Валентин Маслюков - Жертва
Очумело галдящая толпа притихла — дохнуло непрошеным, что-то действительно жуткое происходило, не шуточное.
Извиваясь, Золотинка вскрикивала при каждом ударе метлы — по рукам, ногам, в голову! Улучив миг, когда конь вздыбился и пронес всадника, Юлий перекатился в пыли и вскочил, чтобы спрятаться от противника за змеем. Вмиг оказался он за преградой.
Длинный нос витязя, поматывался и вздрагивал, передразнивая горячку борьбы, лисья эта пасть извивалась, меняя язвительную ухмылку на оскал. Хищно пошмыгивая, бес не спускал взгляд с безоружного противника.
Тут Золотинка уразумела, отчего так пугливо-послушно кидается вскачь конь: огромные петушиные лапы беса кончались страшными когтями. Вот тронул он черного коня, чуть шевельнул ногами и тот махнул через бревно — бес поскакал по кругу.
Юлий — куда пешему против конного! — бежал, огибая змея; полным конским махом несся за ним бес и нагнал. Удар меж лопаток — подбитый юноша нырнул вниз и метнулся назад. Бес продолжал скакать тем же крутым винтом по выбитому копытами кольцу и в несколько мгновений налетел на бегущего навстречу противника. Юлий шарахнулся — заранее перегнувшись в седле набок, на всем скаку достал его бес в шею.
Ах, как вскрикнула Золотинка! Извернулась до боли в позвоночнике и достала-таки кончиками пальцев шест — она попыталась его вытащить.
Юноша не упал, хотя, толкнувшись вперед, пролетел несколько шагов на полусогнутых. Раз — бросился он наземь — и закатился под низкое брюхо змея.
— А-а! — взвыла площадь, злобной радостью приветствуя неудачу беса.
Но черный всадник не медлил; поспешно оставив коня, соскочил на свои петушиные лапы и принялся шуровать метлою, как кочергой в печи, имея противника за бесчувственное полено. Безжалостно тыкал он куда попало, короткими жесткими ударами не позволяя юноше перехватить метлу и вырвать на себя.
Напряженная до зубовного скрежета, исказившись лицом, Золотинка тащила шест, что застрял в змеевой пасти накрепко. Чудовищным усилием удалось ей подвинуться и дотянуть до шеста вторую руку — надавила вниз, на себя. И так была велика страсть, что заскрипело что-то и поддалось, хотя рычаг у Золотинки был малый и никакого упора. Она потянулась больше, перехватила шест, уперлась коленом ловчее. Пасть приоткрылась, но Золотинка, связанная стонущим усилием, не могла подвинуться или переменить руки. Наступило бессмысленное, безнадежное равновесие, которое невозможно было удерживать. Золотинка толкнула шест от себя. Ожидая удара в поясницу, она поджалась и все равно хватило ее крепко — пасть защелкнулась. Но и шест, вывернувшись, застрял в змеевых зубах одним кончиком. Последний толчок — он оказался в руках пуще прежнего переломленной Золотинки.
— Держи! — крикнула она, не видя юноши.
Топот, стук, шарканье, выкрик, похожий больше на вой, и сиплое, затравленное дыхание — вместе с шуршанием и треском все сместилось куда-то на спину змею.
— Держи! — крикнула она, прогнувшись, чтобы кинуть шест назад, но шест дернулся из рук, в тот же миг раздался треск раздираемых покровов и чья-то нога чувствительно лягнула ее пониже спины. Нога утвердилась, и другая обрушилась с треском — где-то рядом.
Это Юлий, соскочив со спины змея на голову, чтобы схватить шест, проломил изготовленную из лозы и крашеного холста переносицу. Не имея возможности выбраться из западни — должен был сразу же отбивать наскок беса, — он продолжал топтаться по Золотинкиным бедрам и прилегающим частям тела, отбивая и разя обретенным оружием, разя и отбивая. Ух, как звенели на встречном ударе шесты, как хрипели противники!
