Риана Интераль - Месть гор
Анари впервые признала его красивым. Нет, до этого она допускала мысль, что,
возможно, он довольно привлекателен, но отгоняла ее при виде вечно кислой мины
Тенекина, а сейчас была готова просить у этой мысли прощения.
Он был поразительно похож на эльфа: лицо его имело высокие нечеткие скулы и
мягкие, почти женственные черты, темные брови резко контрастировали с белокурыми
волосами, что, впрочем, придавало лицу особое очарование, большие серые глаза
безупречнейшего миндалевидного разреза ностальгически взирали куда-то вдаль, а
на полных, обычно плотно сжатых губах играла едва заметная косая усмешка. В
принципе, Тенекин и Тайнар имели одинаковый тип лица, но, как выяснилось только
что, Тайнар был какой-то... не такой, хотя назвать его менее симпатяшным язык не
поворачивается. Просто немного другой.
- В нарцианский Орден Тэнров меня не приняли, - начал, наконец, Тенекин. -
Сказали, колинеистый сильно, выделяться будешь (хотя какое это имело значение?).
Мы тогда с мамой жили в пригороде Триллы, нашей столицы, а недалеко жил хел-Серайан,
мой будущий учитель. Ты же его видишь иногда, да? - Анари кивнула. - Вот, тогда
он предложил моей матери отправить меня в колинейский Орден, все равно же где-нибудь
придется учиться. Мама сначала протестовала, но потом учитель ее уломал, и вот я
здесь. Мне тогда было десять лет.
- И ты с тех пор ни разу не видел мать?
- Почему же? когда научился вешать порталы, чуть ли не каждый месяц в Нарциану
наведывался. Она жила там, как обычно, только уже без меня. Как обычно вазы
делала, хозяйством занималась и все такое.
- Она была обычной? В смысле, не тэнери?
- Нет, - удрученно покачал головой Тенекин. - Похоже, это у меня от отца.
Которого, впрочем, не знаю. - При этих словах он снова помрачнел, и Анари поняла,
что говорить на тему об отце сейчас бесполезно и небезопасно. Можно сделать
молчаливый вывод: однозначно папаша - колинеец.
- А как к тебе относились сверстники?
Тенекин мрачно усмехнулся.
- Без сомнения можно сказать лишь одно - не очень, - ответил он. - Сама же
знаешь, дети - существа жестокие, кто хоть чуть отличается, тому сразу спуску не
дают. А меня, белобрысого, вообще чуть не убили в один прекрасный момент.
- Как это?
- Лупили, вот как! Еле тогда до дома дополз. Мама плакала, выхаживала, и это был
всего один раз. В основном предпочитали не замечать, в игры не пускали, так что
я был совсем один. Совсем.
Анари его понимала. Ее одно время тоже заклевали этими рыжими волосами, но в
скором периоде обидчики ее начали сторониться, особенно после железной хватки ее
отца, которая чуть не оторвала ухо. Но у Тенекина такого папы не было...
- Знаешь, только ей нравилось со мной общаться, - после недолгого молчания
продолжил Тенекин. - Да. Мирава была очень доброй девчонкой, хоть и дочкой
богатых родителей. Только она старалась мне помочь, поддержать, поговорить со
мной, даже если ей и было это запрещено. Видно было, что Мираву бесили все эти
уроки этикета, поведения за столом и прочая мура. Она мне рассказывала про все
это с таким трогательным гневом и так носик забавно морщила, как сейчас помню, -
в глазах Тенекина вновь заиграли веселые чертенята. Но он не улыбнулся. - Нда.
Мама ее любила, но боялась, что мне попадет за общение с ней.
Анари поняла, что эта самая Мирава и есть его пассия.
- Сколько ей лет? - спросила она.
- Сейчас шестнадцать. Она на год младше меня. - Помолчав, продолжил: - Когда в
первый раз через портал пришел, ее семьи уже там не было. Они переехали в Триллу,
но иногда зачем-то возвращались. Я, конечно, разочарован был, что не застал, да
долго не хандрил - некогда было.
- Но ведь когда-то же ты ее увидел?
- Естественно, и не один раз и не один год. Мои пожизненные недруги детства как-то
раз даже в кольцо меня зажали, морду за Миру все пытались расквасить. В
результате кто кого, ты и сама поняла.
Анари прыснула.
- Примерно год мы не виделись. Мне недосуг было, да и ей тоже. А через год я
начал понимать тех сволочей, которых я раскидал. Она в пятнадцать лет уже очень
красивая была ("И ты тоже", - подумала Анари). Мы начали под луной гулять, на
скамейках сидеть, цветочки-лютики и все такое. Папахен ее узнал, что я вернулся,
устроил и ей, и мне разнос на полную катушку. Поначалу мне было непонятно, чего
он на меня так взъелся? А потом дошло: он всего-навсего всех граждан колинейской
наружности не переваривает, белобрысые его просто бесят. Морда шовинистская.
- А потом?
- А что потом? Вернулся в Колинею, переписываться начали. Я, конечно, мог бы и
мысленно, но Мира же не тэнери и даже не простая волшебница, и это могло ей
повредить. Потом она перестала отвечать на мои письма, а потом,... а потом
пришло последнее письмо. Содержание ты примерно знаешь.
Тенекин замолчал и склонил голову. За время всего рассказа Анари не могла
оторвать восхищенного взгляда от его лица. "Вот это любовь!" - удивленно
подумала она и сказала:
- И ты ее все еще любишь?
Тенекин вскинул голову.
- Ну, люблю. И что? Все равно никакого значения это уже не имеет. У меня теперь
даже нет никого, ради кого стоит жить.
- А мама?
- Она погибла два месяца назад. Умерла у меня на руках. Ты, наверно, слышала,
что демоны тогда чуть Триллу не захватили. Не получилось у них, слава богам, а
вот пригороды разворотили, в том числе и тот, в котором мы жили.... Эх, трудно
вспоминать. Куча трупов везде, у кого животы вспороты, у кого ноги, руки или
головы нету, а мама еще жива была. Дом разрушили, ее и придавило. Не получилось
у меня ее вылечить. Поздно было.
Анари поняла, что расспрашивать его дальше бесполезно.
- Я тебе уже доверяю, - бесцветным голосом сказал Тенекин. - Прошу, постарайся
не уподобляться Тайнару, не сплетничай. Я этого не вынесу.
- У меня такой привычки нет, даже не думай! - поспешно замахала руками Анари. -
я ни-ко-му не скажу!
Тенекин на эти заверения лишь вздохнул.
- Ты не представляешь, как я хотел кому-нибудь высказать все, - проговорил он с
оттенком грусти в глубоком голосе. - Но не мог. Меня бы не поняли.
Этой простой фразой последний лед в сердце Анари растаял окончательно. Да уж,
нелегко пережить детство без отца, насмешки сверстников, смерть матери и
предательство любимой. Еще и кучу чужих смертей. При таких обстоятельствах не
