Всеволод Болдырев - Болдырев Всеволод
Меня заперли в маленькой пыльной комнатенке, где-то между уборными и душевыми. Скорее всего, раньше здесь хранились швабры, моющие средства и прочая ерунда, о чем свидетельствовал мощный запах хлорки. Зато теперь тут предстояло храниться мне… Военные отобрали паспорт, фонарь, нож и бесполезный мобильный телефон. Вместо этого выдали старый спальник, шерстяное одеяло угрюмого серого цвета и бутылку пресной воды.
— А пожрать, ничего нет? — спросил я, когда майор уже собирался выходить из комнатки. — В животе урчит…
— Человечины не держим, — буркнул он. — Я сейчас полковнику доложу о твоей поимке. Вот с ним и будешь про еду разговаривать. А пока отдыхай. Горожанин.
Он захлопнул дверь. Было слышно, как ключ трижды поворачивается в скважине…
Улегшись на спальник, я подоткнул одеяло под голову и уставился в темный потолок. Губы расползлись в кислой, полной сарказма улыбке.
— Ну, по крайней мере, я не один, и не на улице!
Но эта мысль почему-то не казалась такой уж радужной.
Глава четвертая: «В подземелье»
Не знаю, сколько времени провел взаперти. Один, сидя в темном помещении, как-то быстро теряешь связь с окружающим миром. Зато появляется огромный простор для размышлений О Бренности Всего Сущего. Но таким занудством вас загружать не буду.
По прошествии какого-то времени я услышал, как к двери приближается группа людей. Их голоса гулко разносились по коридору.
— Эй, ты! — послышалось из-за двери. — Подойди к порогу!
Я встал напротив небольшого окошка. Снаружи брякнул замочек, и заслонка отползла в сторону. Вновь по глазам больно резанул фонарный свет.
— Да что ж вы творите, изверги?! Ослепить меня решили, что ли?
— Еще не обернулся, — констатировал кто-то с той стороны.
— Да, пока держится, — подтвердил второй голос. Сухой, будто надтреснутый. — Александр, как я понимаю?
— Ага, правильно понимаете, — мой ответ был полон злого сарказма.
— Видите, полковник? О чём и говорю, — послышался знакомый голос майора. — Человек он.
— Привет, Стальский, — криво улыбнулся я. — Как дела?
За дверью послышался тихий шепот. Видимо, обсуждали мое будущее.
— Отойди к стене, — скомандовали с той стороны. — Когда откроется дверь, не вздумай шевелиться! По закону военного времени мы имели право расстрелять тебя еще на входе, и никто с нас не спросил бы!
— Понятно, — буркнул я, поворачиваясь спиной к двери. — Отхожу.
Щелкнул большой замок, бухнул затвор, и дверь тихо отворилась. Лязгнул, предупреждая, автоматный затвор. Мои ладони вспотели.
— Стой спокойно и не дергайся, — судя по всему, сухой, хриплый голос принадлежал полковнику. — Сейчас тебя осмотрит наш доктор.
Послышались осторожные шаги.
— Спокойно, молодой человек, — доктор говорил спокойно, с расстановкой, немного растягивая гласные. — Если осмотр не выявит патологий, вас отпустят.
— На улицу, что ли?
— Упаси Бог! — что-то тихо стукнуло в пол, звякнули стекляшки. — Можете повернуться.
Передо мной стоял невысокий мужчина лет пятидесяти. На нем был забавный белый чепчик, длиннополый халат, круглые очки и белый респиратор на шее. Доктор до боли в сердце напоминал мне Айболита.
— Здравствуйте, — кивнул я, отмечая про себя трех вооруженных мужчин возле двери.
Никто не ответил. Лишь полковник — высоченный широкоплечий мужчина с коротким ежиком седых волос на голове — недовольно поглядывал на меня. Доктор судорожно копался в небольшом чемоданчике, расставляя на полу какие-то ампулы. Возле его ног лежал странный пистолет-инъектор, в который была вставлена ампула с бесцветной жидкостью внутри.
— Закатайте рукав, — деловито бросил доктор мне. — Укол не причинит вам вреда… если вы человек. Боитесь?
— Да нет, — я скинул куртку. — Колите на здоровье.
Укол и вправду был совсем не больным, лишь немного зудела кожа.
— Все в порядке, — констатировал Айболит. — Можете отпускать.
Он быстренько собрал свой чемоданчик и вышел из комнаты, предварительно кивнув полковнику. Я, подобрав с полу куртку, двинулся, было, следом. Но…
— Ну-ну! Не так быстро, — два ствола остановили меня за шаг до двери. Полковник зло посмотрел в мои глаза. — Теперь ты кое-что объяснишь нам.
— Внимательно слушаю.
— Во-первых, как тебе удалось три дня продержаться наверху? Во-вторых — что это такое? — полковник вынул из кармана мой серебряный нож. Тот был запаян в полиэтиленовый пакет, на ручке болталась бирка.
«Черт! И с чего их так заинтересовал мой нож? Нужно было его дома оставить… или спрятать по дороге. Теперь вот выкручивайся…»
— Это не мое! — ничего другого не оставалось — только дурака из себя корчить.
— Врешь, — уверенно заявил полковник. — Его у тебя изъяли вместе с остальными личными вещами… И ты не ответил на мой первый вопрос.
«Не прокатило. Ну, попытаться-то стоило…»
— Я проспал, — со стороны это звучало просто глупо.
— Все три дня?
— Да. Проснулся сегодня утром. Один, в темноте. Вышел на пустую улицу, подошел к патрульной машине — в ней никого не было. Затем двинул сюда.
— Ладно, — махнул рукой седовласый полковник. Его иссеченное морщинами лицо выражало неудовлетворение. — Предположим, мы тебе поверили. Но что скажешь про нож? Почему он из серебра?
— Это подарок. Нож-то сувенирный, мне его любимая девушка на день рождения подарила, — соврал я. — Да и не серебряный он совсем, а с напылением. Но все равно нож мне очень дорог, потому с собой и взял.
Полковник выразительно посмотрел на Стальского. Тот едва заметно кивнул. Оба гадко улыбнулись.
Как оказалось, отсидка в маленькой каморке была далеко не самым скверным времяпрепровождением. Но этого факта я тогда не знал и воспринял освобождение с ошибочным оптимизмом.
— Рожей в стену! — рявкнул Стальский. — Сейчас мы отведем тебя в штаб, получишь кое-какие инструкции.
Вот эти вот «инструкции» мне совершенно не понравились. Даже бы сказал, неслабо напугали. Но спорить с вооруженными и решительно настроенными солдатами было верхом неосмотрительности, и я покорно двинулся по мрачным коридорам. Чем ниже мы спускались, тем отчетливей ощущал, как на меня давит масса бетона и земли над головой. Убежище было огромным, глубоким и донельзя неуютным. Воздух казался тяжелым, на языке чувствовался отвратительный привкус прелого — будто сжевал сырой гриб. Спустившись на один уровень вниз, мы перешли с лестницы в узкий душный коридорчик. Каменные ступени, делая крутой поворот, уходили глубже в землю. Там, судя по пластиковой вывеске, хранились продукты и вещи.
