Кэтрин Куртц - Камбер-еретик
С тех пор как Кверон Киневан и рьяный Гьюэр Арлисский купили почти разрушенную усадьбу, перестроили ее и превратили в крепость, Долбан внешне почти не изменился, хотя утверждали, что внутри уже ничто не напоминало о былом скромном поместье.
Ни Камберу, ни Джорему не приходилось бывать в храме, впрочем, они и не стремились к этому, зато Лью в аббатстве хорошо знали. Он от ворот прокричал совой и, получив отзыв с башни, держался по-свойски. В темноте отворились ворота, пропуская двух лошадей и четырех всадников. Когда они спешились во дворе, Камбера и Джорема тоже узнали. В то время как несколько братьев приняли и увели лошадей, на ступенях храма стали скапливаться облаченные в серое мужчины и женщины. Камбер плотнее закутался в плащ, размышления о том, верно ли он поступил, приехав сюда, продолжали беспокоить его.
Он не сознавал, что его собственный дом тесно связан с культом Камбера, и чувствовал себя не в своей тарелке. Он отпустил своих стражников в храм и напряженно ждал, когда маленький худощавый человек в серой рясе проберется между застывшими фигурами братьев и сестер и приблизится к ним. Выражение лица этого человека было бесстрастно, двигался он быстро и изящно.
Возможно, близкие ему и смогли бы угадать скрытое волнение, но было очевидно, что ни епископа Грекотского, ни Джорема, сына святого Камбера, он не боялся.
— Епископ Келлен, отец Мак-Рори, вы оказали нам честь своим визитом. — Он преклонил колено, чтобы поцеловать кольцо епископа на руке Камбера, и поклонился Джорему. — Брат Мика сказал, что вы сидели по двое на лошади. Что-нибудь случилось? Что с королем?
Знакомая косица стала длиннее на ладонь за двенадцать лет и превратилась из рыже-каштановой в седую, но каких-то других признаков старения Кверона Киневана заметно не было. Лучистые глаза смотрели с тем же упорством, что и тогда в Валорете, когда Кверон и его Орден впервые предстали перед Советом епископов со своей петицией.
— О нет, сегодня утром, когда мы видели короля в последний раз, он чувствовал себя прекрасно, отче, — ответил Камбер, стараясь поддерживать такой же малозначительный официальный тон, как и у Кверона. — На дороге стряслась беда, в нее попали мы сами и люди, которых мы встретили позже. Я оставил с ними двоих своих охранников и лошадей до тех пор, пока вы не пришлете подмогу. Ведь вы несете ответственность за дорожные патрули в этих местах?
— Да, ваше преосвященство, днем. Но ночью, и особенно зимой, за дорогами не смотрят. Что это за беда?
Одернув пояс, на котором висел меч, Джорем показал за ворота.
— Шайка молодых дворян-Дерини, сэр, скорее всего это младшие сыновья знати. Их десятка полтора, и все ищут приключений. Сначала они приняли нас за людей и собирались поиздеваться, но потом узнали его преосвященство…
Кверон прищелкнул языком и задумчиво покачал головой.
— Печальная история. Приношу извинения, отче. И вам в особенности, ваше преосвященство. А что это за другие люди, о которых вы упомянули?
— Барон Манфред, брат епископа Мак-Инниса, его жена, капеллан и человек десять-двенадцать слуг, — ответил Камбер. — Они озлоблены, но большого вреда им не причинили, их лошади в суматохе убежали. Я сказал, что вы пришлете свежих лошадей и охрану, чтобы проводить их до места назначения. — Он вздохнул. — Думаю, вас вряд ли стоит предупреждать о реакции Мак-Инниса на случившееся.
— Конечно. Простите, я на минуту.
Камбер кивнул. Кверон повернулся к монахам и отдал короткие приказания, Несколько братьев тотчас же побежали к конюшням. Сделав еще несколько распоряжений, Кверон вернулся к Камберу и поклонился. Вторая группа монахов встречала первую, вернувшуюся с лошадьми и оружием.
— Ваше Преосвященство, за бароном и его людьми немедленно двинется спасательная партия, а другие братья займутся шайкой, если она все еще бродит по окрестностям. Мне сообщили, что такого рода инциденты происходят слишком часто на дорогах вокруг столицы. Мне жаль, что нашу расу вынуждают к таким поступкам.
— Мне тоже, отец Кверон.
— И тем не менее этим займутся, можете быть уверены. А пока вы останетесь, чтобы осмотреть наш храм, не так ли? — Он испытующе смотрел то на Камбера, то на Джорема. — Отец Мак-Рори, я хорошо понимаю ваше нежелание приезжать сюда, но наш храм — это храм святого причастия, равно как и вашего отца — святого. К тому же ваши люди вернутся с дороги нескоро. Вы, конечно же, не покинете нас так быстро.
Камбер какое-то мгновение колебался, но услышал покорный вздох Джорема и понял, что он сам сознает невозможность отказа — жестокой обиды для Кверона и многочисленных братьев и сестер, терпеливо ожидающих на заднем дворе. Епископ Грекоты был не вправе отказываться от посещения храма, кроме тех случаев, когда на это имелись очень веские причины. Элистеру Келлену не могло прийти в голову так пренебречь своим долгом.
— Хорошо, отец Кверон, — спокойно ответил Камбер. — Мы не можем остаться надолго, так как очень спешим к королю, но свое почтение обители мы засвидетельствуем. И только ради Джорема я прошу об одолжении. Можем ли мы не ходить в храм, а молиться уединенно?
— Разумеется, Ваше Преосвященство, — с поклоном ответил Кверон и, развернувшись, рукой подал знак одному из монахов, затем долгим сочувственным взглядом посмотрел на младшего из двоих клириков. — Бедный Джорем, — пробормотал он, — после стольких лет вы так и не смогли признать его святость, не так ли?
Джорем с трудом сглотнул, пряча глаза от проницательного взгляда Кверона-Целителя, а Камбер вспомнил, как его заставили отвечать на вопросы Кверона, но это было в другом месте и в другие времена, тогда легенда о святом Камбере была еще устным преданием.
— Очень трудно быть сыном святого, отец Кверон. Если бы вы только знали, как трудно.
— Но…
— Пожалуйста, отец Кверон, — вмешался Камбер, почувствовав, что если он не остановит их, разговор затянется. Он обнял Джорема за плечи и подтолкнул его к двери. — Когда мы выйдем, я встречусь с вашими людьми и благословлю их… — Это произнесла та часть его рассудка, что была Элистером. — А теперь, сын мой, зайдем сюда, — сказал он, направляя Джорема к плоской, обитой металлом двери.
Очень скоро они остались одни в тишине, стоя с тыльной стороны нефа, спиной к дверям, их ноздри наполнял знакомый запах ладана. Камбер услышал, как в дальнем конце церкви хлопнула дверь, и решил, что это ушли его стражники.
На долю секунды все здесь показалось обманчиво знакомым. Камбер не представлял себе точно, что он здесь увидит, но определенно не был готов к тому, что видел сейчас. Не было чрезмерной пышности убранства, столь обычной для главных храмов какого-нибудь святого, помпезной крикливости, многочисленных свечей, статуй и всей атмосферы нарочитой религиозности.
