Наталья Якобсон - Роза с шипами
Лично я без страха прикасался к любой из книг. Излишняя неестественная разговорчивость меня ни чуть не смущала. Иногда даже не нужно было заходить в библиотеку, стоило только пожелать, и нужный том сам оказывался передо мной на столе и раскрывался на требуемой странице. Вот и сейчас я без особого интереса просматривал один из томов. Страницы переворачивались сами по себе. Стороннему наблюдателю могло показаться, что их перелистывает ветер.
Роза постепенно начинала привыкать к тому, что самые обыденные проблемы здесь решаются каким-то непостижимым образом. Все, начиная от приготовления пищи и кончая уборкой и обогревом помещения, происходило само собой. Роза не разу не видела, как я растапливаю камин или зажигаю свечи, но, тем не менее, в замке было тепло, а освещение никогда не было ни чрезмерным, ни слишком слабым.
Цветные иллюстрации мелькали необычно ярким калейдоскопом. Причудливые зловещие символы чередовались с простыми буквами, и те и другие были для меня одинаково легко понятны. Стоило усвоить какой-то язык, будь то древние наречие или диалект соседней страны и он становился для меня, как родной. Поэтому, наверное, я и чувствовал себя всюду, как дома. Мне не стоило труда изъясняться на том или ином языке, наоборот, звучание иноязычных слов было странно приятно. Хоть какое-то разнообразие.
Роза, насколько я понял, ненавидела две вещи: вышивание и изучение чужих языков, потому что и тому и другому ее обучали насильно. Первому, потому что каждая барышня волей-неволей должна знать толк в рукоделье, второму, чтобы понимать комплементы послов. Это ущемляло ее гордость. Стремиться к знаниям лучше всего добровольно, а не из-под палки. Я разделял ее мнение о том, что плохие учителя могут внушить ненависть к самому интересному предмету. Князь, благослови господь его нерадивость, редко лез мне что-то объяснять, поэтому и не успел отбить самостоятельного ученика от любознательности. Я до сих пор не пытался стать ничьим наставником, но был уверен, что если стану, то сумею вдохнуть в ученика любовь к своему темному искусству.
Другой барышне можно было всучить в подарок корзинку с вязанием, набор иголок, ниток или в крайнем случае ожерелье и считать, что сполна рассчитался с ней за все услуги. Но если б я попытался навязать Розе в подарок канву для вышивания, то она бы по крайней мере обиделась. Ей нужно было совсем другое. Поэтому я подобрал для нее в арсенале самый изящный и легкий мушкет, шпагу с гардой, усыпанной мелкими бриллиантами. А еще я опрометчиво пообещал научить ее фехтовать, будто не знал, что приобретенное мастерство она всегда успеет применить против меня же. Конечно, оружием владеть она и так умела, успела взять тайком несколько уроков фехтования у отца и редких сговорчивых учителей. Но она, как и я, всегда стремилась к большему. Когда-то я был одним из лучших рыцарей, предпочитал шпагу перу, меткость лучника была для меня привычней, чем точность и аккуратность прописей, стрелы безошибочно попадали в цель, а вязь букв, испещрявшая бумагу оставалась непонятной, но в одночасье все изменилось. Рука, привыкшая к мечу, к перу приспособиться не может, но во время пленения я был так молод и безрассуден, что, очевидно, привык бы не только к чистописанию, но даже к серпу или мотыге, если б князь стал настойчиво объяснять, что в том мое великое предназначение. Поэтому я и ненавидел его, он сумел лишить меня свободы выбора, но гордости лишить не смог.
-- У тебя красивое кольцо, - как бы между прочим заметил я, при этом стараясь не отрывать глаз от книги, чтобы не выказать излишнего любопытства.
-- Оно довольно тяжеловато, - Роза болезненно поморщилась, но руку продолжала держать за спиной, хотя пальцы затекли.
-- Почему же ты его не снимешь?
-- Не могу, - лаконичный ответ, а за ним короткий обрывок мысли "наверняка, останется шрам". Неужели мне удалось уловить ее мысль. Отбросив в сторону все фокусы, я самостоятельно перевернул страницу и сделал вид, что читаю, а сам из-под полуопущенных век наблюдал за ней.
-- Я попробовала воспользоваться мылом, но, увы, - Роза сделала театральный вздох. - Стоит прибегнуть к крайнему методу, взять что-то острое, скажем, бритву, но здесь ни одной бритвы нет.
-- Она здесь попросту никому не нужна.
-- И ни одних ножниц здесь тоже нет. Разве ты никогда не стриг ногти.
-- Вообще-то...- я чуть было не ляпнул "нет", но вовремя сдержался и как по приказу перевел взгляд на свои ровные чуть удлиненные, но с виду ухоженные ногти. Они вырастали только в тех жутких случаях, за которыми Розе лучше было не наблюдать, а в остальное время не росли совсем, как впрочем и волосы. Для меня это было вполне обычно, но у людей непременно возникли бы вопросы: а почему это он не такой, как мы, здесь что-то не так.
-- Если тебе нужны ножницы, я где-нибудь найду, - под "где-нибудь" имелось в виду в первом попавшемся доме, где отсутствуют хозяева или в неистощимых запасах Перси, который уже не раз успел обойти чужие жилища до меня.
-- Я не говорила, что мне нужно что-то определенное, я просто искала что-нибудь острое. Шпага слишком велика, к тому же никто даже не потрудился ее заточить.
-- Разве? - я как-то не очень об этом задумывался, привык к тому, что в замке сталь не ржавеет, проверить на деле остроту клинка как-то не приходилось, давно не представлялось случая схлопотать вызов на дуэль. В последнее время я по большей части обходился любыми другими навыками, но только не военными.
-- Это подойдет, - Роза протянула тонкую руку и с удивительной легкостью вытащила у меня из-за пояса тесак.
-- Смотри не порежься!
Роза, наверное, считала, что лучше потерять палец, чем жизнь, но я ее мнения не разделял, поэтому рукоятка тесака неуловимо выскользнула и ударилась о стол.
-- Я вполне изобретателен, чтобы придумать менее болезненный способ, - пояснил я, бесцельно перевернул следующую страницу и заметил незнакомую иллюстрацию. То есть я не помнил, чтобы она раньше встречалась в этой книге, но то, что было изображено внутри причудливого переплетения виньеток было уже где-то видено раньше. Дерево - могучий вековой дуб, узловатые корни, шапка листвы и сук с телом повешенного. Я вспомнил все почти сразу, припомнил даже, что сделал зарубку точно в том самом месте, где она нарисована на картинке. "На память о нашей встрече", так я тогда сказал, размахнулся топором, рубанул по стволу, и дерево отозвалось долгим глухим стоном. На картинке все, что я видел было повторено до мельчайших деталей и даже то, чего я не заметил, когда стоял под вязом. Тогда я только ощутил присутствие какой-то скрытой силы, но не догадался в чем ее источник. Под корнями в рыхлой пористой почве поблескивал какой-то металл. Давно под деревом среди таких же цепко сплетенных сетью корней мне удалось найти клад, но на этот раз ничто не указывало на зарытые в лесу сокровища. В земле покоилось что-то совсем не похожее на скопище монет, не по блеску, ни по очертаниям. В корнях запутался меч с длинным широким даже слегка не заржавевшим лезвием.
