Анатолий Агарков - Семь дней Создателя
Потом Мирабель — безумная ночь с грозой и отравлением.
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально. То есть, хотел сказать, работать можно.
— Ну, и ладушки. За дело. — Билли не терпелось.
Вынырнув из постели в чём мать родила, поместил арбузную семечку в анализатор и подключил ноутбук. Эксперимент начался. На мониторе заплясали цветные змейки — Билли приступил к расшифровке генетического кода. А я, натянув трикушку и застиранный тельник, занялся утренним моционом. Пробежался, искупался….
Через час.
— Как дела, Билли?
— Ну, в принципе, мне всё понятно — куда и как надо бомбить, чтобы это изменить.
— Бомби, стервятник Геринга.
— Останется посадить в горшочек и наблюдать в течение нескольких месяцев.
— Надеюсь без меня?
— Результаты арбузных опытов передам двойнику менделеевским сном, так что в принципе наша миссия завершена, если бы не пара обстоятельств. Менты московские с ног сбились, разыскивая обидчика сержанта — угораздило же тебя. Да ещё Мирабель — наверняка Их Честь просматривает в газетах криминальные вести, отыскивая заметочку о свеженьком трупике на известной виллочке. Не найдя, озадачится. Словом, плодотворный получился визит — на рупь помог, на два напакостил.
— Может, оставить ему оптимизатор?
— Нет уж, сам заварил — сам расхлёбывай.
— Дать сержанту в лапу — по бестолковке он уже получал.
— Если возьмёт, а нет — тебя осудят годика на два общего режима.
— Тогда Мирабель, её надо перетянуть на нашу сторону.
— Уверен, что получится?
— Не очень, но с этой стороны угроза масштабнее.
Разыскать судью Марию Денисовну Забелину большого труда не составило.
Вот я уже в зале заседаний, где она ведёт процесс. Строгий костюм под судейской мантией и лицо прекрасное сурово. Голос подкачал. У представителя Фемиды должен быть беспристрастный глас, чтобы осужденные с лёгким сердцем шли на зону — приговор им вынес сам Закон.
Увидела меня в толпе присутствующих, запнулась на полуслове, но справилась и закончила фразу. Замельтешил, заёрзал её взгляд — обвинитель, адвокат, подсудимый, свидетели и я. Путаться стала Их Честь в собственной речи — чего доброго, процесс сорвёт. Мне этого не надо. Поймал её взгляд, кивнул на дверь — обожду, мол — и покинул заседание.
В скверике сижу напротив дворца правосудия, на двери посматриваю. Люди вышли, курят не расходятся — перерыв, должно быть. Автозак подходит. Ага, засадила Мирабель бедолагу обвиняемого. Сейчас выведут. Нет, смотрю, как вошли вдвоём — вдвоём и вышли. Дорогу пересекли и ко мне.
— Гладышев? Алексей Владимирович? Пройдёмте с нами.
— А в чём собственно дело?
— Там объясним.
Подводят к автозаку, предлагают загрузиться.
Эй-эй-эй, что за шутки, ребята.
Ребят уже четверо: ещё двое в камуфляже не грубо, но настойчиво автоматами в будку подталкивают.
Поставил ногу на ступеньку, оглянулся на зарешёченные окна, — из какого наблюдаешь, дорогая? Ну-ну….
В отделении мне ничего не стали объяснять, просто заперли в просторную камеру без нар, стола и стульев — один нужник в углу. Или, как его по-тюремному — параша.
Сел спиной к стене, ноги вытянул и к Билли:
— Что-нибудь понял?
— Яснее ясного: вызовет следователь, покажет постановление об аресте, подписанное известной рукой, и….
— И?
— Короче создал ты проблем двойнику — земной от него поклон.
— Что делать?
— Ждать, думать, держать себя в руках.
— Обещаю. Теперь помолчи — вздремнуть хочу.
Не пришлось. Стальная дверь открылась, и вошёл сержант, арбузный крестник. За ним ещё четыре неандертальца в погонах. Ухмыляются. Дубинками в ладошки шлёпают — азарт нагоняют. Быть потехе!
— Встать! — орёт сержант.
— Оклемался? — вежливо, даже вкрадчиво интересуюсь.
— Ну, падла, щас урою! — и на меня с дубинкой.
Я и подниматься поленился, только ногу подставил, и сержант с разбегу ткнулся в неё причиндалами. Ой-ой-ой! Глядите на него, согнулся, как роженица. А вы что рыла вытянули? Бегом сюда. На показательные выступления мастера айкидо в застенках МВД.
Взгляд упал на незакрытую дверь — так вот он путь к свободе. К чёрту цирк! Добил сердешного ребром ладони по сонной артерии и за остальных. Никого не обидел.
В коридоре пусто. В дежурке дежурный. Пристукнул его в кресле и урну на голову водрузил. Перевёрнутую, понятно.
— Это лишнее, — ворчал Билли.
Я и сам понимал: дежурный капитан не причём.
— Как я тебе?
— Ни одного лишнего движения, как впрочем, и разумного. Что теперь с двойником будет?
— Да с таким открытием его в любой стране на руках носить станут — считай, Нобелевский лауреат.
— Чешем к канадской границе?
— Может, всё- таки попробуем с Мирабель договориться?
— Наивняк.
— Что ты понимаешь в женских сердцах?
— Ах, ну да, ну да….
Билли взломал сайт известного учреждения, и из интернет-кафе я вышел с домашним адресом судьи М. Д. Забелиной. Обманув домофон, проник в подъезд. На трели входного звонка никто не ответил. Набрал по мобильнику номер домашнего телефона, приложил ухо к двери — ага, трезвонит. Трезвонит, но трубку никто не поднял — пуста квартира.
— Не судьба, — с облегчением посетовал Билли.
— Ерунда. Тусуется где-нибудь в ночном клубе. Подождём.
— Дождёшься — ментов с пушками. За твой разбой в отделении весь город на уши поставлен.
— Пусть себе. Здесь им ума искать не хватит.
— Основная ошибка всех на свете неудачников — недооценка противника.
— Какие предложения?
— Смотаться.
— Есть другое — проникнуть в квартиру через форточку.
Опущу перипетии вознесения на высотный дом путём левитации. Ничего сложного — рраз, и на балконе. Главное, чтоб никто не видел.
В квартиру проник через форточку.
Гнёздышко царицы Тамар было уютненьким — с моим не сравнить. Обошёл, не включая свет, все помещения, чтобы убедиться, в своём полном одиночестве, и плюхнулся в кресло поджидать.
— Слушай, не вижу признаков порока — всё так пристойненько.
— А он может уходить корнями в голубое детство. Или с отцом твоим, опять же, принеприятнейшее было знакомство.
— Билли….
— Понимаю, сложно быть объективным.
— Это не объективизм, это отсутствие полутеней в образах. Отец бросил мою мать, но он любил меня. Костя стал негодяем, потеряв генетическую память, но он был моим братом. А ты сортируешь людей на плохих и хороших по сумме слагаемых поступков. Истории известны примеры, когда закоренелые преступники становились национальными героями.
