Лана Тихомирова - Гладиатор, Маленький Лев и Капитан
— А зачем нам кто-то еще? Нам вдвоем в самый раз, — между делом заметила Дама.
— И чем же вы занимаетесь?
— В основном тем, что ищем ужин. Риммель ловит рыбу, я подрабатываю за еду. Но постоянно не хочу устраиваться.
— Почему? — удивилась я.
— Нам хорошо и так. Риммель помешана на чистоте, как любая коренная нарвлянка, а я достаточно вынослива, могу делать тяжелую работу, грузить, что-нибудь, например. Мы свободны, иногда даже можем позволить себе весь день проваляться просто так, ничего не делая.
— Ну, и остальные люди по выходным, — резонно заметила я.
— То по выходным. А то когда захочется, две большие разницы, — дама хитро на меня посмотрела.
Наверное, я очень изменилась в лице, потому что Риммель тревожно подалась вперед. Молнией меня поразила мысль: только один человек из всех моих знакомых настолько ценил свободу и придерживался такого вольного образа жизни, таких вольных взглядов. Проблема была в том, что она совсем не была на себя похожа.
— А если бы волосы были каштановые? — спросила дама и подмигнула.
— Лида, — выдохнула я и полезла обниматься с первой своей хозяйкой.
Глава 8. Лида рассказывает
— Я думала, вы с мужчиной на островах? — спросила я.
Лида улыбнулась одними краешками губ и сказала:
— Ну, не то, чтобы я никогда не была на островах с мужчиной, но это длилось недолго.
— Почему?
— Это очень длинная история.
— У нас полно времени, — поддакнула Риммель.
— Ты же уже ее слышала? — поддела Лида.
— Ты же не хочешь, чтобы Аиша скончалась от любопытства, она уже при смерти, — Риммель победоносно откинула волосы и бабочки в ее волосах зазвенели.
Лида вздохнула и уставилась в костер.
— Не то, чтобы мне было больно об этом говорить, но до сих пор не очень приятно это делать.
Я уехала в Иезеркель, это далеко на северо-восток, там я освоилась помощницей в доме одного мужчины. Мужчины такие же, как мы, проблема в разнице воспитания. Нас воспитывают с мифом о мужчинах, их с мифом о женщинах. Когда мы узнали друг друга лучше, то он освободил меня от обязанностей помощницы, нанял мальчишку-помощника, а сам все время стал проводить со мной. Он был сыном какого-то богача, но с деньгами обходился рачительно, но не скупо. Звали его Максимус. Все было красиво, до безумия прекрасно, мы путешествовали по городам, потом он предложил уехать на острова.
На островах наше счастье длилось недолго. Ты прости, что я так коротко. Я боюсь, что начну плакать, если стану рассказывать подробнее. Да и долго это. Максимус уехал через год за деньгами, а когда вернулся, — Лида надолго замолчала и смотрела в костер.
— Он тебя бросил? — не выдержала я.
— Если бы, — усмехнулась она, — У него была, знаешь, огненная шевелюра, когда мы познакомились. Представь, огненные волосы и голубые глаза. Божественно! Он приехал совсем седым. Он был очень болен и выглядел очень плохо. Он сказал, что не хочет, чтобы я видела, как он умирает. Это правильно, я не вынесла бы этого. Он назначил мне пенсион и оставил на островах, а сам уехал. Я не знаю, жив он или нет, предпочитаю думать, что жив. А потом… не все ли равно, что потом, главное, что есть сейчас, — Лида бодрилась, но все еще была печальна.
— А пенсион?
— Он перечисляется на острова. В том доме живет другая семья, я оставила им деньги. Мне не нужны деньги, если рядом нет Максимуса.
— Печально, — только и смогла сказать я.
— Я вернулась сюда, только и хватило денег. Здесь познакомилась с Риммель, и мы решили, что лучше вдвоем, чем поодиночке. Я думала, найти тебя, но все мы не можем скопить денег, даже на билеты на поезд.
Мы немного помолчали. Лида вынула из кармана старое засаленное фото и протянула мне.
На фото она была лет на пять моложе, заплаканная, но улыбалась. Рядом с ней стоял статный мужчина лет сорока на вид, совсем седой. Прямые седые волосы были кокетливо зачесаны назад. Выглядел он и впрямь не цветуще: сероватая кожа, синяки под глазами, потухший взгляд голубых глаз. Он не показался мне красавцем, да я вообще не представляла, может ли быть мужчина красивым. Он был статным, холеным, от него веяло достатком, но видно — он глубоко несчастен, а это никого не красит. Я попыталась представить его рыжим, но у меня не получилось, точнее рыжим он был еще более некрасивым, и я не особо старалась вглядываться в черты его лица.
— Запоминающийся, — откомментировала я.
— У нас много фотографий, эта последняя, перед тем как он уехал. В аэропорту, нас сфотографировал какой-то прохожий. Я люблю эту фотографию, не знаю почему, — отозвалась Лида.
— Ты так его любила? — удивилась я.
— Знаешь, Аиша, ты просто совсем молодая еще. Воспитать человека могут, пожалуй, только сильные события. По-настоящему сильные. С другой стороны, у всех своя сила, и кому-то достаточно смерти любимого хомячка, чтобы познать всю полноту отчаяния, кому-то смерти любимого мужчины, кому-то потери матери или отца. Меня даже его смерть не проняла, наверное, потому что я не видела ее, не стояла у гроба, не засыпала землей. Для меня он все еще жив. Я люблю воспоминания о нем. Многому он научил меня.
— Чему? — я долго ждала продолжения монолога Лиды, но она молчала, смотря куда-то в небо, выглядывавшее на нас из-под моста.
— Не забывать. Очень важно не забывать, — рассеяно ответила Лида.
— Давайте спать, уже поздно, — выдохнула Риммель и стала подпихивать Лиду. Она встала и отошла подальше. Риммель расстелила тряпки, под которыми оказались три плохоньких матраца, положенных один на другой.
— Ляжешь посередине? Так теплее, — предложила она.
— Да, — рассеяно отозвалась я и пошла к Лиде, но Риммель меня удержала и отрицательно покачала головой. Взгляд ее при этом был печален.
Мы улеглись и скоро уснули. Я сквозь сон почувствовала, как с другого бока стало теплее — Лида легла рядом.
— Ты не спишь еще? — спросила она.
— Уже нет, — сонно ответила я.
— Прости, дурацкий вопрос, — хихикнула Лида.
— Последнее, что он мне сказал: "Вспомни, детка, что было, перечитай и пересмотри, все, что было. Прощай". Я долго не могла понять, что он хотел сказать. Читать те книги, что он давал мне читать, смотреть фильмы, которые мы смотрели вместе, было мучительно. Я не хотела понимать, что он хотел сказать. Очень больно было понимать, что он говорил.
Это случилось, когда я уже была здесь. Я искала заработка и возле одного магазина, где были выставлены телевизоры, я остановилась. Там показывала старое-старое кино, одно из первых, что он предложил мне посмотреть. Я не видела кино из-за слез, слышать я его не могла, но стояла и смотрела. Немного успокоившись, я стала по губам актеров читать реплики. Я знаю этот фильм наизусть, мы не раз его пересматривали. Странно, но его название все время ускользает от меня.
