Олег Серёгин - Дети немилости
- Неле, давай лошадей оставим и… отдохнем чуть-чуть. Теперь совсем близко.
Та, даже не кивнув, слетела с чалой и ловко спутала ее. Вскинула лицо:
- Помочь?
Но слезть маг сумел сам, и горянка только помогла ему спутать серую кобылу. Потом, не глядя, плюхнулась на трухлявую корягу и осведомилась:
- Что шкажешь?
- Ты ничего не понимаешь, Неле, - устало ответил Лонси.
- А ты понимаешь?
- Понимаю.
- Объяшни, - потребовала Юцинеле, вытянула длинные ноги и начала объедать чернику вокруг себя.
Лонси вздохнул.
- Во-первых, - сказал он, - ты вовсе не ненужный человек. Ты, твоя мать и сестры – гостьи принцессы Лиринии. Твой отец, он… господин гор, союзник Аллендора и сражается с Уаррой. Он… как король.
- Каманар.
- И ты, - согласился Лонси, - дочь каманара. Почти принцесса. А я маг. Правда, лицензию мне не продлили, но диплом не отняли.
Неле нахмурилась, но переспрашивать не стала. Откровенно говоря, на это маг и рассчитывал. Девчонку слишком интересовал сейчас Воин Выси, чтобы разбираться в хитросплетениях статусов и иерархий.
Квалификацию действующего мага нужно подтверждать каждый год, даже если ты работаешь в салоне для скучающих дам и не то что Четвертую, примитивнейшие схемы Третьей используешь редко. Председателем комиссии раньше был старинный друг отца, который закрывал глаза на кое-какие недосказанности в работах господина Кеви-младшего, но в этом году магистр Арави ушел на покой, и сменил его злобный сухоручка Каллертау, ночной кошмар Лонси еще с университета. Лонси опозорился на реэкзаменовке и лишился лицензии. Его место в салоне пока придерживали, потому что деликатный и робкий Кеви производил благоприятное впечатление на клиенток. Но стоял вопрос об аннуляции диплома…
И в это время отчаявшийся, измученный горем и презрением родителей, потерянный как щенок Лонси получил приглашение к суперманипулятору.
Он снова вздохнул. Неле ждала.
- Мы оба ненастоящие, - объяснил, наконец, маг. Выговорить оказалось легче, чем он думал.
- И что? – уже без насмешек спросила Неле, приоткрыв черные от ягодного сока губы. – Почему так?
Лонси мучительно наморщил лоб и сказал:
- Потому что на самом деле Воин не должен проснуться.
Каменистый холм высился, облитый седым мхом, точно потеками выцветшей зеленоватой крови. Восточный край его ушел под землю, порос высокой травой и кустарником, за ним начинались плотные, как стена, заросли южной ели. С запада холм оставался почти нагим, белея каменными сколами.
Манускрипты говорили, что пробудить одного проводника Изначального может только другой проводник. Безразлично, к какой стороне мира он принадлежит. В одни забытые эпохи Воин Выси просыпался по велению Мага Выси, в иные – оттого, что чувствовал приближение сил Бездны; то были черные времена…
Но сейчас он должен остаться спать.
Рядом стояла Неле, широко расставив ноги в зеленых штанах. На заду штанов остался след от трухи. Ненастоящая принцесса, поддельная Госпожа Выси… «О чем она думает сейчас?» - непонятно кого спросил Лонси; разузнавать он не собирался. Неожиданно для мага Неле не стала спрашивать, почему Ройст отправил к усыпальнице фальшивку: замолчала и до сих пор не открыла рта. «А ведь для нее Уарра – совсем не то, что для нас», - подумал маг. Горное княжество, откуда была родом Неле, брали части имперских войск. Она видела уаррцев живьем… и даже – не живьем. Еще по дороге, в паровике, Лонси осторожно расспросил ее. «Там правда полно некромантов», - сказала горянка и отвернулась. Лонси не мог и вообразить, как Мерау решился отправиться в Уарру и как умудрился вернуться оттуда живым. Тошно томить под ложечкой начинало от одной мысли.
Но Аллендор отделяли от империи высочайшие горы, мощь государственных магов и лучшая в мире военная авиация. Владыка Уарры желал мира с королевством.
Мира, который мог нарушиться помимо человеческой воли.
Философы полагают, что магия придает смысл времени… С каждой «весной» она избирает две величайшие державы мира и сталкивает их в страшной войне, после которой не остается ничего прежнего. Новая трава растет на почве, удобренной пеплом. Ни разу еще у людей не находилось сил избежать подобного «осмысления», но и мировым войнам, испепелявшим землю раз в пять или шесть веков, оказалось не под силу остановить прогресс. Зафиксировав начало активной фазы, Служба Исследований при Ассамблее изучила все имевшиеся данные и пришла к выводу, что законы магии можно обмануть. Лонси не хотелось думать, что среди специалистов Ассамблеи находился и Оджер Мерау.
Ложное обращение к Воину должно было вызвать ошибку в надмирных схемах, перемкнуть их – и обезопасить населенные земли.
…Ах, что за искушение: побродить вокруг места упокоения Воина, поговорить на возвышенные темы и удалиться, признав себя несмышлеными, недостойными, неумелыми, так и не открыв запечатанный высшим велением вход. «С явлениями вроде Воина Выси лучше не шутить», - снова сказал про себя Лонси и почувствовал, что мерзнет. Поисковики, наметившие для них маршрут и проложившие тропу, зарисовали холм, указав расположение входов…
- Ну и как туда влежть? – проворчала горянка. – Камень шплошной.
Лонси поглядел на лошадей. Лошади паслись в свое удовольствие.
- Понимаешь, Неле… - неловко проговорил он, - здесь магический замок. А в… манускрипте нет никаких схем. Мне даже оригинал показали. В библиотеке министерства. Понимаешь, есть только текст заклинания, но при нем нет схемы, а если нет схемы, ты хоть удавись…
Он врал Неле и сам себе – отчаянно стыдясь, но врал. Просто от страха. Насколько Лонси помнил университетский курс и мог соотнести синтагмы заклятия с общими закономерностями Пяти магий, в схеме замка задействовалась вовсе не Пятая, а Третья. То есть при благоприятном стечении обстоятельств он, вероятно, сумел бы распечатать усыпальницу и сам, но…
- Ну шкажи швой текшт.
- К-куда? – оторопело пробормотал маг. – Как?
- Штань и шкажи, как у тебя напишано, - раздраженно отозвалась Неле. – Перед дверью штань и шкажи.
2.
В открытое окно задувал ветер. Едва рассвело; облака таяли в бледном небе, края их горели золотом. Колыхался шелк занавесей, мерцали звезды и башенки на лиловом потолке балдахина. Тенькнул колокольчик. Бронзовые птицы настенных часов подняли крылья, оборотили самоцветные глаза: по летнему времени настал час песен. Было достаточно рано, чтобы никуда не спешить.
Не люблю, когда меня торопят, потому что не люблю, когда меня боятся. Я не срывался на слуг с тех пор, как был школьником, но, по словам близких, злой я – зрелище не для впечатлительных натур.
