Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 4. Чёлн на миллион лет
— Ждите нас здесь. Мы приехали за подругой. Она еще довольно слаба и должна тотчас же ехать домой.
— Если чересчур задержитесь, я должен буду объехать вокруг квартала, — предупредил водитель.
— Ладно, объезжайте поскорей и при первой же возможности снова остановитесь. При расчете не обидим.
Шофер посмотрел на них с сомнением, вполне понятным, если учесть вид этой больницы. Свобода нарочито явно записала его имя и номер. Ханно вышел вслед за ней и захлопнул дверцу. У него был сверток, у нее — сумка через плечо.
— Теперь не забывай, что дело выгорит, только если мы будем держаться, словно у нас тут самые важные кабинеты, — вполголоса пробормотал Ханно.
— А ты не забывай, что я была снайпером и проскользнула, через «железный занавес», — бросила она свысока.
— Извини, действительно сморозил глупость. Просто сейчас у меня мысли работают в ином направлении. Ага, вон он!
Ханно кивком указал на Странника. Индеец в отрепьях и низко надвинутой на лоб шляпе брел вдоль тротуара, будто ему больше нечем было заняться.
Ханно и Свобода вошли в сумрачный вестибюль. Охранник в форме окинул их безразличным взглядом. Даже у этих пациентов бывают посетители. Устроив вчера рекогносцировку, Ханно убедился, что никто не потрудился выставить возле Розы Донау полицейский пост. Сюда ее доставили исходя из того, где подобрали, а когда выяснилось, что лечение могут оплатить, было решено, что перевозка в лучшую больницу связана с риском для пациентки. Так или иначе, другой охраны, кроме местной, тут нет.
Он направился в мужской туалет. Там никого не было, но для вящей безопасности он зашел в кабинку. Распаковав сверток, извлек врачебный халат и надел его. Купить халат, а заодно всякое другое медицинское снаряжение, было несложно — в фирме, поставляющей подобные товары. Халат несколько отличался от одежды местного персонала, но если никто не станет приглядываться, то сойдет. Запятнанная и застиранная одежда здесь была правилом, а не исключением. Сунув упаковку в урну, Ханно вышел в коридор, к дожидавшейся там Свободе, и вместе с ней поднялся на лифте наверх.
Еще вчера они выяснили, что Розу Донау поместили на седьмом этаже. В регистратуре сказали, что посетителей допускают лишь на короткое время, и еще подивились, как много людей тревожится о здоровье больной.
Когда Ханно и Свобода вошли в палату, у постели Алият находились две добровольные сиделки, принесшие цветы, на которые наверняка истратили последние деньги. Ханно улыбнулся им и, подойдя поближе, склонился над раненой. Алият была бледна как мел, щеки ввалились, неглубокое дыхание вырывалось из груди короткими частыми рывками. Ханно и не узнал бы ее, если бы не видел сделанные детективами по его заказу снимки. Да что там, ее и по снимкам было бы не узнать, не догадывайся он заранее, кто это. Прежняя встреча произошла в незапамятные времена.
Ханно мысленно молился, чтобы она помнила новогреческий не хуже, чем он. Ведь можно было надеяться, что она жила в странах Средиземноморья вплоть до переезда в Америку.
— Алият, друг мой, мы рассчитываем, что сможем вытащить тебя контрабандой. Хочешь ли ты этого? Иначе, ты сама знаешь, тебе предстоит распроститься со свободой навеки. У меня есть деньги. Хочешь ли ты бежать?
Бесконечно долгое мгновение она лежала неподвижно, потом едва заметно кивнула.
— Ладно. Как ты думаешь, ты сумеешь пройти небольшое расстояние и выглядеть при этом естественно? Немного, метров сто. Мы тебе поможем, но если упадешь, нам придется бежать, бросив тебя.
Ее щеки тронул едва уловимый румянец.
— Да, — не подумав, по-английски шепнула она.
— Тогда жди нас завтра днем. Сделай так, чтобы у тебя не было посетителей. Скажи этим людям, что тебе хуже и ты просишь несколько дней не беспокоить визитами. Попроси оповестить всех. Береги свои силы.
Он выпрямился и встретился взглядом с женщинами из «Единства».
— Я и не догадывался, что состояние ее столь серьезно. В противном случае я непременно заранее уведомил бы ее о нашем с женой приходе.
— Вы не городские? — поинтересовалась женщина.
— Да. Мы давненько с ней не виделись, но прочли об… хм, инциденте, и вот, раз мы с ней земляки, а у нас все равно дела в Нью-Йорке… В общем, прошу прощения. Нам лучше уйти, Ольга. Роза, увидимся в другой раз, когда тебе станет получше. Ты уж постарайся.
Они со Свободой ласково похлопали Алият по безвольно лежащим на одеяле рукам и ушли.
Сейчас, пройдя по коридорам седьмого этажа и на мгновение заглянув в палату, они не заметили никаких признаков ловушки. Если бы Алият не хотела бежать, пройдя через сопутствующие бегству муки и опасности, она вполне могла бы выложить правду и подставить Ханно под удар. Он делал ставку на то, что недоверие к властям после стольких веков борьбы с ними у Алият в крови; или, по крайней мере, что она достаточно сообразительна, чтобы предвидеть необратимость последствий рокового признания, которое отрежет все пути к отступлению.
Вообще вся эта затея — чистейшей воды азартная игра. Если она провалится, да если Ханно и Свобода не сумеют ускользнуть… Не стоит думать об этом, иначе тревога помрачит разум и отнимет силы.
— Проклятье, — бросил Ханно. — Ни одной инвалидной коляски. Глянем-ка этажом ниже.
Там им повезло больше — в коридорах без присмотра стояли коляски, каталки и тому подобное. Выбрав, что надо, Ханно стремительно покатил кресло к лифту. Встречная медсестра бросила на него взгляд, открыла было рот, но тут же пожала плечами и заспешила по своим делам. Здешнему перегруженному персоналу недоплачивали, так что в больнице наверняка большая текучесть кадров. Свобода следовала на безопасном удалении, делая вид, что ищет нужный номер палаты.
Вернувшись на седьмой этаж, они направились прямиком к Алият. Теперь все зависело лишь от скорости. Свобода вошла первой. Если бы внутри оказался врач или медсестра, пришлось бы бродить поблизости, выжидая подходящего момента. Выглянув за дверь, Свобода жестом поманила Ханно. Ощутив, как подпрыгнуло сердце, он прошел внутрь.
В сумрачной неопрятной комнате в два ряда стояли койки; свободных почти не было. Одни пациентки смотрели висевшие над каждым рядом телевизоры, другие дремали, третьи лежали без памяти; три-четыре пары глаз поднялись на пришельцев, но в мутных взглядах не отразилось никакого интереса. Никто ни о чем не спросил; Ханно и не опасался такого оборота — в подобном мертвенном окружении человек быстро тупеет и теряет чувство реальности. Алият тоже спала, но едва он коснулся ее плеча, как она, моргая, уставилась на него. И тут он внезапно узнал ее — во взгляде читалась та самая настороженность приготовившегося к броску хорька, которую Алият тогда скрывала, пока для Ханно не стало слишком поздно спохватываться.
