Майя Зинченко - Изучающий мрак (Дарвей)
Механические игрушки принесли им богатство и уважение соседей. Отец Феовула стал изготовлять не только игрушки, но и первоклассные дверные замки. Последний год в дворцовых кругах ходили упорные слухи о том, что император собирается пожаловать им за заслуги перед государством титул и земли за Диким кряжем.
Дорога шла по самой кромке леса, черной стеной возвышавшегося слева. Среди этой непроглядной мглы то и дело поблескивали глаза зверей и хищных птиц. Иногда раздавалось зловещее уханье филина. От дороги вправо уходила тропинка - там внизу, в метрах ста протекал родник. Дарвей спустился к нему, напился сам и наполнил флягу. Вода была такой холодной, что жгла руки.
Внезапно со стороны леса послышался истошный женский крик. В том, что он был именно женским, не было никаких сомнений. Дарвей спрятал флягу и поспешил обратно. Крик снова повторился. Монах замер, размышляя. Ему очень хотелось выяснить причину этих криков, но не хотелось связываться с разбойниками. А что если это не разбойники, а медведь напал на мирный лагерь торговцев? Он мог бы отогнать зверя и спасти людей. Но рыка не слышно, значит это не медведь.
Нет, не стоит ввязываться. Это не его дело. Дарвей пошел дальше, но в этот момент на него из леса выбежал окровавленный мужчина. Он споткнулся и упал на колени. Сразу вслед за ним выбежал второй и с размаху ударил его топором в спину. Дарвей вжался в тень, одновременно доставая нож. Человек с трудом выдернул топор, застрявший в теле, и, отбросив больше ненужное оружие, принялся обыскивать свою жертву. Монаха, стоящего всего в нескольких метрах от него он не заметил.
- Ты его убил? - хрипло спросил бородатый громила, с треском вылезший из кустов. - Хорошо, что он далеко убежать не успел... - Громила с презрением пнул еще сочащееся кровью тело. - От нас не убежишь. Убери его с дороги, и лужу присыпь землей, чтоб стражники не заинтересовались. Нечего им тут рыскать, вымогателям. Дела совсем плохи стали, мы от них теперь не откупимся.
- Уберу, - хмуро ответил тот, не прерывая своего занятия. - А что с Колвом?
- Живехонький твой Колв. Мне б его здоровье. Завтра снова будет пиво жрать в три глотки. Ну ладно... Пойду бабой займусь. Если что ценное найдешь - зови.
- Все ценное у него в сапогах было, а ты их уже себе прибрал.
После этих слов Дарвей заметил, что погибший человек действительно был босиком. Итак, он стал свидетелем обыкновенного нападения, столь частого в этих краях. Упоминание разбойником о не чистых на руку стражах, объяснило монаху, почему окрестности Габельна никак не очистят от преступников. Пока бандиты будут делить выручку со стражами, на дорогах будут гибнуть простые честные люди - те, у кого не хватило денег нанять себе хорошую охрану.
От этих мыслей Дарвею стало так тошно на душе, что он, не раздумывая, метнул нож в разбойника и тот без звука упал лицом вниз. Монаху не нужно было подходить, чтобы удостовериться в его смерти. С такого расстояния невозможно промахнуться. Однако он не собирался расставаться с отличным ножом, который стоил немалых денег.
Забрав оружие и оботря лезвие об куртку бандита, Дарвей мельком глянул на несчастную жертву. Судя по одежде, это был бедный ремесленник. Может горшечник или ложкарь. Худой человек средних лет с мозолистыми руками, привыкшими к работе. И зачем он только оставил свою деревню? Был бы жив и здоров, и жена цела. Монах покачал головой и углубился в лес.
Он двигался очень осторожно, тщательно выбирая, куда станет ногой в следующий раз. Нельзя чтобы случайный хруст ветки выдал его приближение. В небольшом овражке он обнаружил убитую женщину. В темноте было плохо видно ее лицо, но, судя по всему ей вряд ли было больше тридцати лет. Человеческий порок, имя которому жадность оборвал ее жизнь. Она тоже пыталась убежать, но ей, как и ее спутнику не повезло.
В десятке метров, возле остывающего костра бородач копался в их скромных пожитках, недовольно ворча.
- Опять неудача... - разобрал Дарвей его бормотание. - Один хлам. Старье!
Разбойник отшвырнул сумку и стал вытряхивать из заплечного мешка его содержимое. Еще один мужчина лежал под осиной, держась за голову. Видно ремесленник все-таки пытался сопротивляться. Монах подождал немного, удостоверился, что бандитов всего двое, и снова метнул нож. Он любил работать этим оружием. Ему импонировала быстрота, эффективность и аккуратность метательных ножей. В его умелых руках они всегда находили свою цель...
Лезвие с такой силой вонзилось громиле в шею, что, перебив ему позвоночник, вышло с другой стороны и упало на горящие угли. Через секунду его брат-близнец вонзился в глаз второго разбойника. Они оба умерли мгновенно.
- Хорошая работа, - похвалил монах самого себя.
Теперь Дарвею было незачем прятаться. Он медленно подошел к костру, забрал оружие и удобно устроился на ворохе прошлогодних листьев. Ночной воздух разбудил в нем аппетит, поэтому он достал из сумки съестные припасы, что взял в дорогу. Принятие пищи тогда, когда хочется - одно из немногих удовольствий в жизни, что он себе позволял, и лежащие неподалеку еще теплые трупы этому нисколько не мешали. Ел он как всегда быстро и уже успел покончить с едой, когда услышал какой-то странный звук.
- Что такое? - удивился Дарвей. - Неужели это то, о чем я думаю? Но откуда?.. Нет, этого не может быть...
Он слышал детский плач, в этом не было никаких сомнений. Выходит, что у убитой пары был ребенок, который сумел убежать. Интересно, как ему это удалось?.. Странно, что его не поймали. Дарвей отогнал прочь глупые мысли о злых демонах притворяющихся детьми и заманивающих путников в лес. Если подобные демоны и существуют, то никак не в окрестностях Габельна.
Монах крадучись двинулся в направлении звука. В зарослях лещины сидел ребенок лет пяти. Устав плакать, он тяжело дышал и размазывал по лицу слезы. Было не похоже, чтобы он пострадал в недавней бойне. Заметив Дарвея, ребенок вздрогнул и попытался убежать.
- Куда это ты собрался? - мужчина поймал и взял его на руки. - Хочешь, чтобы тебя съели волки?
- Теперь вы меня убьете? - спросил он тихо.
В его голосе сквозила такая обреченность, что Дарвей поморщился. Возможно, это было бы наилучшим вариантом и для него и для ребенка. Что ждет сироту во взрослом мире людей? Побои, объедки, всеобщее презрение. Ему никто не поможет, хотя возможно, нищие возьмут его к себе, чтобы он стал для них попрошайничать и воровать. Да, он будет красть, чтобы прокормиться, прятаться от стражников в канавах, страдать от холода и болезней. А он способен прекратить страдания сироты одним махом - быстро и безболезненно, и будет милосерднее судьбы, заставляющей умирать людей в мучениях.
