Робин Хобб - Убийца Шута
Я проснулась поздним утром, от суеты Кэфл.
— Я не стала вас будить, ведь вечером вы вернулись так поздно. Писец Фитц Виджилант сказал, что он немного задержится с уроками сегодня. Но теперь, леди Би, пора вставать и встречать новый день!
Она надела новые бусы и украсила волосы веточкой падуба.
— Разве уже Зимний праздник? — спросила я ее, и она улыбнулась.
— Завтра вечером. Но на кухне уже готовят, а поздно вечером приехали менестрели, предлагают устроить для нас праздник. Дворецкий Рэвел решил позволить им остаться, пока не сможет спросить разрешения у вашего отца. В его отсутствие он посоветовался с писцом Фитцем Виджилантом, и тот сказал, что они могут остаться. А сегодня утром леди Шан вместе с Рэвелом составляла меню для праздника. О, какие блюда она заказала! Это будет праздник, каких как мы не видели много лет!
Меня переполняли противоречивые чувства. Мысль о музыке, танцах и большом празднике волновала меня, но оскорбляло то, что все это делалось в отсутствие отца и без его разрешения. Моя реакция меня озадачила. Если бы он был дома, уверена, он бы все это одобрил. И все же эти двое, организовывая праздник, обидели меня.
Я села на кровати и спросила:
— А где мой меховой халат?
Оказалось, что на мне опять красная шерстяная ночная рубашка мамы.
— Меховой халат? Вы купили меховой халат в городе? Никогда не слышала о таких вещах!
Кэфл поспешно подошла к моему шкафу, открыла дверцы только чтобы выяснить, что ничего подобного там нет. Из моей головы улетучились ночные фантазии.
— Это был сон, — призналась я. — Мне приснился халат из волчьего меха с красной шерстью.
— Теплый же сон вам приснился! Хотя как по мне — даже жаркий, — рассмеялась Кэфл и начала подбирать мне одежду. Она огорчилась, когда узнала, что я не купила себе новых вещей. Покачав головой, она достала большую тунику и новые шерстяные штаны. Я позволила ее болтовне течь мимо меня и попыталась представить свое приключение «просто сном». Но он не походил на те сны, что бывали у меня раньше. Это было нечто большее, чем в первый раз, когда я встретила Волка-Отца в коридорах. Кто он? Что он? Это был волк с резного камня, так же, как нищий, Лишенный запаха.
Одевшись, я вышла из комнаты, но вместо того, чтобы спуститься к завтраку, пошла в кабинет отца. Я открыла дверь в холодную комнату. Камин был чист. Я коснулась холодных камней и поняла, что прошлой ночью здесь не мог гореть сильный огонь. Я снова посмотрела на резной черный камень на каминной полке. Что ж, часть моего сна была правдой. Второй человек — это точно нищий, только моложе. Я разглядывала его лицо и думала, что тогда он был веселым парнем. Я рассмотрела и волка. Резчик сделал ему глубокие темные глаза. Я вдруг позавидовала, что у отца в детстве были такие друзья. А есть ли они у меня? Персеверанс, сказала я себе. Рэвел. И кот, который до сих пор не назвал мне своего имени. На мгновение показалось, будто меня сейчас вырвет от одиночества и грусти. Но я опустила плечи и покачала головой. Жалость к себе ни к чему не приведет.
На каминной полке стояла еще одна фигурка, вырезанная из дерева. Это был волк. Я взяла ее. Она была тяжелой и толкнула меня, но я долго-долго держала ее в руках. Я очень сильно хотела ее, но опять поставила на место. Когда отец вернется, попрошу у него эту фигурку, решила я.
Я закрыла дверь кабинета, заперла ее, и открыла потайную панель. Я пошла в свой тайник, проверить запасы воды и хлеба. Нужно больше свечей, подумала я. Я чувствовала, что можно было бы проводить много времени здесь, пока не вернется отец. Мне здесь будет спокойно, а там вряд ли кто-то заскучает без меня. Кота не было, но он оставил мой плащ на полу. Я нащупала его ногой, а когда наклонилась, чтобы поднять, то обнаружила, что кот оставил на нем недоеденную мышь. Сморщив от отвращения нос, я свернула плащ и унесла его в кабинет отца. Крошечный полутрупик я выбросила в камин. Осторожно я понюхала плащ. Пахло котом и дохлой мышью. Я встряхнула его и сунула в крошечный мешочек. Нужно найди уединенное местечко, чтобы постирать его. А потом, решила я, перепрячу плащ и не скажу коту. Он просил корзину и подстилку, и я еще не выполнила эту часть сделки. Сделаю сегодня, позже. Я сунула свернутый плащ-бабочку под тунику, закрыла потайную панель и, бросив последний взгляд на волка, покинула кабинет.