Вытаращив глаза и сцепив зубы, Золотинка терпела и только жмурилась от звона ударов над собой.
Бес же утратил преимущество. Пропустив удар, он отскочил с визгом, тогда как юноша, наступив ногой на Золотинку, бдительно за ним наблюдал. За спиной черного витязя болтался на перешибленном древке обломленный стяг.
— Мне больно! — просипела Золотинка со всей возможной при таких обстоятельствах скромностью.
Вдруг, сорвавшись с места, бес кинулся ловить далеко отбежавшего коня. Так он мог получить решающий перевес, да только конь изворачивался и брыкался, а бегал бес не слишком ловко на своих петушиных лапах, которые оставляли в пыли чудовищные следы. Но и юноша, с другой стороны, основательно застрял среди переломанной, перепутанной лозы и рваных клочьев рогожи. Одной ногой на Золотинке, он принялся осатанело колотить шестом, ломая все подряд к черту. И дергался, чтобы расширить доступное ему пространство. Вмиг измочалил чудовище, все вокруг перебил, порвал, перепортил и, напоследок ступив Золотинке на спину, выкарабкался на волю.
Тут он не стал ждать, когда бес обуздает коня, ринулся с шестом наперевес — бесова лапа выскользнула из стремени, тот рухнул, не удержав коня, и, едва оглянувшись, что было силы швырнул метлу. Юноша не долго преследовал обратившегося в бегство противника, остановился, не сознавая толком победы.
А толпа уж смяла ряды, победителя подхватили, вырвали у него разрушительную жердь.
— Ура! — взревели сотни восторженных глоток. И высоко же он подлетел! Выше! Еще выше, перевертываясь в воздухе. — Ура!
Между тем оказалось, что змея не нужно было ломать, чтобы освободить Золотинку. Знающие люди потянули где-то рычаг, щелкнула пружина. Перекореженная, с продавленной переносицей, пасть, от которой остались только передние клыки да ноздри, раскрылась даже с чрезмерной силой — зевнула. Нетерпеливые руки выволокли Золотинку вон, она поплыла, не касаясь земли, и напрасно она причитала, что, верно, кости у нее переломаны. Никто этому не поверил.
Уррра-а-а-а! — подлетела Золотинка еще выше, чем юноша-победитель. С высоты полета увидела она затопленную народом площадь и камнем ринулась вниз, где ждали ее упругие руки. У-ух! — подлетела она без передышки.
— Пусти-те-те же ме-меня! — взвизгивала Золотинка. — Не тро-жжжьте-те!
Золотые волосы ее метались в воздухе, как пламя раздутого ветром костра.
Толпа вопила, оглохнув от собственного восторга.
Вот поволокли их куда-то, не опуская на землю, поток людей возмутился и повернул в узость между домами; Золотинка изловчилась глянуть: победитель ее тоже пытался отбиться — с не большим успехом.
«Но ему-то чего не сидится? — мелькнуло сомнение. — Верно ж, его хотят наградить».
Людская стремнина вынесла их на Цветную площадь, где разразились перекатным грохотом барабаны, застонали свое волынки, заныли, радуясь через силу, скрипки. Не замедляя хода, толпа увлекла юношу и Золотинку к глухому торцу дома на южной стороне площади. Здесь их сбросили на ноги — мягче не скажешь. Друг возле дружки. И хороши же они были! Ободранный юноша в лохмотьях, с кровоточащими грязными коленями. На ладонях кровь, ссадины на шее, маска на лице перекосилась и закрыла один глаз совсем, а от другого осталось только предположение. Что не мешало юноше защищаться локтями и бодаться, когда чужие руки пытались повязку снять. Золотинка же не стояла прямо, вынуждена была колебаться, изгибаясь соответственно полученным повреждениям, о природе которых не имела до сих пор достоверного представления.
