Север Снег - Чужак. Сапсан и нетопырь
— Так вот о чем вы совещаетесь на своих собраниях, — снова перебил Лодий. — Ну и что тут особенного? Я знаю, что все провинции имеют своих людей в Сенате, и стараются заполучить выгодные для себя правительственные решения. Если вы решили заняться влиянием на имперскую политику, то что тут нового?
Его собеседники переглянулись, и Лодий снова насторожился.
— Нынешний император не одобряет самостоятельности провинций, а еще меньше ее одобряет его тайная канцелярия. Тут очень многое, как ты понимаешь, зависит от того, как об этом доложить. Вполне естественное желание добиться справедливых взаимоотношений, можно представить как заговор мятежников и измену. Ты ведь помнишь дело князя Марка?
Лодий помнил — эту историю только мельком упоминали на уроках истории в гардемаринской школе, но в Раменье-то ее знали очень многие, хотя произошла она двадцать лет назад. В последнюю войну с Самалой, князь Сумура Марк заявил о своем "суверенитете" и отказался посылать дружину на войну. Месяц спустя, его замок был взят почти без боя — большая часть дружины демонстративно не взяла в руки оружие — пробравшимися в город переодетыми солдатами имперского спецподразделения "Львы Тефнут". Арестованный в своей спальне, князь Марк был препровожден в столицу и казнен по приговору Сенатского суда. Это случилось в первый год правления нынешнего императора Летипа Второго. После этого события, в Сумуре на десять лет было введено прямое имперское управление.
— Но ведь Марк действительно совершил измену — отказался выполнить свой вассальный долг во время войны! — возразил брату Лодий. — Сейчас же мир и вы не собираетесь отделяться от Империи. Надеюсь что так — иначе вас не поймут ни наши граждане, ни я, говорю вам совершенно откровенно.
— А Глан, который оказался имперским шпионом, представлял это совершенно иначе. И написал донос в тайную канцелярию. Именно за написанием доноса, его и застали мы с Насиком. Я попытался отобрать письмо, но он набросился на меня и начал душить. Тут Насик пустил в ход свой артефакт, и, как правильно тебе сказали, произошел несчастный случай — вместо легкого паралича, который должен был наступить, Глан умер. Что было очень жаль, поскольку я рассчитывал узнать от него многое… — На лице Виталиса промелькнуло незнакомое ранее жестокое выражение.
— После этого, мы стали думать, как это всё объяснить отцу и тебе. Мы не хотели расстраивать отца известием про предательство нашего старого слуги, и решили объяснить всё попыткой покушения в приступе умопомешательства. Может, это была не лучшая идея, но мы действовали впопыхах. Перенесли тело в другое помещение, уговорили советника Буша нам помочь… С тобой было еще сложнее — мы не хотели ставить тебя в двусмысленное положение, ведь ты — имперский офицер… Если бы твой паж не подслушал обрывок чужого разговора, и не истолковал его превратно — мы бы не стали вешать на тебя этот груз. Ведь ты плохо подумал о Насике, не правда ли? — Виталис посмотрел на Лодия честным открытым взглядом.
— Теперь ты знаешь всё. Можешь нас судить — я и Насик примем твой приговор. — Виталис замолчал, ожидая ответа. Лодий молчал.
Новый рассказ, казалось, не имел изъянов и сводил концы с концами. Лодию, разумеется, и в голову не приходило выдавать своих близких имперским службам. Несмотря на поганенький запашок всей истории… Глан, действительно преданный империи до мозга костей, мог неверно понять политические интриги князей, и став перед выбором между долгом княжеского дружинника и дававшего присягу легионера, выбрать второе. И он не был членом семьи князя… Оставался один единственный момент, который мог многое прояснить — ничего более Лодию в голову не приходило.
— Письмо, — медленно произнес он. — Письмо, которое вы отобрали у Глана. Интересно было бы на него взглянуть. Но ведь вы его, наверняка, уничтожили…
— Нет, еще не уничтожили, — неожиданно возразил Виталис. — Симон, я ведь приказал тебе спрятать письмо, чтобы при подходящем случае, ознакомить с ним отца и других князей — ты это сделал? — И Виталис выразительно посмотрел на советника. Тот вскочил с кресла, и Лодию показалось, что он испытал огромное облегчение.
