Сборник - Городская фэнтези – 2008
Нечто кремовое, перекинутое через его руку, оказалось моей ветровкой, и, цепенея от ужаса, я повернулась, позволяя ему помочь мне одеться. Огромные, неестественно горячие руки скользнули по моим плечам, опуская на них куртку. Я сглотнула. Но, к своему изумлению, обнаружила, что шея пока не сломана.
Ударение на «пока». Увесистое такое ударение.
Всё так же молча он подхватил набитый учебниками рюкзак и сделал изящный жест, показывая, что готов следовать за мной. И последовал. К полному шоку всех встретившихся на пути. Интересно, как охранники объяснят, что впустили незнакомца на территорию школы? «Извините, директор, но на самом деле это был древний воин‑фейри, и он применил невидимость, или стёр нам память, или подчинил волю. Или вообще убил и поднял в виде услужливых зомби, так что простите, директор, нам пора на собственные похороны».
Я засунула руки в карманы и опустила голову, пряча лицо за неровными прядями. Глянула искоса. Филин шёл рядом, в каком‑то шаге, огромный, но при этом такой грациозный, что, казалось, он парит над старинным паркетом.
Спина горела от взглядов однокашников, а выражение лица Каринки совершенно неожиданно и вопреки всякой логике отозвалось во мне странным чувством. Испуганным, возбуждённым и самодовольным одновременно. Было что‑то абсурдно приятное в том, чтобы пройти по нелюбимой школе, где тебя даже за ботаника не считают, бок о бок со сверхъестественно красивым старшим мужчиной, под перекрестьем завистливых взглядов. Будь мне шестнадцать лет…
Но о чём бы ни говорила внешность, мои шестнадцать давно прошли, а красивый мужчина, нёсший школьный портфель, был старше не на пару лет, а на пару столетий. И вёл он меня на суд по обвинению в измене. Тёплое самодовольство умерло, не успев расцвести.
Хоть бы всё кончилось быстро. Неблагодарная птица, пытавшаяся убить того, кому дважды должна жизнь, не заслуживает снисхождения. Но всё равно, пусть это будет быстро.
Спустившись со школьного крыльца, филин Маккиндера едва заметным жестом приказал «к ноге!» и направился куда‑то в глубь сквера. Взъерошенная неясыть послушно поплелась рядом.
За оградой ждала машина. И какая! Даже я, совершенно не разбиравшаяся в марках и моделях, предпочитая быть демократом и ненавидеть все автомобили абсолютно равно, поняла, что вижу мечту о четырёх колёсах. Чёрную, обтекаемо‑спортивную, даже в покое кажущуюся стремительной мечту, словно умоляющую нарушить все ограничения скорости. Пусть госпожа не допустит, чтобы это диво узрел Димка, потому что в противном случае мой брат окажется потерянным для человечества, поступив в вечное и добровольное рабство к фейри.
Подойдя ближе, я привычно задержала дыхание… и удивлённо распахнула глаза, поняв, что не чувствую дурноты. Лишь тонкий, свежий запах реки. И грозы. И травы.
Машина, на самом деле не являвшаяся машиной, была сплетена из той же магии, что и скакуны дикой охоты, но искусство, необходимое, чтобы придать теням и водам эту странную для них форму и удерживать в смертном мире, поражало воображение. Гладкая чёрная поверхность дышала тёмно‑золотой силой филина Маккиндера, и это должно было быть заметно даже смертному глазу.
Я поклялась, что, если выживу, в лепёшку расшибусь, но научусь создавать для себя такое вот средство передвижения. Красивое. Стремительное. Могущественное.
Филин беззвучно, как истинно хищная птица, скользнул вперёд, открыл дверцу.
Взгляды в спину. Инстинктивно оглянувшись, я увидела, что на школьный двор высыпал мой класс в полном составе плюс половина параллельного. И все они, а также сгруппировавшиеся около крыльца одиннадцатиклассники, пристально следили за Дарьей Шуваловой, Таинственным Незнакомцем и Авто. Именно в такой последовательности, как ни странно. Не верю. Этого не происходит. Я сплю и вижу сон. «Но какой сон! После такого и умирать не жалко», — счастливо откликнулся внутренний голос. И интонации у него были подозрительно шестнадцатилетние.
Я скользнула на переднее сиденье, позволила закрыть за собой дверь, отказываясь чувствовать себя пойманной. Ловушка захлопнулась в тот момент, когда филин шагнул под старинные своды школы. Теперь паниковать уже поздно. Я откинулась на просторное сиденье, упиваясь запахом свежести, наслаждаясь мягчайшей обивкой, плавностью линий. Впервые в жизни не желая покидать автомобиль и оазис чистой магии, который он создавал в смертной реальности.
Маккиндер обошёл вокруг машины, опустился за руль, и его мощная фигура выглядела удивительно на своём месте, словно внутренний дизайн, равно как и внешний, создавался, чтобы соответствовать хозяину. Когда теневой скакун, то есть автомобиль, тронулся, я даже не сразу это поняла, настолько неощутимым было движение.
В лепёшку. Определённо.
Если будет что расшибать.
Какое‑то время мы ехали молча, пока я не признала, что первым он не заговорит. Сглотнула. Ну же, Дарья, изволь отвечать за то, что натворила.
— Властвующий‑в‑Небесах, позвольте мне просить вас об одолжении.
Он чуть прищурился, глядя на дорогу. Наверное, удивляясь: «И после всего у неё ещё хватает наглости говорить об одолжениях?»
— Позвольте молить о чести называть вас истинно, — отчаянно попросила я.
Он резко повернул ко мне голову — типичное движение филина, даже в человеческом облике.
— Ты не знаешь?
— Я… Попав во владения Tuatha De' Danaan, я была молода и зла, Властвующий‑в‑Небесах. Во власти юности и гнева я решила, что не буду знать имён тех, что меня окружают, если только они не заставят помнить о себе силой. Вы никогда и ни к чему не принуждали меня, а потому я думала о вас как о филине Маккиндера или просто о Спасшем. Но теперь… Я должна знать, кому… Против кого совершила неправедное. Молю о чести называть вас истинно.
Странно усмехнувшись, он перевёл взгляд обратно на дорогу.
— Ты можешь продолжать звать меня филином Маккиндера.
Лучше бы он ударил. Я зажмурилась.
— Если будет на то ваша воля, Властвующий‑в‑Небесах.
Больно. Но признай, Шувалова, ты это заслужила.
Филин увеличил скорость, и я, зябко отведя взгляд от окна, не к месту подумала, что впервые в жизни сижу в машине, за рулём которой — незнакомец. Это, наверное, странно, но, оглядываясь назад, я поняла, что раньше ездила только с отцом и Димкой, ещё с дядей Володей, дядей Женей, неулыбчивым телохранителем Михалычем и… всё. То есть вообще всё. До переезда в новый город меня привозили в школу, забирали сразу после занятий, сопровождали почти везде. Не допускались такси, даже общественный транспорт считался негласным табу, так плохо я его переносила. За привилегию покидать дом без увешанного медикаментами сопровождения до сих пор приходилось чуть ли не драться. Нормально ли, что почти уже взрослая девушка постоянно находится под защитой семьи? Причём обычно мужской её части.
