Юлия Латынина - Дело о пропавшем боге
Келли и Ллевелин повели его по дорожке. Главное здание изгибалось подковой, и к одному из дальних флигельков вела небольшая крытая дорога. Черепичная ее крыша поросла травой, и у водосточной трубы примостилось гнездо аиста.
Дорожка выходила к небольшому храму с репчатой крышей. На стенах храма были изображены горы, звезды, облака и все, входящее в годовой обиход государства. Еще на них был нарисован сын Ира, в желтом паллии и с ожерельем из вишневых косточек. По рисунку на стене было видно, что горы, и звезды, и облака и прочий годовой обиход империи доходит сыну Ира до пояса. Роспись кое-где поблекла от времени, правая рука у сына Ира была стерта, и вместо лица на инспектора глянула выщербленная пустота.
Инспектор приоткрыл дверь часовни и увидел внутри обычный храм, с алтарем, перед которым стояла миска с простоквашей, и тремя небольшими курильницами в форме цветка лотоса. Келли и Ллевелин пригласили его зайти внутрь, но инспектор сказал, что сделает это попозже.
После этого они прошли еще тридцать метров и подвели Нана к длинному зданию, стены которого были недавно украшены новой росписью в стиле «облаков и трав».
– Вот здесь они ночевали, – сказал Келли. – Вообще-то это не полагается, но после бунта свиты правителей в один голос закричали о том, что возвращаться в столицу по ночной дороге опасно, что их может ждать засада. Наместник стал насмехаться, что, мол, араван боится даже своих друзей-мятежников, а араван ответил, что народа он не боится, а боится, что его по дороге убьют посланные Айцаром убийцы, да и свалят все на народ.
Нан, слышавший четыре часа назад диаметрально противоположную версию перепалки, кивнул.
– Словом, – продолжал Келли, – вся эта начальственная сволочь заявила, что остается в монастыре на ночь. Нам это не очень-то пришлось по душе, но делать нечего. Это зданьице было выстроено два века назад, тогда император Аттах захотел нанести визит всем богам империи и велел построить по всем храмам империи такие вот павильоны, с отдельными выходами для членов императорской семьи и общими комнатами для свиты.
Нан оглянулся. За далекими деревьями виднелась репчатая луковка главного храма. С деревянного балкона в сад сбегали три богато украшенных резьбой лестницы.
– Мы поселили наместника, аравана и Айцара в отдельных покоях, – сказал Келли, – а свите отвели общий зал. И что же вы думаете? Из этих троих каждый ночью пошел гулять в сад! Каждый мог явиться в главную целлу! Небось чиновники поменьше сидели, как мыши!
– Откуда известно, что они выходили? – спросил Нан, опускаясь на корточки у грядки и внимательно рассматривая черную, едва покрытую тонким зеленым волоском почву. Дождей со времени праздника не было, и легкая, как взбитое суфле, земля, хранила отпечатки заячьих следов и треугольных вороньих лапок. Так! А это что за след?!
– Фотоэлементы. Обыкновенные фотоэлементы. «Lychhus» не работал, а вот датчики на дверях стояли, и они засекли, что из комнаты кто-то входил и выходил.
Нан показал рукой на грядку.
– Можно было обойтись без фотоэлементов, – сказал он, – видите след? Это след аравана Нарая.
– Вы что, снимали мерку с его сапог? – полюбопытствовал Ллевелин.
– Видите отпечаток? Знак тройного зерна в перистом круге? «Кодекс государей» предписывает порядок одежды различных чиновников, в том числе и рисунок на подковах каблучков. Араван Нарай большой любитель следовать правилам.
– А какой рисунок должен быть на сапогах господина Айцара?
– Господин Айцар – чиновник второго ранга, – надменным тоном произнес столичный инспектор. – Ему вообще запрещено ходить в кожаных или юфтяных сапогах.
Келли рассмеялся.
– Итак, эти трое выходили наружу, и один из них мог дойти до главной целлы и забрать себе бога? А кто еще мог это сделать?
Вместо ответа Келли вынул из-за пазухи фигурку и протянул ее Нану. Фигурка была бронзовая, литая – правая рука ее кончалась волчьей пастью, а левая – топором.
– Знаете, что это? – спросил Келли.
– Тоомо, – ответил Нан, – бог войны у варваров.
– Утром, в толпе, – сказал полковник Келли, – камеры сняли четырех горцев. Мы думали, их выгнали вместе со всеми. Но, вероятно, они забились в хозяйственные постройки и просидели там до ночи. Мы нашли эту фигурку у самых занавесей главного храма.
Нан потрогал Тоомо с естественным отвращением к варварским идолам, человеческим жертвам и скверному литью. Характер у Тоомо был такой же скверный. Нан, на месте горского шамана, не решился бы поглядеть на Ира в таком вот обществе. Боги могли рассердиться друг на друга… Так что понятно, почему ее сняли, перед тем как войти к Иру. А вот что такое случилось, что ее потом не захотели или не смогли надеть?
– Да, – сказал Нан, – горцы могли позариться на Ира, но судью из рукавного самострела они не убивали, это точно.
Помолчал и добавил:
– Кстати, как вы его обнаружили? Я сказал в управе, что вам, Келли, к приснился дух оскверненного колодца. Надеюсь, я соврал?
Келли хмыкнул.
– Самострел занесло в водосборник для реактора.
– А когда примерно пропал бог?
Ллевелин и Келли переглянулись.
– Вскоре после часа Козы, – сказал полковник Келли, – монастырь немножко тряхнуло.
– А, знаю, – кивнул Нан. – Город тряхнуло тоже. Первый толчок за последние двести лет. Ни одного убитого. Только сполз кусок дамбы и лопнуло дно в священном пруде перед Восточной Управой: вся рыба чуть не подохла. А где в это время были земляне?
– Ужинали. Вместе с первослужителем.
– Все?
– Нет, – сказал Келли, – вот его там не было, – и показал на Ллевелина. Еще не было Меллерта, – это наш программист, Барнса и Роджерса, геофизика.
– Почему вам не было? – немедленно спросил Нан у Ллевелина.
– Я поругался с Роджерсом, – сказал Ллевелин.
– А Меллерт?
– Он поругался со всеми.
– Вы ведь психолог, Дерек?
– Да. Я вам уже говорил. Измененные состояния сознания, – сказал Ллевелин.
– Ну, и как ваша оценка психологической обстановке в монастыре?
– Скверная.
– Дело рук Ира?
– Нет.
– Вот как?
– Шестерых мужчин разных возрастов и профессий заперли в одной клетке, не разрешив им выходить наружу. При этом даже не позаботились подобрать единомышленников. Главный критерий – можно ли накачать тебя вейским достаточно, чтобы ты сошел за жителя соседней провинции. Слава богу, что тут в каждой провинции коверкают слова по-своему. Разве могло из этого получиться согласие? Видите – вон, витраж камнем разбит? Так это Роджерс запустил в Меллерта подсвечником. А Меллерт на следующий день взял G-датчик, своротил крышечку и плеснул туда соляной кислоты.
