Генри Каттнер - Темный мир
Не припомню, чтобы когда-либо меня приветствовала такая масса людей. В криках нападающих я уловил отвагу и возродившуюся веру в победу. Дикий яростный вопль Матолча утонул в многоголосом приветствии лесных жителей.
Память Ганелона услужливо подсказывала, что именно мне следует предпринять. Лесные жители повергали воина за воином, не обращая внимания на собственные потери. Но только я мог спасти рабынь. Только повелительный голос Ганелона мог вывести из оцепенения живых роботов. Я еще раз пришпорил лошадь и расшвыривая стражников, устремился к голове колонны.
— В лес! — кричал я, как одержимый. — Очнитесь и бегите что есть мочи!
Легкое волнение прошло по рядам пленниц. Все еще находясь в лунатическом состоянии, не отдавая отчета в том, что происходит вокруг них, рабыни не могли ослушаться приказа члена Совета. Движения их были замедленны и неторопливы, но всем им удалось скрыться за толстоствольными деревьями, благо в сумятице боя воины не обращали на них внимания.
После этого ночное сражение потеряло всякий смысл.
Это был странный побег. Скрывавшиеся в лесной чаще рабыни не издавали ни звука, словно они бежали в глубоком вакууме. Безмолвствовали и шеренги воинов, хоть и изрядно поредевших, но еще способных оказать серьезное сопротивление. Они целились и нажимали на пусковые механизмы без каких бы то не было эмоций, не проявляя сострадания к погибшим товарищам, не радуясь смерти врагов. Но особенно жутко было наблюдать за их лишенными жизни, неподвижными, невыразительными лицами, — казалось, они спят и не видят при этом снов.
Каждый раз, когда я вспоминаю это зрелище, меня бьет озноб.
Я повернул свою лошадь в сторону леса. Золотая маска едва держалась на волосах. Я сорвал ее с головы и взмахнул пару раз, — лунный свет легко отражался от плотной золотистой материи.
— Уходите в лес! — закричал я. — Рассыпайтесь в стороны и следуйте за мной!
И вновь я услышал за спиною яростный вой Матолча, казалось, его дыхание достигает моего затылка. Я оглянулся через плечо, когда мой скакун в мощном прыжке преодолевал придорожную канаву. Высокая фигура оборотня в изумрудно-зеленом плаще резко вырисовывалась на фоне вороненых доспехов небольшой группы воинов, стоявших за его спиной. Я зачарованно смотрел на искаженную от ярости хищную волчью морду, на то, как он поднимал черную трубку, — неизвестное мне и грозное оружие Темного Мира. Еще до того, как из трубки вырвался белый луч, я резко пригнулся к холке скакуна. Воздушная волна толкнула в спину и словно подтолкнула моего коня, ринувшегося в лес.
Ветви деревьев сомкнулись над моей головой, в кромешной темноте я не видел ни зги и боялся напороться на острый сук. И тут ласковый голос произнес вполне своевременно:
— Сюда, Эдвард!
И чужая рука схватилась за мою уздечку. Я позволил лесному жителю вести себя в темноту.
Предыдущая тревожная ночь, полный приключений день, бурные события первой половины этой ночи налили мое тело свинцовой усталостью. Я задремал в седле, а когда очнулся, заря уже занималась на востоке. Я спешился, чтобы размять немного затекшие ноги. Полчаса ходьбы — и мы добрались до затерявшейся в горах долины, служившей надежным убежищем повстанцам и членам их семей, вынужденных скрываться от карательных рейдов воинов Совета.
Среди шагающих рядом со мною я не заметил ни одного раненого. Тогда я решил, что они отстали от основной группы, и только позже узнал, что луч, вырвавшийся из черной трубки, разит наповал, какой бы части живого организма он не коснулся, и смерть всегда наступает мгновенно.
В брезжущем свете утра вход в долину казался расселиной среди скал, и трудно было догадаться, что здесь скрывается многочисленное племя. Она выглядела обычной земной долиной с разбросанными там и тут булыжниками-валунами, поросшими мхом склонами и небольшим ручейком, бегущим по каменистому ложу. Окрашенный в розовый цвет косыми лучами восходящего солнца, только он один радовал глаз среди обилия серых красок.
Я оказался в головной части колонны, как и положено предводителю. Никто не встречал нас, казалось, мы двигались по совершенно необитаемой местности. Но не это поражало меня тогда, а тишина, необычная для такого множества собравшихся вместе людей. Потерпевшие поражение или одержавшие победу земляне вели бы себя совершенно иначе.
Дно долины было усыпано галькой и крупными камнями, поэтому, боясь отступиться, я внимательно смотрел себе под ноги. Когда мы миновали очередной поворот, идущий впереди меня повстанец остановился и дождавшись, когда я поравняюсь с ним, сказал, вытянув руку вправо:
— Тебя ждут!
Она оседлала высокий, наполовину вросший в землю валун. Мужская одежда: бархатная зеленая туника оставляла открытыми ее стройные голени; широкий пояс обнимал ее талию, с правого и левого бока свисало по кобуре. Густые волосы ниспадали до самых лодыжек сказочной мантией, каскадом червонного золота, переливавшимся на солнце подобно речным струям. Корона-венок из бледно-золотых листьев скрепляла их, не позволяла падать на лицо. Она смотрела в нашу сторону и улыбалась, улыбалась мне: Эдварду Бонду.
У нее было довольно-таки очаровательное личико. Оно дышало силой и нежностью, ожиданием и строгой целомудренностью святой; красные, чуть-чуть пухлые губы излучали тепло и дружелюбие. Глаза ее были одного цвета с туникой: темно-зеленые. Таких глаз я никогда не видел на Земле, разве что на цветных репродукциях артисток Голливуда.
— С благополучным возвращением, Эдвард Бонд, — приветствовала она меня мягким, нежным голосом, таким тихим, что я едва расслышал. Неужто ее соплеменники общаются между собою только шепотом, если даже сейчас она не осмелилась выразить свою радость в бурном возгласе?!
Девушка покинула валун и устремилась ко мне с легкостью дикой кошки, всю жизнь проведшей среди густых зарослей, — как оно и было, наверное, на самом деле. Она неслась в мои объятия с такой стремительностью, что пышные волосы оторвались от спины, прилегая по-прежнему только к плечам. Нетрудно было догадаться, кто предо мною, к тому же на ум пришли слова Эрту, произнесенные им в саду Медеи перед тем, как его сразил светлый луч из черной трубки: «Арле сможет убедить тебя, Эдвард. Торопись к Арле. Даже если ты Ганелон, позволь мне сопроводить тебя к Арле!» Жалкий плебей! Обращаться с подобной наивной просьбой к лорду Ганелону! К содрогающемуся от презрения к ничтожным лесным жителям! На что он рассчитывал? Неужто надеялся завлечь Ганелона в ряды повстанцев, соблазнив члена Совета красотой своей соплеменницы?!
И вот она предо мною. Это Арле, и никто иная. Неудивительно, что ей удалось завлечь в свои сети Эдварда Бонда, вряд ли землянину удалось устоять перед чарами подобной воительницы. А что касается Ганелона…
