Андрей Шевченко - Пари Прометея
Дальше всё прошло совершенно буднично. Пешков уселся на стул, рядом с кроватью, Егорыч взял его за руку, выпустил "силу", и главу города буквально отшвырнуло к стене. Стул при этом, сильно скрипевший ещё после восседания на нём Яснопольского, сломался окончательно. Очумевший Пешков несколько раз потряс рукой, словно она у него онемела, молча пожал всем руки и пошатываясь удалился из палаты. Яснопольский широко улыбаясь крикнул ему вслед:
— Максим Сергеевич, не забудьте послезавтра перечислить вторую половину! Ну-с, дела пошли! — это он сказал уже Егорычу: Послезавтра Вам заканчивают курс лечения. Простите великодушно, пришлось Вам принудительно его назначить, раз уж Вы не в состоянии исцелить сам себя. Помещение готово, поэтому, единственное требование у меня, чтобы сам процесс проходил только там. Я Вам покажу это помещение, думаю Вам понравится. Вот, Петр Егорович, возьмите новую сберкнижку. Мы её открыли на Ваше имя и уже положили сто пятьдесят тысяч рублей за этот сеанс и восемьдесят пять тысяч долга за прошлый. Прошу!
Лев Карлович конечно не сообщил старику, что с клиента он взял сумму в пятьдесят раз большую, нежели перечислили Егорычу. Уже с одного сеанса все вложенные затраты на аренду помещения и ремонты окупились многократно. Теперь Яснопольскому оставалось лишь получать деньги, причем, налогом не облагаемые. К тому же он за неделю потерял в весе более пятидесяти килограмм и всё ещё продолжал худеть. Новые волосы из пушка уже превратились довольно-таки солидную прическу. Возможно он ошибался, но кажется у него начали расти новые зубы — по крайней мере под двумя коронками что-то неимоверно зудело. Одно только немного омрачало существование Яснопольского — так как его организм всё еще продолжал избавляться от излишков жира и шлаков, он очень сильно и довольно вонюче потел. Причем не помогали даже сильные дезодоранты, но в остальном чувствовал себя он великолепно. У Льва Карловича было такое ощущение, что он снова вернулся в двадцатилетний возраст. В конце концов, он опять начал интересоваться женщинами! Софья Иосифовна — его жена, располневшая лет с двадцати двух, и с явно видимыми черными усиками, с тоской глядела на худеющего мужа и понимала, что теперь остановить его она уже не в силах.
Между тем, Егорыч дрожащей рукой открыл серую книжку. Да, действительно, его имя. И двести тридцать пять тысяч, перечисленных вчера. Егорыча затрясло — сколько же это будет, если всё сразу в руки взять?!! Никогда бы не подумал, что у него будет столько! Э-эх, деньжищ-то сколько, а выпить нет ни грамма. Словно прочитав его мысли, Яснопольский жестко произнёс:
— И с выпивкой Вам нужно прекращать! Следующим курсом лечения будет курс освобождения от алкогольной зависимости!
Егорыч опустил голову — зачем же ему деньги, если он перестал быть хозяином самому себе?!
*****
Неудивительно, что неделю пролежав в больнице, Егорыч стал чувствовать себя намного лучше физически. Его организм, подорванный беспробудным многолетним пьянством, был очищен с помощью каких-то современных аппаратов и лекарств. На морщинистых щеках старика заиграл блеклый румянец, у него даже стала меньше болеть нога. Всё бы хорошо, но Егорычу жутко хотелось выпить. Неважно чего — водки, вина, пива, одеколона… Он попросил медсестру принести ему немножко спирта, но девушка наотрез отказалась, дескать, врач строго-настрого запретил. Затосковавший Егорыч вяло провел ещё один сеанс лечения какой-то местной "шишки", кажется владельца угольных шахт. Яснопольский, появившийся в палате у Егорыча впервые за неделю, сообщил, что следующий сеанс точно будет проводиться уже в новом офисе и что Егорыча врачи решили лечить "наездами". На немой вопрос старика он пояснил, что бригада врачей будет приезжать раз в два дня и проводить процедуры, необходимые для завершения курса лечения.
— А эти… — Егорыч неопределённо махнул рукой, — аппараты всякие, капельницы?
— Всё что надо они привезут с собой! — твердо сказал Яснопольский. — Я вижу что Вам тут не очень комфортно, поэтому готов понести дополнительные расходы, чтобы Вы могли находиться в привычной обстановке. А ещё лучше, если Вы согласитесь пожить у меня в загородном коттедже. Вам там будет хорошо. Опять же, лишних лиц не будет.
Егорыч отрицательно покачал головой.
— Я уж лучше дома.
*****
Егорыч как-то незаметно лишился свободы передвижения. Яснопольский поначалу настойчиво предлагавший Егорычу перебраться в отдельный особняк, даже свозил его туда, но старик наотрез отказался. Уж слишком не по себе ему было в огромном коттедже, окруженном высоким забором. Тогда Яснопольский поступил просто: он купил соседнюю однокомнатную квартиру, в которой разместил охрану Егорыча. Охранники имели чёткую установку отгонять непрошенных посетителей от дверей Егорычевой квартирки. Наверное они установили видеокамеры, потому что в подъезде они не сидели, но стоило кому-нибудь постучать к Егорычу, как тут же отворялась соседская дверь и одетый в черный комбинезон охранник недружелюбным голосом спрашивал, какой вопрос у посетителя к Петру Егоровичу. После этого, не слушая просьб и возражений, охранник вежливо выталкивал посетителя из подъезда. Стоило Егорычу выйти на улицу, как охрана тотчас располагалась неподалёку. Старушки, обычно бойкие на язык, сразу же примолкали и неодобрительно качали головами вслед Егорычу. Дети, носившиеся по двору, словно стайка воробьёв, старались играть в стороне. Даже старик Вальс, болтовню которого обычно было не остановить, не желал долго разговаривать, тут же находил причину и удалялся прочь. Егорыч постепенно перестал выходить на улицу и оказался в странной изоляции — вроде как в тюрьме в своей же квартире.
Терпение его лопнуло, когда зайдя в магазин, он купил бутылку водки и докторской колбасы на закуску. Денег у него теперь было намного больше, чем он мог потратить, но он не стал покупать дорогущие бутылки с красивыми этикетками, а по старой привычке взял обычную "Столичную". К нему прямо на выходе подошёл его охранитель и твердо отобрал бутылку со словами "Лев Карлович категорически запретил". Взбешенный Егорыч сунул охраннику ещё и колбасу и заковылял домой. Его организм требовал алкоголя. Дома не было ни грамма, в магазине покупать не дают, дружков-собутыльников не пускают. Егорыч оглянулся — охранник так и топал вслед за ним со свертком колбасы и бутылкой — видимо не решился сдать обратно, побоявшись, что старик уйдёт без него. Я те покажу "запретил"! — с остервенением подумал Егорыч. Он прикинул в уме, куда ему лучше податься, чтобы скрыться от преследования. Со своей ноющей ногой он должен был оторваться наверняка и сразу. На общественном транспорте бесполезно — охранник поедет там же. Взять такси, так ведь он тоже сядет. Оставались черные ходы. Егорыч, старый участковый, когда-то знал каждый закуток, но с тех пор многое перестроили. Он вспомнил один дом, в котором был сквозной подъезд, причем вторая дверь выходила на улицу прямо к остановке. Если повезёт, то…
