Дмитрий Туманов - Следствие считать открытым
— И кто же их так отделал? — поинтересовался я, склоняясь над телами.
— Доигрался с потусторонними силами, они его и порешили. Вся охрана слышала, как рама из башни вылетела. Грохот был еще тот.
— А кто первым обнаружил тела?
— Один из солдат замковой стражи, но, к сожалению, он, сменившись с дежурства, сбежал. Я его понимаю, тут такие дела творятся, не выдержали нервы у парнишки. К тому же, судя по его сбивчивому докладу, ничего особенного он там не застал.
— Трупы обыскивали?
— Не было на них ничего необычного. Оно и странно, потому как колдун любил обвешивать себя серебряными амулетами для отгона злых духов, а на шее всегда носил роскошную серебряную цепь с каменьями.
— Ваши же их и поснимали, когда трупы вниз тащили.
— Не похоже на то. Они все люди проверенные, преданны Короне до последнего вздоха, я их и сам потом допрашивал поодиночке. Хотя сегодня все может быть.
— Они тоже ничего необычного не видели?
— Я и сам уже поднимался наверх — темно там, ничего не Разглядишь. Между прочим, у нас даже имеется живой свидетель — чародеевский служка, только пользы от него никакой. Пойдемте в башню, все сами увидите, — вздохнул Таниус. Лед и сталь из его слов понемногу исчезали — видимо, устал.
Внутри башни было еще тепло. Пройдя мимо пары смурных и сонных стражников, я вслед за Таниусом спустился в подвал, откуда доносились непонятные гудящие звуки. Входя, я замер, очарованный странным, колдовским великолепием башни. Я стоял на дне огромной трубы, чьи стены, сужаясь, исчезали во мраке где-то в вышине, и там, где они достигали небес, готов поклясться, мерцали звезды. Оттуда, из запредельной высоты, время от времени срывалась капля воды и, вспыхнув в отсвете, со звоном разбивалась о блестящий от влаги гранитный пол.
Посредине зала в огромной каменной печи малиновой россыпью рдели угли, бросая отблески на зарешеченные арочные проемы. Из самой большой клетки веяло трупным запашком скотобойни — там, глухо ворча, бродили из угла в угол и грызлись за окровавленные кости несколько огромных черных псов. Прямо у меня под ногами валялась обгрызенная собаками человеческая рука с татуировкой, смутно напоминающей паука, хотя может быть, мне это просто показалось. Но все же слухи иногда оказываются правдой…
Другие клетки скрывали свои тайны во мраке, а в ближайшей сидел и яростно тряс прутья тот самый свидетель. Его завывание, отражаясь эхом от стен, уходило наверх шелестом листвы и, разогнавшись там, возвращалось назад с такой силой, что уши закладывало. С первого взгляда мне стало ясно: бедняга двинулся умом, спятил, съехал с катушек — называйте как угодно, но смысл один. Как же его теперь допрашивать?
Увидев нас, служка прекратил стенания и, тупо уставившись на меня, неожиданно четко произнес:
— Хашш, аргхоррхе ашун хе сипон!
— Это единственная фраза, которую он говорит, кроме тех случаев, когда хочет есть, пить и по нужде. Запишите, может пригодиться, — тихо сказал Таниус, глядя в пол. — Охрана обнаружила его над бездыханным телом Аргхаша. Наверное, это были последние слова колдуна.
«Заключенный» произнес свою абракадабру еще несколько раз, и я изобразил ее в пергаментной записной книжке, предоставленной Таниусом. Красивая вещичка, ручной работы, у нас таких не делают.
— Берите насовсем, пригодится, — махнул рукой капитан, призывая меня на лестницу. — Здесь вы вряд ли что-то еще высмотрите, а вот наверху вам придется полазить порядочно.
Ну что же, посмотрим, что там натворили зловредные духи. Проклятые чернокнижники, угораздило их поселиться на такой верхотуре! К верхней площадке вело более сотни крутых ступенек, и когда мы наконец добрались до конца, я взмок, как лошадь на скачках, а родной полушубок, узрев во мне злейшего врага, приобрел вес кованого доспеха и настойчиво пытался спустить своего хозяина вниз.
— Этот колдун каждый день сюда лазал? Да ему надо памятник у входа поставить с табличкой «Лучший атлет города».
— Вообще-то он там и жил безвылазно, а вот его слуга, ныне квартирующий в клетке, действительно летал туда-сюда, как голубь.
Дверь на площадку была точной копией входной, но… Из дверного полотна на локоть торчало широкое лезвие меча, вбитого с той стороны, а под дверью засохла широкая кровавая лужа.
— Похоже, смерть ждала его на пороге.
— Молодого чародея пришпилило его же собственным клинком, словно бабочку иголкой, но вы на дверь посмотрите — из каменного дерева и в пол-ладони толщиной. Мои люди даже клинок вытащить не сумели, пришлось гарду сломать.
Я осторожно приоткрыл дверь, и из комнаты повеяло уличным холодом. В свете факелов объемы разрушений впечатляли — по башне будто прошелся ураган. Половины восточной стены как не бывало, потолочная балка сломалась посредине и Держалась лишь на распорках, подозрительно поскрипывая. Кажется, раньше здесь была шикарная отделка, но сейчас бесчисленные обломки и обрывки густым слоем усеивали гладкий плиточный пол. В центре комнаты, там, где смутно проглядывалась магическая пентаграмма, плитки были разбиты и раскрошены, словно гигантский молот ударил туда. В воздухе явственно чувствовался запах серы.
— Колдун лежал вон там. — Широко зевая, Таниус показал на самую большую груду обломков, которую венчал массивный перевернутый стол. — Слева от двери — связка факелов. Вроде все… Можете приступать к работе, а я пойду отсыпаться. Да, чуть не забыл! У Аргхаша была колдовская книга, небольшая такая, в красном кожаном переплете и с серебряными накладками (кстати, похожую книжку я видел в руках у генерала Гористока, но ручаюсь, что никаких накладок на ней не было). Если она здесь отыщется — это будет большая удача для следствия. Хотя я не думаю, что в такой темноте вы что-то найдете. Я думаю, что в этом разгроме вы вообще ничего не найдете, но хотелось бы верить, что деньги вам платят не зря. Я буду ждать вас в караулке у замковых ворот, а вы начинайте помаленьку. Раз следователь — так и ищите следы.
Вот стервец, кинул-таки меня в этом колдовском вертепе! Какое-то время еще слышались его удаляющиеся шаги на лестнице, затем наступила полная тишина, лишь факел в моей руке слегка потрескивал. Что-то здесь не так. В стене такая пробоина, а ветра нет, даже легкого дуновения или сквознячка — полный штиль.
И еще одно. Когда я воевал в диверсионном отряде, крепкие кулаки сержантов вколачивали в наше сознание главное правило диверсанта: ты должен нутром почувствовать противника прежде, чем он увидит тебя, иначе ты — покойник. Молодежь тогда гибла часто, поскольку истина доходила не до каждого, но я ее усвоил и, может быть, поэтому выжил. Позже, во время сыскной деятельности, это умение много раз помогало мне не нарваться на нож в темном переулке и обойти бандитскую засаду.
