Эльхан Аскеров - Бастарды
– В таких вещах не разговоры нужны, а желание и смелость.
– Ты только ему про смелость не ляпни. А то будешь потом за ним по всей степи гоняться, – проворчал в ответ сотник.
Казначей тут же прикусил язык, понимая, что Топ-Гар прав, и подобные речи могут довести до беды.
Ранним утром караван отправился в обратный путь в вящему облегчению всех жителей города. Городской голова даже приказал отслужить по этому поводу хвалебный молебен в храме светлых богов.
Седмица пути пролетела для Ал-Тора незаметно. Уже к середине первого дня юноша решительно пересадил Такеши на подводу, и забрал его тяжеловоза. Сотник хотел было вмешаться, но Медведь удержал его, железной рукой взяв под уздцы сотникова гнедого.
Подъехав к подводе, где ехали казначей и Лакш-ми, юноша попросил старика перевести ей, что он хочет показать девушке степь. Чуть улыбнувшись в ответ, девушка протянула Ал-Тору руку и ловко запрыгнула в седло перед ним.
Пришпорив коня, юноша рысью въехал на холм и натянул поводья. Медленно обведя взглядом открывшийся пейзаж, Лакш-ми тихо ахнула. Степь казалась бесконечной, сливаясь на горизонте с линией моря. Легкий ветер лениво шевелил заросли седого ковыля, от чего по траве бежали настоящие морские валы.
Тихо рассмеявшись, Ал-Тор снова пришпорил коня, пустив его с холма. Огромный тяжеловоз весело всхрапнул, словно понимая, что от него требуется, и двинулся по степи широкой, размашистой рысью.
Лакш-ми улыбнулась, бросив на Ал-Тора кокетливый взгляд, и доверчиво прижалась к широкой груди юноши, отдаваясь упоению скачкой. Могучий жеребец легко нес своих седоков по широкой дуге, словно и не замечая их веса.
Веселье кончилось, когда их догнали два десятка гвардейцев во главе с сотником. Заметив догоняющих их гвардейцев, Ал-Тор направил коня в сторону дороги. Выехав на тракт в трех полетах стрелы от каравана, юноша придержал коня и оглянулся.
Подъехавший Топ-Гар выразительно посмотрел на юношу и принялся ругать ни в чем неповинного тяжеловоза:
– Вот ведь проклятая скотина, на боевых конях еле угнались. Двоих везет, и хоть бы что. Думал, умается от такой скачки, а он бежит и бежит, словно не тяжеловоз, а пустынный аргамак.
Криво усмехнувшись, Ал-Тор пересадил Лакш-ми на подводу и молча вернулся в голову каравана. Сотник продолжал ворчать, но Такеши быстро остудил его пыл, ответив:
– Ты дурак, сотник.
– Почему это?
– Да потому, что они вдвоем весят меньше меня одного. А еще потому, что помешал им сойтись поближе.
– Так ведь одни в степи… – начал было сотник, но Такеши поддержал казначей.
– Ты и вправду дурак. Он ведь на тебя обиделся. Встал бы на холме да смотрел. Нет, помчался, словно случилось что или парень не знает, с какого конца за меч берутся. Да он только ради того, чтобы на девчонку впечатление произвести, весь столичный гарнизон в одиночку разгонит.
– Думаешь, обиделся? – огорченно спросил сотник.
– Даже не сомневаюсь, – ответил казначей.
– Эх, неловко получилось. Что ж теперь делать-то?
– Ну, девчонке я объясню, а вот что с этим бугаем бешеным делать, даже не знаю, – озабоченно почесал в затылке старик.
– Я попробую, – успокоил сотника Такеши, – только ты пока не лезь ему под руку. Пусть остынет, – посоветовал он, пришпоривая своего скакуна.
Топ-Гар огорченно кивнул головой и остался рядом с подводой. Такеши быстро догнал Ал-Тора и, придержав коня, негромко спросил:
– Злишься?
– Честно?
– Конечно. Иначе зачем тогда друзьям вообще разговаривать?
– Тогда это должно остаться между нами.
– Договорились.
– Я давно уже махнул рукой на все их выходки, но в этот раз разозлился. Понимаешь, мы впервые остались одни. Наедине. Только что-то начало мелькать, такое, приятное, а он взял и все испортил.
Я понимаю, что они беспокоятся за меня. Делают все, чтобы мне было хорошо, но эта опека иногда просто выводит меня из себя. В такие минуты я думаю, что мне было лучше остаться на арене, с отцом.
Я устал, Медведь. Понимаешь? Устал. Вот уже много лет я не могу побыть один. Просто один.
– А в оружейной?
– Ага. Только за дверью все время кто-то торчит с такой длинной пикой странного вида, – грустно усмехнулся юноша.
– Откуда ты знаешь? – смущенно спросил Такеши.
– Неважно. Да это и не самое главное. Просто сегодня я неожиданно понял, что ничего не сделал сам. Всю свою жизнь я следовал указаниям, приказам, долгу, обстоятельствам. Все мои решения оказались вовсе не моими. Они все были продиктованы текущими делами. А самое страшное, что они толкают меня на управление чужими жизнями, а я толком не умею распорядиться даже собственной.
Старики требуют от меня продолжить род. Но ведь это не породистых скакунов разводить. Это будет мой ребенок, а я даже не знаю, что это такое.
Я не умею быть отцом. Да, что там отцом, я даже не знаю, как правильно быть мужем. А если копнуть еще глубже, я вообще ничего не умею. Только убивать.
– А что, разве где-то есть школа, где учат быть хорошим владетелем? Что-то я не помню такой. Люди учатся строить свои отношения, глядя на свою семью…
– Вот именно, семью, – перебил его Ал-Тор, – а я вырос в казарме. Знаешь, первой игрушкой, которую я хорошо помню, был меч. Настоящий, боевой. Только маленький. Его отец специально заказал. Дав мне в руки оружие, он не стал ничего мне говорить, предупреждать об опасности, а когда я порезался, сказал, что теперь я знаю, что такое оружие и для чего оно предназначено.
– Сурово.
– Да, сурово. Но я благодарен ему за это. Он вырастил воина, и я хотел остаться простым воином, а они делают из меня повелителя. Я воин, понимаешь. Я тот, кто умеет убивать. Быстро, безжалостно, не размениваясь на жалость и душевные терзания. Именно благодаря своей собственной крови на лезвии меча, я понял, что смерть, это навсегда, и настоящий воин убивает только тогда, когда уверен, что вступается за беззащитных или исполняет приказ. Он не убьет просто так, ради забавы.
– Это кодекс настоящего мастера, – задумчиво ответил Такеши и, помолчав, добавил: – Скажу тебе по секрету, я ведь тоже плохо представляю, что такое быть отцом. Так что, догоняй, и будем учиться вместе.
– Тебе легко говорить. Вы с Юко любите друг друга, а я с ней даже поговорить не могу. А эти еще и радуются, словно племенную кобылу купили. Теперь станут над душой и будут подгонять – когда, когда.
– М-да. Боюсь, тут ты прав. Придется мне малость подостудить пыл наших старичков. Увлеклись ветераны.
– Вот именно. Теперь понимаешь, почему мне приходится делать вид, что злюсь. Я ведь только так их осадить могу. Ну не силой же мне с ними управляться.
