Борис Сапожников - Орден Дракона
Сюрприз явился со стороны моей жены Ванды. Она наотрез отказалась бежать.
— Как ты можешь бросить страну сейчас?! — вопрошала она, заламывая руки. — Халинцы топчут её, твой безбожный брат Лучан готов воссесть на трон, а ты планируешь побег. Что же ты за князь после этого?!
— Живой, — спокойно отвечал я. — Есть тонкая грань между доблестью и безумием и я не намерен переходить её, Ванда. Что толку будет Сибиу, если я героически погибну сейчас? Но я вернусь на трон с войсками и поддержкой, хотя бы от твоего отца.
— Узнав, что ты столь позорно бежал, — вещала Ванда, — он не даст тебе ни золотого, ни единого солдата.
— Плевать! — взорвался я, мне надоело это препирательство. — Хочешь оставаться здесь — оставайся, неволить не стану.
— Значит, тебе всё равно, умру я или нет. — Она подбежала к окну и распахнула его. — Тогда я лучше умру…
Её оборвал на полуслове взрыв халинского ядра, пущенного не из пушки, а из требушета, осколки и пламенные брызги ударили в Ванду. Она вскрикнула и вывалилась из оконного проёма, я не успел и пальцев шевельнуть. Мне было до определённой степени жаль Ванду — можно сказать, что я даже любил её, в той степени, в какой мог себе позволить, но время не терпело, мне надо было убираться, покуда халинцы не прорвали оборону.
Я беспрепятственно покинул Тырговишту и двинулся на восток, к границам Богемии, где надеялся найти укрытие у своего тестя, князя Кароля. Я понимал, что мне предстоит очень неприятный разговор с ним и его супругой Ядвигой, но относился к нему достаточно стоически. Однако по пути на восток нас атаковали войска Мстислава Алди — вернейшего союзника Лучана, которому тот даровал боярский титул.
— Им нужен только я, — сказал я, натягивая поводья. — Бруно, бери моего сына и уводи его подальше. А я поговорю с этим новоявленным боярином.
— Он не оставит тебя в живых, отец, — твёрдо произнёс мой сын, Влад, также трезво мысливший в свои пятнадцать лет, как и я в его возрасте.
— Поверь мне, Влад, — ответил я (я всегда называл его просто Влад, как когда-то называл меня отец), — я так просто не дамся врагам. Я ещё не собираюсь умирать.
Бруно, Влад и несколько доверенных бояр отправились к границе, я же пришпорил коня, повернув к северу, уводя за собой погоню, уже заметившую меня и отправившуюся за мной.
Я не солгал сыну, умирать я не собирался. Заранее договорившись с Мелинором в Ардеше, как раз на этот случай, я заводил преследователей прямиком в расставленную мной ловушку. Они ничего не поняли до тех пор, пока им на головы не посыпались стрелы, сшибавшие их с сёдел. Я подъехал к ещё живому Алди и, свесившись с седла, спросил:
— Сколько лет будут враждовать наши рода, а? Ни разу вам не удавалось выиграть у меня.
Я поднял коня на дыбы, опустив его опыта на голову Мстислава, последнего в роду Алди.
Через несколько недель я прибыл в Кралов, ко двору князя Кароля. Там я узнал, что в пределы Вольного княжества Богемия мой сын и отряд его не прибывали. Я уж было собирался тут же разворачиваться и ехать обратно, разыскивать сына, но меня задержал князь Кароль, пригласивший на аудиенцию. Как же мне не хотелось идти!
— Ты погубил мою дочь, — первым делом произнесла княгиня Ядвига. — Этого я тебе никогда не прощу.
Я опустился на колено и склонил голову.
— Я прошу простить меня, княгиня, — сказал я, — хоть и понимаю, что вы не можете сделать этого. Отпустите меня на родину, дабы я не испытал чего-то подобного. Мы расстались с моим сыном, когда я покидал пределы родины, уводя погоню подальше от них. Мы должны было встретиться с ним при вашем дворе, однако здесь не появлялись ни он, никто из отряда бояр, сопровождавшего его.
— Славная байка, Влад, — усмехнулся Кароль. — Ты отлично всё продумал, но только не подумал о том, что тебя могли продать.
— О чём вы? — спросил я, поднимаясь на ноги.
В ответ Кароль просто я рассмеялся и кинул мне в лицо свиток с княжеской печатью Сибиу. Я развернул его и внимательно прочёл. Теперь стало понятно в чём дело. В письме сообщалось, что я собираюсь втянуть Кароля в войну с халифатом, дабы захватить власть, пользуясь своим родством с князем через его дочь. Подписано было "Ваш друг на веки вечные Лучан князь Сибиу".
— Умно, — кивнул я, дочитав письмо. — Значит, помощи мне не видать, не так ли?
— Более того, — произнёс Кароль, всё ещё усмехаясь, — ты, видимо, каким-то образом узнал об этом письме и решил бежать, сыграв на наших чувствах. Не выйдет. Уже общеизвестно, что твой сын начал настоящую партизанскую войну со своим дядей, твоим братом, Лучаном. Так что, ты посидишь пока у меня под замком, в Высоком замке, а я подумаю, что с тобой делать.
Так начался самый спокойный период моей жизни. Заключение у князя Кароля нельзя было назвать таковым в полной мере, мне выделили отдельные покои в Высоком замке, на самом деле, они были куда лучше моих, в Тырговиште, меня часто навещал Кароль, мы вели с ним долгие разговоры. Он рассказывал мне о событиях в мире и, особенно, в моём родном княжестве.
Мехмед вёл экспансивную политику по отношению к Сибиу, в чём Лучан ему нисколько не мешал. Поселенцы из халифата обживали юг и запад княжества, практически заброшенные из-за постоянных войн, оттуда же постоянным потоком шли практически дармовой хлеб и товары, Констанца стала формальным поводом для войны с Билефельце и вскоре через Сибиу вновь двинулись войска, ведомые Мехмедом. Но на сей раз они не грабили и не разоряли землю, их целью была могучая империя на северо-западе. Одновременно флот халифата развернул бурную деятельность во Внутреннем море, разогнав салентинских корсаров и обеспечив постоянное снабжение армии, вторгнувшейся в пределы Билефельце.
Мне льстило, что такая могучая страна, как Билефельце не выстояла против халифата в одиночку. Мехмеда сумели остановить лишь под стенами Хоффа объединёнными усилиями армий трёх стран — Салентины, Фиарии и остатков билефелецкого войска.
— Не понимаю, как это удалось тебе? — спрашивал не раз и не два в то время Кароль.
— Билефельцы отступали, не оставляя за собой выжженной земли, — отвечал я. — За них жгли и разрушали халинцы. Я же не доверил им такую работу, пускай моё княжество страдает от моих рук, нежели от чужих.
— Но тактика "выжженной земли" не может принести победы над такой могучей армией, как у Мехмеда, — возмущался Кароль.
— Почему же нет? — удивлялся я. — Проходя по землям Билефельце, халинцы не только жгли и рушили, они ещё и забирали все плоды рук людских, которые могли забрать с собой. У них не было недостатка в провианте и фураже, в то время как, продвигаясь по Сибиу они были постоянно страдали от голода и жажды, потому что я отравил колодцы. Я или Бруно или мои эльфы постоянно терзали халинцев набегами. Их пушки застряли в болотах, потому что мы понастроили дамб и землю под ногами врага размыло, превратив в настоящую трясину.
