Пола Вольски - Великий Эллипс
Она выглянула из окна. Фонари сверкали в сгущающихся сумерках, согревая своим светом бледные каменные фасады домов, памятники выдающимся людям страны, церемониальные арки, украшенные причудливыми узорами и завитушками в бесстыдно-витиеватом стиле прошлых столетий. Ширин, Флюгельц Ли Фолез — в сущности, каждая столица могла похвастаться своими архитектурными причудами, но нигде в мире витиеватость не достигла таких высот нелепости, как здесь, в Нижней Геции. Апофеоз этой витиеватости как раз попал в поле зрения — всемирно известная Башня Страстных желаний, застывший в белом мраморе вдохновенный поток страстей, украшенная снизу доверху резными барельефами безумной сложности. Парадоксально, но эта башня была не образцом вкусовых излишеств прошлого, а выражением артистического рвения нынешнего короля Мильцина IX, сердце которого она была призвана всколыхнуть страстями.
Кэб остановился у нового отеля «Слава короля» — грандиозного сооружения, сменившего простоявшую здесь несколько столетий небольшую гостиницу «Глава короля». Многие горевали о сносе старейшей городской гостиницы, но новый отель, следует признать, бесспорно явился чудом роскоши и комфорта, жадно вобрав в себя все современные достижения науки и техники: от газового освещения каждой комнаты до невероятного воплощения человеческой мысли в виде парового лифта, а в самых изысканных люксах — фантастика! — имелись персональные ванные комнаты.
Кэб уехал. Уже другой носильщик внес ее сумку в фойе гостиницы, где угрожающе толпился народ. Встав в хвост длинной очереди к стойке регистрации, она огляделась.
Здесь всегда такая толпа? Если нет, почему сегодня такая давка?
Гонки начинаются, идиотка.
Конечно. Открытие Великого Эллипса (завтра! ) привлекло внимание всего мира. Борьба за участие была напряженной; получение или потеря обещанного выигрыша зависели от конечного результата. Спортсмены со всех концов света съехались в Тольц посмотреть на старт гонок.
Отель «Слава короля» не мог вместить всех. Неужели гостей будут выставлять за дверь пачками? Теоретически Министерство иностранных дел должно было забронировать для нее номер, но случись какое-нибудь недоразумение…
Очередь медленно двигалась вперед. Наконец-то Лизелл предстала перед портье и назвала свое имя. Никаких недоразумений. Мисс Дивер, добро пожаловать в отель «Слава короля». Портье был идеально вышколен: он не задавал лишних вопросов, не светился от наглого, неуместного любопытства, с которым она как путешествующая без сопровождения женщина сталкивалась на всем протяжении своего пути.
Он протянул ей ключ, и она последовала за своей сумкой, мирно покачивающейся в руках носильщика, через фойе к чудо-лифту, — она впервые видела подобное, — и это чудо, к ее удовольствию, легко вознесло ее с первого этажа на пятый. Не без сожаления расставшись с лифтом, она прошла по заботливо устланному ковром коридору к своему номеру — не волшебному люксу с персональной ванной, но достаточно просторному и удобному. Она щедро вознаградила коридорного, тот в свою очередь с предельной любезностью раскланялся. Царившая вокруг роскошь и любезность доставляли массу наслаждения.
Оставшись одна, она осмотрела комнату. Поблескивала полировкой тяжелая ореховая мебель, обильно украшенная резьбой в соответствии с гецианским пристрастием к витиеватости. Вдоль двух стен — современные высокие окна из больших стеклянных панелей. Толстый бордового цвета ковер был в тон с темно-красными парчовыми портьерами и покрывалом. Темно-красные полотенца, мыло в упаковке, внушительных размеров кувшин для умывания и раковина. Медная плевательница, полированная и предупредительно чистая. Все так привлекательно, дорого и абсолютно безлично.
Лизелл взглянула на свои карманные часы, прислушалась к голосу желудка — и тот и другой источник сообщили ей, что время ужина еще не наступило. Открыв свою сумку, она порылась там и извлекла пухлую папку — продукт усердного труда безымянного бюрократа. Здесь лежал набор карт, в деталях изображающий каждый поворот Великого Эллипса, все необходимые билеты, талоны и жетоны, маршрут следования, список отелей и кемпингов, железных дорог и дилижансов, расписание пароходов, международный справочник больших и маленьких коммерческих транспортных компаний, предлагающий речные катера, плоты, баржи, лошадей, Больших Гусениц, планеры, часмистрио, прыгунов, толкачей, сани, собачьи упряжки, деревянные крылья и много чего еще.
Ее собственный опыт путешественника приучил ее к тому, что любой маршрут — это цепь непредвиденных ситуаций. Однако эта кипа детальной информации чего-нибудь да стоит. Вне всякого сомнения, не раз она осознает, какое сокровище ей досталось.
И вполне вероятно, что уже завтра она это оценит. Маршрут Великого Эллипса начинается с пересечения сравнительно цивилизованных западных стран, а затем уходит на восток, делая петлю через горы на севере, которые простираются до диких земель Бизака и Зуликистана, затем маршрут пролегает через непроходимые леса Орекса и далее до экзотической страны Авескии. По прошествии недель один из этих негнущихся листов или какая-нибудь из этих карт, аккуратно собранных министерством, даст ей понять разницу между победой и поражением.
Где-то поблизости раздался бой часов — время переодеваться к ужину. Выбор платья оказался предельно прост, поскольку она взяла только одно платье, более или менее подходящее для таких мероприятий — очень простое, с длинными рукавами, из плотного шелкового твида, немнущееся, устойчивое к образованию пятен — его можно смело комкать и засовывать в самое узкое место в чемодане, что очень удобно с точки зрения экономии чемоданного пространства. Она облачилась в платье и внимательно изучила свое отражение в зеркале над раковиной.
Степенная — настолько степенная, насколько судья мог бы пожелать, хотя сияние ее рыжих локонов никогда не заслужит благосклонного одобрения его чести. Незамысловатый, скромный вырез горловины взывал об украшении. Вернувшись к сумке, она извлекла одну маленькую безделицу, которой она позволила отяготить ее багаж — серебряное колье и серьги с аквамаринами под цвет ее глаз: милые, но не настолько дорогие, чтобы привлечь внимание воришек. Она надела украшения, и отражение в зеркале засверкало искрами жизни. Его чести это бы не понравилось.
Она спустилась вниз и оказалась в мягко освещенном ресторане отеля; безупречно невозмутимый метрдотель усадил ее за отдельный столик в очень даже неплохом месте. И никаких сомнений или подозрительных колебаний, никаких недоуменно приподнятых бровей, никаких попыток упрятать женщину без сопровождения за какими-нибудь пальмами в кадушках.
