Юрий Пашковский - Кружева Бессмертия
Ловкости и силы рыжему было не занимать. Однажды тебе довелось сойтись с Меченым в дуэли, и лишь магия помогла одолеть его, не ожидавшего, что на спину свалится мантикора. По технике Меченосец превосходил тебя на голову, а то и на две. Четыре месяца проведя в лазарете Ордена, ты дал себе зарок не связываться с выпускниками Школы Меча.
Но сейчас стремительные атаки Луксурия напомнили тебе тот бой. Ты ушел в оборону, удары Луксурия, взвинчивающего темп, вязли в мгновенных ответах. Ты вдруг понял, что с содроганием ожидаешь, когда рыжий применит Шаг Ветра или, что хуже, Бег Ветра — именно этим приемом Меченый искромсал тебя.
Но Луксурий — не Меченый!
Ты взорвался безумной атакой, отбросив всякую защиту. Рыжий упал на колено, левая рука локтем коснулась серой поверхности, Луксурий изогнулся, пропуская ярость твоих мечей над собой, но ты, рвя жилы и связки, неимоверно изогнул кисть, дернув плечом на максимуме. И меч из лунного серебра вошел в живот врага.
Тебя передернуло, дрожь завладела телом. Зимний, вымораживающий холод коснулся губ, пощекотал зубы. Чуткой любовницей приникла к телу боль.
Нога Луксурия ударила тебя в грудь — и вышла из спины вместе с пронзенным сердцем. Ублюдок превратил в мечи не только руки…
Но ты еще жил. Для нечистого мага лишить сердца не значит мгновенно умереть. По Локусам Души еще текли чары, которые удерживали нечисть между живым и не-живым, еще спешили по жилам измененные жизненные духи, модифицированное тело еще могло двигаться. Даже смертельно раненный, ведьмак должен одолеть нечисть. Дотянуться до расслабившейся твари и прикончить. А некоторые архонты Ордена, словно носферату Лангарэя, еще и выживали, лишившись сердца.
Вот только ты не архонт.
Пронзенный насквозь лунным серебром рыжий ублюдок шевельнулся, вцепился в твою руку, потянул, вытаскивая меч из живота. Его лечила магия, та же самая магия, что еще поддерживала в тебе жизнь против твоей воли — ведь так она предоставляла необходимые для восстановления чары Луксурию, без труда копирующему поддерживающую тебя волшбу.
Ты стиснул зубы. Ничего не остается. Фа не справится с Гулой и Луксурием.
Значит, копируешь, ублюдок? Ну копируй на здоровье!
Запершило в горле. Из глаз потекли слезы. Кислый запах, едкий, словно испарения Рогатых Бабочек из первого Круга Нижних Реальностей, наполнил воздух. Рыжий привычно коснулся пустотой плетения, исходящего от тебя. Кислый запах усилился вдвойне. Ты знал, что потом запах станет совсем невыносимым и сможет свалить с ног любого.
Твоя рука, державшая меч из лунного серебра, вспучилась, превращаясь в надувающийся пузырь. Близость металла, враждебного нечистой Силе, ускорила процесс для правой половины тела, и пузырь тут же лопнул, обдав Луксурия желтоватым потоком гноя, в котором копошились жучки. Десять шипастых лапок, три кривых рога по бокам башки и посредине, изогнутые жвала. Луксурий гадливо дернулся, сбрасывая жучков, и в этот миг начали раздуваться и покрываться нарывами его ноги. Ты успел улыбнуться, прежде чем на лице выскочили волдыри с бултыхающимися внутри жучками.
Гниение. Последний довод ведьмаков — так называли это заклинание в Конклаве. Магия, превращающая охотника за нечистью в Исток Нечистоты. Совершенно неподвластная младшим братьям Ордена и доступная лишь немногим Посвященным. Тело ведьмаков набухало нарывами, словно болото пузырями, плоть и кости перерабатывались в тигле алхимических и магических видоизменений; созданная Нечистота выходила наружу волдырями и лопалась. Из желтоватого гноя, порожденного Гниением, появлялись жучки — десятки, сотни, тысячи. Жучки уничтожали все на своем пути, им не были страшны ни яды, ни кислота, ни огонь, ни замораживающее дыхание, ни окаменяющий взгляд. В Рохайском конфликте, где братья Ордена сошлись в схватке с бойцами Конклава, даже боевые заклинания не спасли большую часть магов от ужасной орды. Нечисть же, попавшая под удар Гниения, истреблялась полностью, жучки не успокаивались, пока не добирались до последнего монстра, повинуясь предсмертной воле.
И обратить Гниение невозможно.
Луксурий бешено дергался. Кричать рыжий не мог, лопнувшие губы, из которых выползали жучки, спешившие схватиться с твоими порождениями Гниения, изорванной бахромой обрамляли рот, откуда выливался гной и спешил выбраться жук размером с полруки. Живой покров, накрывший тебя и рыжего, то взвихрялся там, где сталкивались дети Нечистоты, то растекался, когда лопался очередной пузырь, и желтоватый гной стекал на серое ничто Меона.
Гниение пожирало самое себя; и в нем гибли вы оба — ты и Луксурий. Вслед за вами подыхала вся призванная нечисть, которая, даже умирая, пыталась дотянуться до вражеской глотки. Очень похоже на кое-кого, не правда ли?
Ты убил ублюдка. Но и здесь снова оказался вторым. Такого же ублюдка Джетуш убил до тебя. Однако ты больше ничего ему не должен. Слышишь, Джетуш? — я защитил твоего ученика! А впрочем, скоро свидимся, тогда и расскажу.
Ох… как это отвратительно… умирать…
Но ничего. Все равно. Тебе уже все равно.
В Сияние уходит истинная душа, а в Белую Пустыню душа равалонская.
Какая же глупость….
Койле паре соро фа
Теро эгир люнэ э
Офисале като ха
Самну…
рэрис…
таолэ…
Глава двадцать третья
Шипящая жижа. Все, что осталось от Лизара и его противника. Все, что осталось от одного из лучших нечистых магов в Равалоне и носителя умной энергии, о которых Фа услышала в первый раз, очутившись в Подземелье.
Черные высохшие деревья с железными листьями. Синий гравий под ногами. Кромлехи, небольшие: составляющие их камни едва достигали колен. Неподалеку булькает расплавленным свинцом озеро. Место, где пришлось сражаться с носителями умной энергии, походило на адское посмертие — если бы не титаническая зеркальная сфера, в которую, пробив дыру, вошел Магистр Ракура, а следом за ним Магистр ар-Тагифаль.
С тех пор как они оказались в Аномалии, сфера отражала весь инфернальный пейзаж вокруг, за исключением смертных и убога. Не отображала сфера и носителей умной энергии. Лишь используемая магия воспроизвелась на зеркальной поверхности. А теперь в ней еще отражалась и шипящая жижа, где копошились издыхающие десятиногие жучки. Все, что осталось от Лизара и его противника.
Да будь проклято это Подземелье и все эти убоги, втянувшие ее, Джетуша, Лизара и Райхгера в свои игры за власть!