От завтрака осталось мало, но блюда еще не убрали, поэтому я съела немного колбасы с хлебом и выпила чашку теплого чая. Мне этого хватило, и я была рада выскользнуть из столовой так же незаметно, как и пришла туда.
Я неохотно побрела к классной комнате. Там уже стояли ученики, но Ланта еще не было. Персеверанс боком подошел ко мне и встал рядом.
— Щенков устроили, но у одного обрубок хвоста воспалился. Тот, кто это сделал, даже не старался попасть между косточек. Просто «хрясь!» топором. Нам пришлось вытаскивать осколки костей, и он выл так, что чуть стропила не рухнули. Человек, который сделал это, дважды заслужил то, что сделал с ним ваш па. Так Родер говорит, а он знает почти все о собаках. Почему ваш отец внезапно решил, что ему нужны собаки? У него давно не было собак.
— Чтобы они не погибли, думаю. Как и осел.
— Ну, об этом мы тоже думали. Это старый осел. Ну, мы накормим его и посмотрим, твердые ли у него копыта, но мы не знали, для чего он, — он посмотрел на меня. — Парень их города сказал нам правду?
Я пошла по коридору, подальше от других.
— В центре города, где мы были, человек убивал собаку. Чтобы люди захотели купить ее щенков.
Глаза Персеверанса становились все шире, пока я рассказывала ему всю историю. Когда я закончила, он открыл рот от удивления.
— Я слышал, Баджерлок сдержан, но не терпит жестокости. Хех, — выдохнул он свое удивление. — Отлично сделано. Но что он собирается делать дальше с этими собаками?
— А что обычно делают с ними?
Он поднял брови, будто удивляясь, что я не знаю таких вещей.
— Ну, некоторые мужчины стравливают их, собаку против собаки. Или травят ими быков. Ну, знаете, науськать их на быка, чтобы замучить его перед убоем. Говорят, от этого мясо становится нежнее. Как и у свиней. О, мы можем использовать их для охоты на диких свиней. Тут есть пара больших старых кабанов, которые разоряют поля последние пару лет.
— Может быть, — ответила я. Я кое-что придумала. — Может быть, я попрошу, чтобы одного отдали мне.
Подошел Фитц Виджилант. Сегодня он выглядел очень изящным в голубом жакете с белым воротником и штанах темно-синего цвета. Я поняла то, что раньше ускользало от меня: Фитц Виджилант одевался как богатый торговец, а одежда моего отца была ближе к фермерам, которые приезжали в Приречные дубы продавать свои товары. Я оглядела себя. Да. Больше дочка фермера, чем дитя благородного дома. Или даже сын фермера. Мой наставник не дал мне времени обдумать это.
— Итак, давайте зайдем в комнату и устроимся! Мы потеряли немного времени, так что сегодня придется поспешить с занятиями.
Никто, казалось, не хотел напомнить ему, что он пришел самым последним. Вместо этого мы сделали, как сказано, и быстро расселись. Наш учитель казался рассеянным и слегка раздраженным, будто мы были досадной обязанностью, а не причиной его присутствия в Ивовом лесу. Он пытался научить нас всех длинному стишку о королях Шести Герцогств и их подвигах, но вместо того, чтобы учить по маленьким кусочкам, как мама учила меня запоминать «Двенадцать целебных трав», он прочитал его полностью, а затем обошел всех и просил повторить. Ни один из нас не запомнил дальше третьего короля, не говоря уж о всех двадцати трех, и он изобразил свое разочарование во всех подробностях. Потом снова очень быстро прочитал его. Лакспу удалось запомнить четыре стиха и почти не ошибиться. Эльм зарыдала, когда Фитц Виджилант предложил ей встать и попробовать прочитать их. Он остановил взгляд на мне, и я, наполненная решимостью и страхом, встала и начала читать.
Меня спасли отдаленные сердитые крики и последовавший за ними гулкий удар, будто кто-то начал хлопать дверью. Фитц Виджилант отвернулся от меня, нахмурился и пошел к двери. Поглядел в сторону, откуда шел шум, все еще хмурясь. Начал закрывать дверь, когда мы все услышали долгий, леденящий кровь крик.
Писец встревожился.
— Оставайтесь здесь. Я скоро вернусь.
С этими словами он покинул нас, сначала шагая, а потом мы услышали, как он перешел на бег. Мы переглянулись. Лаксп поерзал и встал. Он сделал два шага к двери.
— Он сказал, чтобы оставались здесь, — напомнил ему Персеверанс. И мы остались, прислушиваясь к глухим крикам. Персеверанс посмотрел на меня и сказал:
— Я все-таки пойду посмотрю, что происходит.
— Я с тобой, — потребовала я.
— Нет, — запретил он мне, а потом, когда я оскалила на него зубы, добавил примирительно: — Вы же не хотите, чтобы писец снова злился на вас, леди Би. Я схожу быстро и вернусь.
