Майте Карранса - Ледяная пустыня
— Имя Один означает «ненависть».
— Не совсем, — быстро поправила я. — Оно означает «ярость».
— Откуда ты знаешь? — удивилась моя соседка.
Пожалуй, это был самый подходящий момент, чтобы, набравшись храбрости, признаться подруге, что про Одина мне рассказал Гуннар, а также в том, что мы с ним целовались, спали вместе в этой кровати, а теперь он исчез и я не знаю, что со мной будет.
Однако ни в чем подобном я признаваться не стала. И мысленно даже порадовалась, что Гуннар рассказал мне об Одине больше, чем Метрикселле, с которой я твердо решила держать язык за зубами.
— Прочла где-то. Один — источник света, вдохновения и воодушевления. Свои молитвы к нему возносили ученые, поэты и великие воины.
— Я так тебе завидую!
— Почему?
— Как бы я хотела быть такой же начитанной!
— Зачем?
— Чтобы развлекать Гуннара всякими историями.
Моя подруга делилась со мной своими страхами и сомнениями. Я могла бы пропустить их мимо ушей, но вместо этого жадно внимала каждому ее слову, чтобы, узнав слабости Метрикселлы, противопоставить им свои достоинства.
Вот такие подленькие роились у меня в голове мыслишки. Словно паучиха, я плела сеть, чтобы заманить в нее ничего не подозревающего мотылька.
— А Гуннар любит слушать истории?
— Не только слушать, но и рассказывать. А сколько он знает! Рядом с ним я чувствую себя невеждой, ведь я умею только рисовать!
И Метрикселла прижалась ко мне, как ребенок в поисках утешения. Я обняла ее.
— Ты его очень любишь?
— Очень-очень! Если он меня бросит, я умру.
— Не говори глупостей! — пробормотала я, ужаснувшись услышанному.
Метрикселла захлопала ресницами, как бабочка крыльями.
— Но это правда, я умру от горя.
— Все это глупости! — решительно повторила я, живо представив себе посиневший труп Метрикселлы.
— Никакие не глупости! Когда умерла мама, я перестала есть и быстро превратилась в ходячий скелет. Я даже оказалась при смерти, и меня забрали в больницу, где кормили питательной смесью через капельницу. Я жила по инерции, пока не встретила Гуннара, и только благодаря ему перестала думать о смерти.
Это откровение подействовало на меня намного сильнее предыдущих признаний Метрикселлы, пробудив во мне извечное и нелепое стремление помогать слабым и несчастным. В тот момент я очень сочувствовала Метрикселле и ощущала себя намного сильнее ее.
Мне было гораздо проще справиться с обрушившимся на мои плечи горем, каким бы ужасным оно ни было. Я, посвященная в колдуньи, почти взрослая омниора, могла гораздо легче хрупкой Метрикселлы пережить отсутствие Гуннара. Меня с детства учили существовать без мужчин и быть, в первую очередь, матерью, как это делало большинство омниор. Я не сомневалась, что сумею не умереть от горя. Наверняка я буду плакать и мучиться, но не откажусь от приема пищи и не превращусь в скелет, чтобы тихо угаснуть!
Подумав об этом, я приняла важное решение.
— Гуннар тебя не бросит, — заявила я Метрикселле.
— Откуда ты знаешь?
— Я не дам ему тебя бросить.
— Какая же ты молодец! — восхищенно воскликнула моя подруга, а я не поняла, как много только что обещала сопернице.
Метрикселла с жаром схватила меня за руки и воскликнула:
— Ты поговоришь с ним?
И тут я начала понимать, во что ввязалась.
— Ты хочешь, чтобы я поговорила с Гуннаром?
— Да! — воскликнула Метрикселла и сжала меня в объятиях. — Вчера он вернулся домой очень поздно и был каким-то странным.
У меня похолодело внутри. Неужели Метрикселла догадалась, что между нами произошло?! А вдруг это ловушка?! Или Метрикселла действительно хочет, чтобы я уговорила ее возлюбленного не покидать ее?! Я, которая желала их разрыва всеми фибрами души!
— Гуннар тебе что-нибудь сказал?
— Он сказал, что долго гулял, много думал и решил, что, скорее всего, мы не подходим друг другу.
Я схватилась за сердце. Оно так бешено билось у меня в груди, что Метрикселла обязательно должна была это услышать. Мое сердце рвалось наружу, колотясь о ребра, как пойманная птица о прутья клетки. Выходит, я нравлюсь Гуннару больше Метрикселлы! Возможно, он даже в меня влюблен!
Но что же мне делать?! Как могла я сознательно лишить подругу единственного человека, ради которого она жила на свете?!
Я разрывалась между чувством долга и страстным желанием. Но мне стало чуть легче от мысли, что благодаря просьбе Метрикселлы я смогу совершить поступок достойный омниоры и реабилитировать себя в глазах клана.
Я уже раскаивалась, что околдовала Гуннара и опоила его приворотным зельем. Я поступила нечестно и добилась его любви недозволенными средствами.
Внезапно мне все стало ясно. Да, я пережила прекрасную ночь любви, но этим похитила счастье Метрикселлы! Поняв это, я решила вернуть ей украденное и жить потом с чистой совестью, зная, что моя подруга не страдает.
С согласия Метрикселлы я позвонила Гуннару и попросила его о встрече в каком-нибудь спокойном месте, чтобы поговорить с глазу на глаз. В ответ Гуннар пригласил меня к себе домой.
Увы, зачастую в жизни все идет не так, как мы на это рассчитываем. И вскоре я в этом убедилась.
Гуннар жил один в теплой и уютной мансарде с деревянным полом и стенами, заставленными книжными полками.
Он встретил меня одетый по-домашнему — в потертых джинсах, тапочках и свободной клетчатой рубашке с закатанными рукавами, обнажавшими сильные руки. Одной рукой он тут же обнял меня за талию и прижал к себе, а другой захлопнул дверь за моей спиной.
У меня подогнулись колени, потемнело в глазах, а из головы тут же испарились благие намерения вернуть Гуннара в объятия Метрикселлы.
Не сказа ни слова, мы начали целоваться. Подняв меня на руки, Гуннар лишь что-то пробормотал по-исландски. Позже я узнала, что он сказал, как ему повезло, что он меня встретил.
Повезло?!
Гуннар был счастлив, потому что полюбил меня. Метрикселла была счастлива, любя меня как добрую подругу. Я же любила и Гуннара, и Метрикселлу, и не могла разорваться между ними.
Деметра назвала бы меня алчной, тетя Крисельда — ненасытной, а моя двоюродная сестра Лета вредной. И все они были бы правы, но в тот момент я думала не об этом, а о том, как бы выпутаться из этой истории.
Каждый человек совершает в жизни много ошибок. В погоне за собственным счастьем мы редко вспоминаем о чужом.
Настало мгновение, когда я должна была пожертвовать счастьем или Гуннара, или Метрикселлы. Но труднее всего было то, что принимать решение мне приходилось одной, не рассчитывая на помощь ни Деметры, ни клана. Ведь я практически отреклась от него и от собственной матери, и к тому же использовала свои колдовские способности.
