выглядевшая сейчас злой, Лаа. Я бросил взгляд на свою семью. И был немало удивлен, тем как они выглядели. На лице Грэга была спокойная маска неподвижности, Арта смотрела на свидетелей Лаа спокойно, время от времени кивая, как бы соглашаясь с тем, что говорят. Все остальные сидели с лицами полного безразличия ко всему происходящему. Мне стало не по себе.
Но когда встала Арта, и начала свою речь, мне захотелось провалиться сквозь землю. Она витиевато посочувствовала Лаа, но предположила, что у такой прекрасной старшей матери как Лаа, найдется еще много дочерей, таких же знающих свое дело, как и Никке. А у них, Коста, один. И они никак не могут его отпустить, потому что белому братству без него ну, просто невозможно работать. И она предоставила слово своим свидетелям. Они поднимались по очереди, и будничными голосами перечисляли то, что я натворил на Раттее. Оказывается, выращенные мною белые розы, были предвестниками грядущих событий, которые спасли всех без исключения жителей планеты. Мой поход в Белый город — не только подвиг самопожертвования, но и сделанные научные открытия, касающиеся неизвестных земель, неизвестных животных, нахождения общего языка с гырхами и т. д. Перечислять то, что я услышал о себе, не имеет смысла. Скажу одно, я стоял смущенный, чувствуя как мои уши, щеки, шея краснеют. Я не знал, куда девать свои руки, они все время мне мешались. А нос чесался. И по сравнению со спокойной Никке, которая стояла и слушала все, что говорили о ней, не шелохнувшись, был похож на сломанную заводную игрушку, которая дергалась во все стороны.
Последним встал Грэг. Я напрягся. Веда была действительно права, в его спокойных интонациях чувствовалась такая сила, перед которой просто невозможно было устоять и не кивнуть в знак согласия.
— Хочу напомнить, — сказал он, что Коста мидгардец. — У нас он совсем недавно. И не совсем освоился. Многих наших обычаев он не знает. По моему мнению, его нельзя оставлять без присмотра белых жрецов. Он человек открытый и добрый, и согласуясь со своими мидгардскими традициями, вполне может пригласить пожить к вам в селение гырхов. Что, я думаю, многим не понравится. Я все сказал.
Судьи с улыбкой глядели на меня, одна из старших матерей сказала:
— Он славный, но он смущается, и краснеет! Он совсем не умеет держать лицо! Его нельзя оставлять в роду. Лаа, тебе придется отправить Никке с ним в Туле. Такое наше мнение.
Вот и пойми этих раттерианцев, последней каплей для древлян было то, что я не умею держать лицо! Интересно и как его держать? Руками что ли? Шутка! А впрочем, это же хорошо, раз мое не умение, помогло мне и Никке получить, и остаться в Туле!
Свадьба состоялась через три дня. Грэг и его советники спешили. По всем показателям должны были начаться холода. А они задумали устроить праздник для всех кланов. Но, похоже, сама Божественная Свати вмешалась, и погода стояла на удивление теплая. Хотя я думаю, что богиня здесь ни при чём, скорее всего, давали о себе какие-то климатические изменения. Вспомните зеленушку, которая зацвела второй раз.
Никке я привез в Туле, но с тех пор не видел. Они с Шеле были заняты тем, что обустраивали жилье. Палетику было легче, он как младший должен был жить с Артой. Поэтому он встречался с Шеле часто. Их то и дело можно было видеть вместе. А мне выделили дом, где Никке вместе с Сюа и Ведой хозяйничали. А меня отдали на съедение Агнару и Грэгу, которые тут же впрягли в работу. На огромной поляне около города, белые братья, горожане и совет во главе с Раджаном и Агнаром ставили шатры, распределяли между кланами, кто какую еду привезет.
Когда я сказал Грэгу, что не надо устраивать весь этот спектакль из-за нас с Никке. Он опять смеялся до упаду, и заявил мне, что свадьба — это не праздник жениха и весты, это праздник родов. И что как раз я его и не увижу, лично меня, это несколько обрадовало.
На второй день стали прибывать рода. Работа по установлению шатров пошла веселее. Молодые парни изо всех сил старались проявить себя, чтобы показаться в выгодном свете перед девушками, а те в свою очередь, кормили всех просто на убой.
И вот настал долгожданный день. Меня вырядили, причесали, надели все обереги, которые необходимы любому раттерианцу. Пришла Никке. И весь наш род отправился на праздник. Было полно народа. Нас встретили радостно. Я и Никке. Палетик и Шеле вступили на помост, и Арта, подойдя к нам, подняла на руках к небу, два ярко-красных кушака. Я не понял, что она сказала, может быть это было что-то на каком-то старом наречии. Но все кругом повторили ее слова. И она подойдя к нам, обвила одним из них нас с Никке, вторым Плетика и Шеле. Будьте счастливы дети, сказала она и поцеловала нас. И тут все от нас отвернулись. Палетик развязал кушак, схватил Шеле за руку, и они скрылись. А мы с Никке продолжали стоять.
На нас никто больше не обращал внимания. Я видел, как старшие матери собрались в кружок около Арты и Сюа. Грэг беседовал с мастерами горян, Агнар наводил порядок у разбушевавшейся молодежи.
— Никке, а что теперь надо делать? — недоуменно спросил я.
— Развяжи кушак, и мы свободны, — засмеялась она.
— И все?
— А ты еще что-то хотел?
— Нет! Но я думал…
Впрочем неважно, о чем я думал, мы развязали кушак. Никке обвила его вокруг своей талии, и мы отправились за город. Весь день мы бродили по лесу. Болтали как дети, она показывала и рассказывала мне о растениях. Иногда я не выдерживал и впивался в ее губы, она отвечала мне. И я был счастлив. Только одно смущало меня, я боялся обидеть мою лесную нимфу. Ведь как тут на Раттее мужчины ведут себя с женщинами, даже не удосужился спросить. Ближе к вечеру, я стал подумывать, как сказать моей богине, что мне очень хочется уединиться с ней дома. Никке сразу поняла меня, и мы вернулись в Туле, и пошли к нашему дому. Где мне предстояло жить. И подойдя к красивому каменному дому с большими окнами и открытой террасой, я вдруг увидел свои белые розы, которые стояли около двери с обеих сторон в больших деревянных ящиках. Только — только начинало смеркаться, солнце спряталось за облаками, и воздух стал не по-раттериански прозрачным и синим. В это мгновение, мне показалось, что я дома, на своей планете. Я подошёл к розам и опустился перед ними на колени. Мои цветы узнали меня, и закивали, как старому знакомому. И в памяти всплыли мои друзья, Таша, Борис, Антон, комендант и другие. За все время, что я провел на Раттее, я даже ни разу не вспомнил о них. Как они там? Думают ли обо мне? Помнят ли? Тоска сдавила грудь. Неужели я уже больше никогда не увижу их? Как обидно, что их нет здесь со мной! И как не справедливо отнеслась ко мне Родина, предала и убила руками того старика. И тут же я ответил себе сам. Нет! Не правда! Она просто как мать, спасая свое дитя, передала меня в руки другой матери. Ведь здесь у меня семья, жена.
