Елена Грушковская - Великий Магистр
— И что ты предлагаешь предпринять? — спросил Конрад.
— Я предлагаю следующее. — Каспар положил локти на стол и, как Оскар, сцепил пальцы. — Вы видели, что наделала наша волна. В Европе беспорядок, у людей проблемы с электричеством, вышла из строя техника. Мы можем повторить это. Если понадобится, устроить и Америке День Независимости… День, когда от них ничего не будет зависеть. — Каспар усмехнулся. — Лишённые техники, люди мало что смогут нам противопоставить. У дока уже готова сыворотка, скоро мы все выздоровеем, а вот людям сильно не поздоровится. Они дорого заплатят за смерть Авроры.
— То есть, друг мой, ты предлагаешь устроить мировой кавардак? — подытожил Оскар. — Именно то, что мы призваны предотвратить? То, что Аврора всегда призывала нас НЕ делать? Не кажется ли тебе, что это… гм, гм, не совсем правильно?
— Нельзя прощать им убийство Авроры, — повторил Каспар упрямо.
— Хорошо, мой мстительный друг, — кивнул Оскар. — Предположим, что мы устроим всё это. Но кто даст гарантию, что эта затея не выйдет из-под контроля и не кончится всеобщей гибелью? И мы кончим, как крылатые. Хочешь устроить конец света? Весьма сомнительная затея, я бы сказал.
— Он всё равно рано или поздно настанет, — буркнул Каспар. — Какая разница, сейчас или потом?..
— То есть, лишнюю сотню лет ты пожить не хочешь? — усмехнулся Оскар.
— Да не нужен мне этот чёртов мир без Авроры! — рявкнул Каспар, бухнув кулаком по столу, так что даже пламя свечей вздрогнуло. — Пусть он катится в тартарары… Мир, уничтоживший её, не достоин жить!..
Каспар резко умолк и заслонил глаза ладонью. Все тоже молчали, впечатлённые и озадаченные силой его чувства. Взгляд Никиты, до сих пор сидевшего с подавленным и безучастным видом, ожил, вспыхнул и с подозрением остановился на Каспаре. Он как будто сделал для себя какое-то открытие, но пока не говорил ни слова, просто смотрел на Каспара, на мгновение позволившего своим чувствам прорваться наружу.
— Гм, гм, — первым нарушил молчание Оскар. — Мда… Дрянной мирок, в этом я с тобой согласен, друг мой. Но ничего не поделаешь, другого у нас просто нет. И всё же говори за себя… А за других, я думаю, ты не имеешь права решать, хотят они жить на свете или нет. — И, обведя взглядом остальных, Оскар спросил: — Кто ещё как думает?
— Думаю, мы не должны стричь всех людей под одну гребёнку, — высказался Алекс. — Далеко не все относятся к нам плохо и жаждут нашего уничтожения. Тем более, есть среди них много вообще ни в чём не повинных… Вспомни хотя бы этих больных малышей, которых мы вылечили. Их ты тоже готов обречь на гибель, Кас? А своих детей? Свою жену? Их тоже пустить в расход? Уверен, если мы сделаем то, что ты предлагаешь, нам, хищникам, тоже долго не протянуть. Уничтожив людей, мы уничтожим и себя. Так что, брат, прости — я с тобой не согласен. Надеюсь, ты понимаешь, чем чревата твоя затея.
— В тебе говорят эмоции, не разум, — добавил Конрад. — В запале можно много чего натворить. А вот расхлебать потом… не факт, что удастся.
— Ну хорошо, хорошо, — проговорил Каспар, устало проводя ладонью по лицу. — Но что-то мы всё-таки должны сделать. Нельзя оставлять это безнаказанным.
— Мы им уже показали, на что способны, — сказал Алекс.
— Думаешь, они поняли, что их сегодняшние проблемы — наших рук дело? — невесело усмехнулся Каспар. — Уверен, они ещё не допёрли.
— Поняли или нет, сейчас пока неважно, — сказал Оскар. — Гораздо важнее решить, как нам быть дальше.
— Тяжёлая тема, — вздохнул Конрад.
— Но первостепенная, — ответил Оскар. — Альварес погиб, «Аврора» тоже осталась без руководителя… Юлия больше не интересуется этим. Её, похоже, вообще уже ничто не интересует.
— А что тут решать? — сказал Алекс. — В Ордене пока вставай у руля ты, а в «Авроре»… Не знаю. Надо у них спросить, может, они тебя в качестве президента тоже примут.
— Не знаю, не знаю, — с сомнением проговорил Оскар, теребя подбородок. — Я вообще, друзья мои, чувствую себя в тупике… Осознаю, что необходимо что-то решать, но просто не в состоянии сейчас думать. Аврора лежит там, ещё не погребённая…
После этих слов повисло печальное молчание. Я снова почувствовала, что вот-вот расплачусь. Стоя тихонько у двери, я пыталась проглотить солёный ком, который вставал у меня в горле, стоило мне только воскресить перед глазами эту картину: белое лицо и белые руки мамы, скрещенные на рукояти меча…
Никита внешне казался каким-то бесчувственным — не кричал, не рыдал, почти всё время молчал. Но горе проявляется по-разному, и отключение чувств, «онемение души» — своего рода защитная реакция психики. Видимо, он был в шоке. Все это тоже понимали, а потому не трогали его и не донимали разговорами, просто старались не оставлять одного. Вот и на это совещание взяли, хотя влияния он пока не имел.
— А завтра Пасха, — сказал он вдруг.
Это замечание, казалось, не имело никакой связи с происходящим, а потому прозвучало странно. Никто не нашёлся, что ответить. Попробовал только Оскар.
— Католическая или православная? — спросил он.
— Кажется, и та, и другая, — ответил Никита. — Совпало.
— А смерть Авроры выпала как раз на Страстную пятницу, — задумчиво проговорил Оскар. Тяжело вздохнув, он помолчал и вернул разговор в прежнее русло: — Я вот что думаю… Может быть, всё-таки поговорить с Юлией и попробовать вернуть её на пост президента?
— Да ну, — с недоверием отозвался Алекс. — По-моему, она свихнулась окончательно и бесповоротно.
— Она не сумасшедшая, — сказал Оскар. — Да, у неё было временное расстройство, но, на мой взгляд, оно уже прошло. Юлия просто отрешилась от мира, ушла из реальности. Если честно, у меня есть сомнения, что она заинтересуется этим…
— Вот и у меня тоже, — поддержал Алекс. — По-моему, это безнадёжное дело.
— Но попытаться стоит, — грустно подытожил Оскар. — А вдруг?.. В общем, сделаем это. А ещё вот какая загадка: жук Авроры пропал.
— Может быть, он всё ещё в ней? — предположил Алекс.
Каспар проговорил:
— Нет, в том-то и дело, что я сам видел, как он вылетел из её груди. И исчез.
— Может быть, он где-то там, в земле? — высказал предположение Конрад. — Если так, то найти его будет сложно.
— Но мы должны его найти, — сказал Оскар. — Придётся перекопать всё… А что делать? Надо его обязательно разыскать, это даже не обсуждается.
— Да, конечно, надо, — согласился Алекс. — Это всё, что у нас осталось от Авроры. В нём её частичка.
Тут я решила, что пора и мне взять слово. Я скрипнула дверью, и на меня обратили внимание.
— Пушинка, ты что тут стоишь? — спросил Алекс. — Иди, малыш, ложись, я скоро приду.
