Кейт Форсит - Проклятые башни
— Я знаю, милая, — прошептала она в ответ. — Но все будет хорошо, и скоро у тебя будут двое прелестных малышей. — Она принялась подкладывать в огонь поленья и позвонила в колокольчик, вызывая служанку сестры.
На Изабо снова накатила невыносимая боль и она застонала, схватившись за живот. Подняв глаза, она увидела согнувшуюся пополам Изолт, чья поза была точной копией ее собственной.
— Уже скоро, — с усилием сказала она. — Не бойся, Изолт, это будет совсем недолго.
В спальню вбежала запыхавшаяся служанка, протирая глаза и ахая. Ее лицо под украшенным рюшами чепцом, который она в спешке натянула криво, было встревоженным. Изабо велела ей позвать Сьюки и попросила ту поскорее принести ее сумку с травами.
— Нам понадобится чистая ткань и котел, чтобы кипятить воду, и посмотри, не найдется ли в погребе малиновый лист — он очень хорош при схватках. Да, и пошли кого-нибудь разбудить Джоанну — если она действительно хочет стать целительницей, почему бы ей не понаблюдать за родами!
Еще одна схватка заставила Изолт вцепиться в руку Лахлана. Изабо пришлось ухватиться за каминную полку, чтобы удержаться на ногах, и изо всех сил закусить губу. Потом появилась Мегэн, чьи седые волосы струились по плечам, а плед был накинут прямо на ночную рубаху. Она приказала Лахлану отойти от кровати, резко велев ему не путаться у нее под ногами.
— Умойся и оденься, ради Эйя! — рявкнула она. — От тебя несет, как от пивной бочки!
Нахмурившись, Лахлан вышел в гардеробную, подобрав с пола свой килт и рубаху. Мегэн подняла скипетр, закатившийся в угол, и положила его на стул, что-то бормоча себе под нос. Потом она склонилась над Изолт, ощупывая ее раздутый живот легкими пальцами и бормоча слова ободрения.
Пришли служанки, нагруженные кувшинами с водой, корзинами с травами и настойками и стопками чистых простынь. Появилась красная от беспокойства Сьюки, неся в одной руке зашедшуюся в плаче Бронвин, а в другой сумку с травами.
— Прошу прощения, миледи, но я не смогла разбудить Кетти, а малышка так плачет, что я не осмелилась оставить ее одну…
— Кетти что, перебрала Горячей Пинты, и тебе не удалось ее разбудить? — резко спросила Мегэн.
Сьюки покраснела еще гуще и прикусила губу, кивнув и пожав плечами одновременно.
— Ну да, она все храпит и храпит, а под ногами у нее валяется пустая кружка…
— Нужно найти другую кормилицу, — фыркнула старая колдунья. — Ладно, Сьюки, ты все сделала правильно. Попроси Латифу сделать жидкую кашу и покормить малышку, а потом дай ей немного макового сиропа, чтобы она успокоилась, и принеси сюда ее колыбельку. Только поживее, я чувствую, что эти младенцы вот-вот родятся!
И действительно, к тому времени, когда Сьюки вернулась и уложила сонную Бронвин в ее колыбельку, Изолт уже была на последней стадии схваток. Ее рыжие кудри были мокры от пота. Она ходила по спальне, величественная в своей наготе, решительно сжав зубы. Занимался рассвет; сквозь полуприкрытые занавеси морозные узоры на оконных стеклах отливали нежно-розовым светом. Изабо, еле державшаяся на ногах от той же боли, что терзала ее сестру, шагала рядом с ней, поддерживая ее под спину, а Мегэн объясняла Джоанне, самой старшей из Лиги Исцеляющих Рук, что именно она делает.
Изолт сдержала стон, вцепилась в каминную полку и начала изо всех сил тужиться, а Изабо держала ее.
— Я вижу головку! — закричала Джоанна. — Глядите!
Изолт закусила губу и снова потужилась, а Джоанна встала перед ней на колени и, слегка покачивая головку своими натруженными руками, под бдительным надзором Мегэн помогла ребенку выйти. Ее некрасивое лицо преобразило изумление.
— Это мальчик!
До них донесся крик петуха, приветствующего восход, и поднимающееся солнце залило окно светом. Ребенок сделал первый вдох и закричал.
— У тебя прелестный сын, — ласково сказала Мегэн, — и я не знаю, как такое возможно, но у него крылья, Изолт, точно такие же, как у его отца.
Изолт со слезами на глазах вытянула голову, пытаясь разглядеть ребенка. Мегэн подняла голенького малыша повыше, показывая ей крошечные мокрые крылышки, прилипшие к его спине. Они сияли тем же медным блеском, что и пушок на его голове.
— Крылатый, — изумленно выдохнула она, но в этот момент ее скрутил новый приступ боли, и она крепко сжала руку Изабо, закусив губу, чтобы не закричать. Шрамолицым Воинам не пристало вопить от боли, пусть даже и родовой.
— Со вторым будет быстрее, — пообещала Мегэн, передавая малыша Сьюки, чтобы та вымыла и запеленала его. — Скоро все кончится, милая. Джоанна, дай Изолт еще немного сиропа пиретрума.
Но несмотря на слова старой колдуньи, второй младенец никак не хотел выходить, и лицо Мегэн беспокойно хмурилось. Изолт была такой же бледной, как и сосульки, свисающие с окна, а кровь из прокушенной губы тонкой струйкой сочилась по подбородку. В конце концов после мучительных усилий второй на свет появилась девочка, но вокруг ее шеи туго обмоталась пуповина, и тельце было синим, точно ледяная тень. Мегэн, склонившись, приложила свои губы к ротику новорожденной, вгоняя воздух в крошечные легкие и осторожно нажимая ей на грудь в попытке заставить маленькое сердечко забиться, но все было напрасно.
— Прости, милая, — сказала колдунья со слезами на глазах. — Мне очень жаль. Слишком поздно. Она мертва.
Прижав своего маленького сына к груди, Изолт испустила странный скорбный крик.
— Будьте вы прокляты, Белые Боги! Вы забрали мою дочь! — кричала она, потрясая кулаком куда-то в окно, где первые солнечные лучи уже растопили морозный лес на стеклах, сквозь которые проглядывали заснеженные ветви деревьев.
Не обращая внимания на собственные мокрые от слез щеки, Изабо пыталась утешить ее, пока Джоанна печально заворачивала мертвую девочку в пеленку.
— Дайте мне подержать ее, — тихо попросила Изолт, прижавшись щекой к пушистой головке сына. — Дайте мне подержать ее, прежде чем уносить.
С маленьким сыном в одной руке и мертвой дочерью в другой, она прошептала что-то над их головами, разговаривая с ними на странном гортанном языке Хан’кобанов. Если головенка мальчика была лишь слегка тронута пламенем, волосы девочки были медно-красными, точно недавно отчеканенная монетка.
Колдунья открыла дверь и впустила осунувшегося и бледного Лахлана. Он слышал крик Изолт из коридора и теперь сходил с ума от страха и тревоги. Йорг Провидец тоже был там, и его морщинистое лицо было мокро от слез, а Томас, серьезный как никогда, жался к нему, точно подбитый птенец. Оба понимали, что мертвой малышке уже ничем нельзя было помочь.
— Не убивайся так, леаннан, — прошептал Лахлан, обняв Изолт и покачиваясь взад и вперед. — У нас замечательный сильный сын, прекрасный, как новый день. Мы настоящие счастливцы. Взгляни на нашего милого малыша.