— Да, разумеется, Ваше Высочество. Одну минуту, я сейчас принесу… — он рысью выскочил за дверь. До его возвращения в кабинете царило молчание.
— Вот это письмо, — вернувшись, Симон достал из бювара и с гордостью продемонстрировал какой-то замызганный лист. Лодий молча протянул руку. Советник заколебался, глянул на Виталиса и Насика, и с неохотой отдал лист.
Лодий не знал почерка Глана, но написанное явно принадлежало человеку, куда более привычного к мечу, чем к перу. Неуклюжие слова налезали друг на друга: "… доношу из чувства долга… собрания мятежников… разговоры об автономии и своих законах… Империю обвиняют в грабеже…". Вполне похоже на то, о чем он уже подумал. Болтовню и политические интриги, честный служака принял за заговор. Лодий бросил бумагу на стол. Князь тоже протянул было руку к бумаге, но Буш, сделав вид, что не заметил этого, тут же подхватил донос, и бережно его спрятал.
— Ваша игра началась скверно. Я не стану вам давать советы, вы все старше меня, но очень вас прошу — не заиграйтесь! — Лодий встал и, глядя только на отца, добавил. — Особенно прошу об этом тебя, папа. Право, несколько тысяч динариев налогов не стоят ссоры с Империей. Поверь.
— Завтра утром я уезжаю. Пойду, попрощаюсь с мамой. Кстати, она в курсе ваших делишек?
— Нет, — с некоторым усилием вымолвил князь. Он слегка покраснел. — Её, как и тебя с Квинтом, мы не посвящали в…
— И на том спасибо…
Лодий вышел, аккуратно притворив за собой дверь, и отправился в покои княгини. О Силии он вспомнил, только вернувшись к себе, и обнаружив того спящим в своей кровати.
— Вот еще одна проблема, — вздохнул Лодий. Несмотря на прояснившуюся картину, за будущее Силия стоило обеспокоиться — преподобный Насик всегда был злопамятен и мстителен. Про письмо, которое собирался послать с ним наместник — странная срочность — Лодий и думать забыл.
Число проблем, которые Лодий насчитал, стало бы значительно больше, если бы он слышал, как Виталис, оставшись наедине с Насиком и холодно глядя на него, проговорил:
— Ты испоганил почти всё, что только можно, преподобный. И если бы Симон не умел так мастерски подделывать подчерки, а я вовремя не дал бы ему поручения, то дело могло бы обернуться совсем скверно. Надеюсь, что хоть твой человек сегодня ночью не напортачит…
* * *Вилла Клавдия, императорского трибуна в Тарсее, была точной копией большинства вилл империи. Особой роскошью она не отличалась — ровно столько, сколько нужно для престижа представителя центральной власти, который имел весьма ограниченные права вмешательства в дела самоуправляющегося княжества. Центром виллы был, как обычно, просторный, открытый сверху, зал — атриум, с обязательным бассейном посредине. Кабинет-таблин, в глубокой боковой нише, не имел дверей и выходил прямо в атриум. Еще не смеркалось, но в атриуме царил полумрак. Обычные в империи светильники — факелы, которые пропитывались магически обработанным минеральным маслом и могли гореть по многу дней, скупо освещали помещение. Наместник был экономен. На столе у него светила лампа, работавшая на том же принципе, но более современная. В самых богатых имперских домах и во дворце императора использовали теперь магические светильники на основе кнумериума, но они были очень дороги и для перезарядки требовали работы магов. А в штате наместника Тарсея должности мага не было предусмотрено. Было место для колдуна 1-го ранга, но уже полгода как оно оставалось вакантным — желающих ехать в тарсейскую глушь было немного, а те, кто соглашался, не устраивали Департамент Раменья по разным причинам. Клавдию уже надоело писать в столицу запросы.
