Марк Кузьмин - Скидбладнир - 6
Аргус был в шоке от этого. Талейран всегда для него был ледяным бесчувственным изваянием, а сейчас… Способностью Мисте доводить людей, можно было лишь восхищаться.
— Я пришел за своими людьми, — спокойно ответил он. — Когда мне доложили о ситуации на острове, я решил разобраться во всем сам и похоже я вовремя. Я попросил бы вас освободить моего подчиненного.
— А если мы не согласны? — ледяная ярость от Даггера заставила Аргуса поежиться.
— Что вы хотите за него? — спокойно говорил Шарль. Даггера он не боялся, совершенно, но обстановка вокруг стала менее напряженной. Аргус не знал, какими силами владеет Шарль, и насколько он силен, ведь Заместитель никогда не участвовал в сражениях. Но ощущался этот человек очень опасным и все в клане, даже Рекс побаивались его. И пусть главой клана был Рекс, но он был скорее номинальным лидером, генералом, ведущим на битвы, но никак не главой, королем держащим клан на втором месте в десятке лучших.
— Все Кинжалы Забвения, что у вас есть, — мрачно сказал Сильнейший.
— Я потратил много средств, чтобы их собрать, — вздохнул он. — С чего я должен их отдавать?
— Не стоит делать и меня своим врагом…
— Ты лишь один человек, — спокойно заметил Шарль. — Даже ты не можешь говорить с нами с позиции силы.
— Но я могу… — ледяной ветер смерти прошелся по всей округе. Аргус почувствовал тут присутствие чего‑то большего и куда более сильного.
— Даже так, — ничуть не дернулся Серый Кардинал. — Могущественный покровитель стоит за тобой… — он закрыл глаза. — Мне запрещено вступать в конфликт с богами… — он наигранно печально вздохнул. — Кинжалы будут у вас завтра. Я клянусь.
— Где гарантия, что ты сдержишь свое слово?
— Я никогда не вру и всегда держу свое слово, — чуть улыбнулся он. Вместо лжи он просто не говорит правду, или не дает слова, это Аргус и так знал, но если обещал, то свое он выполнит.
Аргуса отпустили.
Стоокий на негнущихся ногах пошел следом.
Только теперь до него дошло: его 'блистательно выполненная миссия' была сорвана. Потерю Кинжала Забвения теперь было нечем оправдать. Более того, из‑за того, что он засветил кинжал, клан лишился и остальных. А еще Мисте сумела взбесить его начальство.
Участи Аргуса никто не позавидует…
* * *Нормально уснуть я не мог.
Голова все еще болела после произошедшего, а мысли о поражении никак не давали расслабиться. Мы не смогли.
Не успели и теперь…
Прости нас Нашата… Прости…
Мы ничего не могли сделать, никак.
Это было неприятно, болезненно, грустно.
Они одолели страшного врага, я с трудом сумел добыть эти ножны и все зря. Совершенно зря.
Я пытался думать о том, что Нашата всего лишь НПС, она просто очень хороший скрипт, и волноваться нет смысла, но не могу. Она была чем‑то большим, она была нашим другом, и теперь ее нет… Теперь я понимаю, что ощущали другие Лотосы, когда не стало Тау, Корвуса и Лиры. Да, их не стало, и я ощущал печаль моих друзей. Это было больно, но я не ощущал этого сам…
А сейчас…
Нашата была моим другом. Хорошей девушкой, которая прошла с нами тяжелое испытание, которая не сдавалась и верила в нас. И теперь ее нет. И никогда не будет. Ведь Кинжал Забвения уничтожил ее душу.
Алиса сказала, что когда НПС умирает, то возвращается к главному ИИ, и там же они перерабатываются и могут вернуться. Можно сказать, это загробный мир для местных… Но Кинжал Забвения полностью стирает личность из реальности. Полностью, и вернуть ее невозможно. Действует оружие исключительно на обычных НПС, а не боссах, так что из этого имбу не сделать.
Хаса забрала тело Нашаты куда‑то. Может как‑то поможет, а может и просто упокоить ее соответствующе. Я не знаю. Нас в это никто не посвящал.
Сейчас в городе траур. Много жителей погибло во время боя с гидрой и все оплакивают их, как и Уч'Атама.
Хаса назначила нового правителя в лице Шено. Он хотел отказаться, но его убедили принять пост. Завтра будет его интронизация, народу срочно нужен правитель, потому так и торопятся. Теперь связь с богиней восстановлена, так что она постарается помочь, да и благословить своих подданных.
Нам остается только надеяться.
Всем сейчас плохо, но хуже всего Рэю. Ведь у них с Нашатой что‑то было, мы замечали, хоть они и понимали, что ничего не получится. От того ему и хуже чем нам. Он винит себя за то, что не успел.
Вот и сейчас он стоит на балконе и смотрит на руины, оставшиеся после всего пережитого. Ужасная битва. Теперь видно, что случается, когда бой происходит в городе. Город не спит, а все еще пытается как‑то помочь пострадавшим. Я тоже помогал, когда мне стало лучше. Благодаря мне и другим сенсорам мы находили тех, кто застрял под завалами. Небольшая, но помощь.
Поднялся и подошел, но говорить не стал, а просто, облокотившись на стену, и просто смотрел на ночное небо. Ночь такая спокойная и тихая.
— Я думал, ты начнешь мне говорить что‑то банальное, — сказал он, не оборачиваясь.
— Разве тут нужны слова?
— Нет, — вздохнул он. — Я хотел бы забыть ее. Я говорил себе, что не нужно привязываться. Это глупо и никуда не приведет… Но я не смог…
— Этот мир сложно отличить от реального…
— Я знаю… — кивнул он. — Я всегда помнил это. Знаешь, когда я только полез в капсулу, батя специально напряг знакомых и устроил мне выставку 'к чему приводит злоупотребление виртом' с экспонатами в виде людей, покалеченных капсулами физически или психически… Получилась та еще травма детства, — он усмехнулся, — зато я навсегда понял, что привязываться к этому миру нельзя… Легко это сказать — не привязываться.
Он сделал паузу.
— Я всегда считал, что со мной такого не произойдет — он замолчал и поднял голову к небу. — Думал, можно просто соблюдать осторожность, дистанцию и все будет в порядке… Ничего не будет в порядке.
Он молчал некоторое время. Чувствую его боль и утрату.
— Знаешь, нас всех, и меня, и сестер, воспитали так, чтоб мы сами нашли свое дело. Не следовали чьим‑то там следам, а сами нашли, чем хотим заниматься и построили вокруг этого свою жизнь… И глядя на Нашату, я не мог не представлять на ее месте себя — что бы было, если бы меня так же вырвали из моей привычной жизни толи специалиста, толи прогеймера и поставили, например, за штурвал Дашкиной фирмы… Отняв оную фирму у самой Дашки. У Нашаты ведь тоже была своя стезя… И ей тоже было больно отнимать стезю брата. Я понимал ее страхи, да я сам был бы в ужасе от такого. Хотел ей помочь… Допомогался, дубина, — едва ли не прошипел он последние слова. — Если бы я, вместо того, чтобы утешать страдающую деву, позаботился бы о том, чтоб защитить ее жизнь, такого бы сейчас не было, — эмоции как будто ушли из его голоса. — И, кстати, — продолжил он тем же безжизненным голосом, — из вас хреновые роги, — он посмотрел на открытую дверь.
