Александр Волков - Пришелец
— Все переплетено… Все куплено… — мрачно бормотал Катун-Ду, ступая по щербатой лунной дорожке, выстилавшей центральный проход Храма, — а еще говорят о каких-то цеховых братствах, ареопаге, сословиях, шушукаются о правах каменщиков, мусорщиков, сборщиков тростника… Глядишь, договорятся до публичных состязаний блудниц в искусстве возбуждения!.. На что это будет похоже, хотел бы я знать?.. На представления заклинателей змей, дующих в свои тростниковые дудки?.. Интересно, что думает копьеголовый аспид, когда поднимает над краем корзины свою плоскую пеструю головку и видит перед собой тощего заклинателя, все тело которого покрыто ожогами от углей в местах змеиных укусов?.. И ведь тоже ропщут, требуют, чтобы им позволили перед представлениями вырывать у змей ядовитые зубы… А в чем же тогда, позвольте спросить, будет заключаться интерес публики?.. В свисте?.. И при этом часть горожан, едва ли не большинство, поддерживает это нелепое требование, полагая, вероятно, что тогда любой бездельник сможет зарабатывать на жизнь, сидя перед корзинкой и посвистывая в камышовую дудку!.. Осведомители все чаще доносят, что городские обыватели вот-вот разделятся на две партии, причем в одну, требующую удаления, войдет по большей части всякая голь и шантрапа, а противную составят владельцы лавок, хатанг, главы цехов… Кто бы объяснил им, что все это бессмысленно, что все люди изначально делятся на глупцов и мерзавцев и что заклинатели — только повод для вторых затеять смуту!.. Подумаешь, одним свистуном больше, одним меньше — кто его неволил идти в заклинатели?.. Но маленький камешек порождает лавину, так что, пока не поздно, надо рубить, рубить!..
— Убить… бить… у-у-бит-ть! — оглушительно завыло и зазвякало эхо, отскакивая от щербатых, залитых лунным светом колонн.
— С кого начать? — крикнул Катун-Ду, запрокинув голову.
— С себя!.. С себя!.. — пробежал тихий шепоток между колоннами.
— Что?.. Как ты сказал?.. — воскликнул Катун-Ду, принимая стойку ягуара и напряженно вглядываясь в мерцающие лунные просветы. Призрачный свет слоился и раздваивался, перемежаясь с густыми лиловыми тенями и сгущаясь в темные человеческие силуэты с рваными ломаными прорехами в груди.
— Ты хотел, чтобы я напоил своей кровью Солнце, — так вот оно, твое Солнце, бери его! — чуть слышно прошептала одна из темных фигур, отделяясь от ближайшей колонны и на ладони протягивая Верховному сухой заскорузлый комочек.
Катун-Ду сделал плавный скользящий шаг навстречу призраку и резко ударил в его отставленный локоть выброшенной стопой. Но его нога беспрепятственно пролетела сквозь угловатый сгусток тьмы и зависла в воздухе, готовая нанести новый удар.
— Браво!.. Браво!.. — восторженно зашептали остальные призраки, выступая из-за колонн и потряхивая такими же темными комочками, издающими легкое сухое потрескивание.
Катун-Ду медленно поставил ногу на площадку и стал отступать, осторожно ощупывая босыми ступнями грубо отесанные камни. Призраки обступали его со всех сторон, но когда кто-то из них подходил слишком близко, Катун-Ду плавно взлетал в воздух и в длинном прыжке насквозь пробивал ногой сгусток бесплотной тьмы.
— Бой с тенью!.. Браво!.. Браво, Верховный!.. — восторженно перешептывались призраки, заглушая резкое звяканье золотых браслетов на сухих запястьях и жилистых лодыжках Катун-Ду.
Вдруг среди подступающих силуэтов замелькали широкие мускулистые плечи и вытянутые светлоглазые лица, опушенные густыми спутанными бородами. Катун-Ду прижался спиной к высокому пятигранному жертвеннику и выставил перед собой чуть согнутые в локтях руки. Но плотный полукруг бородачей и призраков вдруг разомкнулся, освободив проход высокому юноше в лучистом венце, мягко охватывающем его длинные золотистые волосы. Его плечи были слегка прикрыты легкими лохмотьями и оплетены ползучей багровой травкой с мелкими глянцевыми листочками. Катун-Ду быстро пробежал глазами по ее тонкому витому стебельку и увидел, что своими белыми корешками травка гнездится в разорванном проломе под нижними ребрами незнакомца.
— Не бойся!.. Опусти руки!.. — говорил он, надвигаясь на Катун-Ду и протягивая ему на ладони бьющееся, истекающее кровью сердце. Кровь сочилась между пальцами юноши и темными каплями пятнала каменную дорожку, ведущую к жертвеннику.
— Они просто играют, — продолжал юноша, плавно и бесшумно приближаясь к Верховному, — что им еще осталось, как не играть своими вырванными сердцами?.. Ведь все случилось так быстро, так легко, почти мгновенно… Никто из них даже не успел ощутить всю прелесть перехода и в полной мере упиться его высокой гармонией. Я прав?
— Ойиу!.. Хи-он-н!.. О-о-мм!.. — восторженно загалдели призраки.
Юноша вплотную подступил к Верховному, протянул руку, и Катун-Ду почувствовал под ребрами жгучее прикосновение пальцев. Ему казалось, будто в его грудь входит широкий, докрасна раскаленный наконечник копья, и он едва сдерживался, чтобы не закричать во весь голос.
— Что ты ждешь? — услышал он вдруг над самым плечом горячий задыхающийся шепот Толкователя Снов. — Убей его! Убей!
Верховный повернул голову и увидел над вытянутым очертанием жертвенника горбатую крючконосую тень, похожую на стервятника со сложенными крыльями. Вдруг тень выпрямилась и стала медленно разрастаться, затягивая пространство между базами колонн слоистой лиловой тьмой. Огонь в груди жег все сильнее, перехватывая дыхание и змеиным жалом подбираясь к трепещущему сердцу. Тени, лица, глаза, сухие мумии сердец в ладонях — все слилось и закружилось перед глазами Катун-Ду, опрокидываясь в серебристый свет луны и словно втягиваясь в ее сверкающий диск.
— Все — игра!.. Игра… Убей!.. Убей… — грохотало в ушах.
Катун-Ду страшным усилием воли заставил себя закрыть глаза и намертво сдавил ладонями виски, утопив костяшки пальцев в глубоких височных ямах. Все стихло; огненная змея, слегка коснувшись сердца раздвоенным язычком, скользнула в пах и свернулась в плотный прохладный клубок между бедрами.
— Начни с пришельцев!.. Пора кончать с ними!.. — вдруг проник в сдавленный мозг Верховного повелительный шепоток Толкователя.
— Как это сделать?.. Когда?.. Где?.. — негромко спросил Катун-Ду, приоткрывая глаза и искоса поглядывая по сторонам.
— Нынешней ночью… В хатанге… Перерезать глотки, и дело с концом!.. — вкрадчиво шептала яйцеголовая крючконосая тень Толкователя, медленно подбираясь к темному плоскому силуэту Катун-Ду.
— А кто резать-то будет? — с грубоватой прямотой спросил Верховный, нащупывая на поясе резную рукоятку кинжала.
