Батчер Джим - Маленькая польза
Вся скульптура снега разрушилась и исчезла.
– Они увидели скрытую камеру, – пробормотал я.
– Внутри своих пределов Та, Кто Выбирает [23], находчива и умна, – ответила Мэб. – Барону хватило мудрости, чтобы приобрести ее услуги.
Я поглядел на Мэб.
– И что потом?
– Вся видимость была омрачена в течение некоторого времени. Потом вот.
При следующем жесте здание переформировалось, но на этот раз несколько облаков мороза моделировали густой дым, замутивший все вокруг него, затеняющий много деталей. Все изображение, фактически, выглядело более туманным, гранулированным, как будто Мэб хотела формировать его из снежинок слишком больших, чтобы иллюстрировать детали.
Но даже в этом случае, я узнал Марконе, когда он вышел, спотыкаясь, в переднюю дверь здания. Несколько фигур бросились к нему. Они окружили его. Из ночи появился простой фургон, и неизвестные фигуры бросили его в открытую дверь. И они уехали.
Когда фургон укатил, здание задрожало и разрушилось, принимая тот вид крушения, который я видел.
– Я выбрала тебя моим эмиссаром, – сказала Мэб мне. – Ты принесешь мне пользу в счет долга. Ты найдешь Барона.
– Черта с два я буду его искать, – сказал я, не раздумывая.
Мэб издала низкий, хриплый смех.
– Ты будешь, дитя-чародей. Ты хочешь жить, у тебя нет никакого выбора.
Гнев вспыхнул в моей груди, пролетел по мозгу, и вылетел через рот.
– Мы так не договаривались, – рявкнул я, – Наша сделка предусматривает, что я могу выбирать, какое поручение выполнять, и что Вы не должны принуждать меня.
Губы цвета замороженной ягоды поднялись в бесшумном рычании, и мир превратился в занавес белого мучения, которое сосредоточилось на моих глазах. Никогда я не чувствовал такой боли. Я упал, но мне не хватило удачи удариться головой и потерять сознание. Я не мог двинуться. Я не мог дышать. Я не мог кричать.
Потом что-то холодное оказалось около меня. И что-то очень мягкое и очень холодное коснулось моего уха. Я почувствовал нечто, очень далекое от боли. Губы. Губы Мэб. Королева Воздуха и Тьмы поместила нежный ряд поцелуев вниз по внешнему краю моего уха, а затем взяла мочку в рот и очень мягко потянула.
В другом ухе я услышал голос Грималкина, говорящий низким, напряженным, голодным шепотом.
– Смертный скот. Не касаясь твоего прошлого, не касаясь твоего будущего, вот что ты должен знать: я – Мэб, и я соблюдаю свои сделки. Попробуй еще раз подвергнуть сомнению мои обещания, обезьяна, и я полностью заморожу воду в твоих глазах.
Боль уменьшилась до просто мучительной, и я сжал зубы, чтобы удержать крик. Я снова мог двигаться. Я отшатнулся далеко от нее и отползал, пока моя спина не оперлась о стену. Тогда я закрыл глаза руками и почувствовал укол замороженных ресниц.
Я сидел так в течение минуты, изо всех сил пытаясь управлять болью, и видел цвета, постепенно меняющиеся от белого к глубокой красноте, и затем к черному. Я открыл свои глаза. Попытался сфокусировать их. Почувствовал влагу на своем лице, коснулся ее пальцем. В моих слезах была кровь.
– Я не принуждала тебя, не посылала никаких моих агентов, чтобы сделать это, – продолжала Мэб, как будто в беседе не было никакого перерыва. – Тем не менее, если ты хочешь выжить, то ты будешь служить мне. Я уверяю тебя, что агенты Лета не будут отдыхать, пока ты не умрешь.
Я уставился на нее в течение секунды, все еще полуошеломленный от боли и еще раз глубоко и мудро напуганный.
– Это – другой пункт соглашения между Вами и Титанией.
– Когда один Двор движется, другой по необходимости движется с ним, – сказала Мэб.
– Титания хочет мертвого Марконе? – прокаркал я.
– Откажись, – ответила она, – и ее эмиссары продолжат искать твою смерть. Только найдя Барона и сохранив ему жизнь, ты сохранишь свою собственную. – Она сделала паузу. – Если …
– Если?
– Если ты не согласишься поднять мантию Зимнего Рыцаря, – сказала Мэб, улыбаясь, – если ты это сделаешь, я буду вынуждена выбрать другого эмиссара, и твоя причастность к этому вопросу закончится. – Ее веки томно опустились, и ее суррогатный голос стал текучим, опрометчивым, в нем послышалась нежность. – Как мой Рыцарь, ты узнал бы власть и удовольствие, какие немногие смертные испытывали.
Зимний Рыцарь. Смертный защитник Зимнего Двора. Предыдущий парень, у которого была такая работа, насколько мне известно, все еще висел распятый на замороженном дереве среди ледяных глыб, его замучивали почти до смерти, и затем исцеляли, чтобы начать процесс снова. Он уже сошел с ума где-то в одном из этих циклов. Он не был хорошим человеком, когда я знал его, но ни одному человеку не пришлось так страдать, как ему.
– Нет, – сказал я. – Я не хочу закончить, как Ллойд Слэйт.
– Он страдает от твоего решения, – сказала она. – Он остаётся живым, пока ты не принимаешь мантию. Прими мое предложение, дитя-чародей. Отпусти его. Сохрани свою жизнь. Вкус власти не похож ни на что, знакомое тебе. – Ее глаза, казалось, все увеличивались, становясь почти люминесцентными, и ее не-голос был наркотиком, обещанием. – Есть очень многое, чему я могу тебя научить.
Приличный человек отклонил бы ее предложение.
Я – не всегда мог быть таким.
Я мог бы предъявить вам некоторые оправдания, если хотите. Я мог бы сказать вам, что уже шести лет я был сиротой. Я мог бы сказать вам, что приёмный отец, который меня воспитывал, подвергал меня большему количеству форм психологического и физического злоупотребления, чем вы могли бы сосчитать. Я мог бы сказать вам, что меня несправедливо подозревали всю взрослую жизнь в Белом Совете, принципы которого и идеалы я поддерживал изо всех сил. Или возможно я мог бы сказать, что я слишком часто видел, как хорошим людям причиняли боль, или что c моим колдовским Зрением я рассмотрел много противных вещей. Я мог бы сказать вам, что меня самого неоднократно ловили и оскорбляли существа ночи, и что я никогда по-настоящему не мог возобладать над ними. Я мог бы сказать вам, что я уже сто лет не трахался.
И все это была бы правда.
Но на самом деле штука в том, что есть часть меня, которая не настолько хороша. Есть часть меня, который вырывается, чтобы нанести удары моим врагам, которая устала от незаслуженных оскорблений. Существует этот тихий голос в моей голове, который иногда хочет выбросить к черту правила, прекратить пытаться быть ответственным, и просто взять то, что я хочу.
И в течение минуты, я задавался вопросом, на что это могло бы походить, если принять предложение Мэб. Жизнь среди Сидхе была бы … интенсивной. В любом смысле, который смертный может вообразить. На что это походило бы, если жить в доме? Черт, вероятно, в большом доме, даже в чертовом замке. Деньги. Горячий душ каждый день. Каждый прием пищи – банкет. Я мог бы позволить себе любую одежду, любую машину. Я мог бы отправиться в путешествие, увидеть места, которые я всегда хотел увидеть. Гавайи. Италия. Австралия. Я мог бы научиться ходить под парусом.
