Роджер Желязны - Знамения судьбы
Все силы, что у меня еще оставались, я сосредоточил на Карте.
Это было изображение Сфинкса на грубой скальной полке. Я потянулся к нему, но безрезультатно. Мое сознание было словно обложено ватой, а сил оставалось, пожалуй, только на одну попытку.
Внезапно, я как будто почувствовал прохладу, а Сфинкс, кажется, шевельнулся. Я почувствовал, что падаю вперед, в черную волну, взметнувшуюся и поглотившую меня.
И в этой наступившей черноте все кончилось.
Приходил я в себя долго.
Сознание по капле все-таки возвращалось, но руки и ноги словно налились свинцом, а зрение оставалось затуманенным. Жало Леди Ясры, похоже, отравило меня нейротропным ядом. Я попробовал согнуть пальцы на руках и ногах, но не смог с уверенностью сказать, удалось ли мне это. Тогда я постарался углубить и участить дыхание. Это мне удалось.
Через некоторое время до меня донесся звук, похожий на рев. Немного времени спустя он заметно утих, и я вдруг сообразил, что это ревет у меня в ушах моя собственная кровь, бегущая по жилам.
Еще через некоторое время я почувствовал биение сердца, а потом начало проясняться и зрение. Свет и тень, смутные формы превратились в песок и скалу. Мне стало немного холодно в некоторых местах.
Потом меня охватила дрожь, несколько минут я трясся, как в лихорадке, потом дрожь прошла, и я понял, что могу двигаться.
Но я по-прежнему испытывал ужасную слабость, поэтому шевелиться пока не стал.
Я лежал и слушал — разнообразные звуки — шорохи, шуршание — они доносились откуда-то сверху и спереди.
Вскоре я стал ощущать своеобразный запах.
— Послушайте, вы уже проснулись?
Это было сказано примерно там, откуда до меня доносились звуки.
Я решил, что еще не вполне готов, чтобы квалифицировать свое состояние, поэтому ничего не ответил.
Я ждал, пока мои конечности станут более живыми и послушными.
Нет, в самом деле, если бы вы могли дать мне знать, что слышите меня,
— послышался тот же голос. — Я очень хочу поскорее начать.
Любопытство наконец пересилило рассудительность, и я поднял голову.
А! Так я и знал!
На серо-голубой скальной полке передо мной сидел Сфинкс, тоже голубой
— тело льва, большие, прижатые к телу крылья с перьями, бесполое лицо обращенное ко мне. Он облизнулся, показав мне при этом весьма впечатляющий набор клыков, резцов и коренных зубов.
— Что именно вы хотите начать? — спросил я.
Я медленно перешел в сидячее положение и сделал несколько глубоких вздохов.
— Ну как же! Отгадывание загадок, — ответил Сфинкс. — То, что у меня лучше всего получается.
— Давайте отложим до следующего раза, — сказал я.
Я ожидал, пока перестанут бегать огненные мурашки внутри моих рук и ног.
— Извините, но я вынужден настоять на своем.
Я потер ноющее предплечье и злобно посмотрел на крылатое существо.
Большая часть историй о сфинксах, которые я мог сейчас припомнить, заканчивались тем, что сфинкс пожирал тех, кто был не в состоянии ответить на его загадку.
Я отрицательно покачал головой.
— Я в вашу игру играть не буду.
— В таком случае вам засчитывается поражение, — с улыбкой сообщил он.
Он напряг мышцы передних лап и плеча.
— Погодите, — сказал я.
И поднял руку.
— Дайте мне минуту-две, чтобы прийти в себя. Быть может, я переменю свое решение.
Сфинкс расслабился и кивнул.
— Ладно, так будет более официально. Пускай уж будет пять минут. Дайте мне знать, когда будете готовы.
Я поднялся на ноги и стал размахивать руками и потягиваться, тем временем пытаясь оглядеться вокруг и изучить местность.
Мы находились, похоже, на дне давно высохшего канала или реки. Песчаное дно кое-где усеивали оранжевые, серые и голубые скалы. Прямо передо мной круто поднималась каменная стена, на выступе которой устроился Сфинкс.
В высоту она имела футов двадцать пять.
Примерно на таком же расстоянии по другую сторону дна уходила вверх вторая каменная стена приблизительно той же высоты. Сухое дно справа довольно круто повышалось, а слева плавно опускалось. В трещинах кое-где проросли шипастые зеленые кустики. Время дня, судя по освещению, было близко к сумеркам. На бледно-желтом небе незаметно было и следов солнечного диска. Я слышал далекий посвист ветра, но движения воздуха не ощущалось. Было довольно прохладно, но терпимо.
Неподалеку я увидел камень величиной с небольшую тяжелоатлетическую штангу.
Два неверных шага — я продолжал размахивать руками, как мельница, и разогревать мышцы — и моя рука уперлась в землю рядом с камнем.
— Вы готовы? — спросил Сфинкс, прокашлявшись.
— Нет, — сказал я, — но уверен, что вас это не остановит.
— Вы не ошиблись.
Я почувствовал необоримое желание зевнуть, и так у сделал.
— У вас наблюдается какое-то отсутствие надлежащего азарта, — неодобрительно заметил Сфинкс. — Но внимание:
В огне я поднимаюсь от земли, секут меня и ветер и струи воды, скоро увижу я все вещи мира.
Я молчал. Прошла, наверное, минута.
— Ну? — спросил наконец с интересом Сфинкс.
— Что «ну»?
— Вы нашли ответ?
— Ответ на что?
— На загадку, конечно!
— Я ждал. Никакого вопроса не было, только серия утверждений. Я не могу отвечать н вопрос, если мне неизвестно, что это за вопрос.
Сфинкс как будто несколько растерялся.
— Э-э-э… Но такова устоявшаяся историческая форма. Вопрос подразумевается в контексте. Это же очевидно, что вопрос: «Что есть я?»
— С таким же успехом это мог быть вопрос: «Кто похоронен в могиле Гранта?» Ну, ладно, не будем спорить. Что это такое?.. Феникс, конечно, гнездящийся на земле, восставший из пламени, взлетающий в воздух все выше, в облака…
— Неправильно.
Сфинкс усмехнулся и стал готовиться к прыжку.
— Подождите, — потребовал я. — Почему неправильно? Ответ подходит. Возможно, вы ждали другого, но и мой ответ не противоречит условиям задачи. Не так ли?
Он покачал головой.
— Окончательное суждение о правильности ответа делаю я, и определение то же делаю я.
— Тогда это просто жульничество.
— Нет!
— Предположим, я выпил половину содержимого бутылки. Она теперь наполовину пустая или наполовину полная?
— И то, и другое одновременно.
— Согласен. Но это то же самое. Если не принимать их все. Это как с волнами или частицами.
— Ваш подход мне не нравится, — покачал головой Сфинкс. — Это даст дорогу разного рода двусмысленностям. И вообще, это может только испортить весь смысл загадывания загадок.
— Это не моя вина, — сказал я, сжимая и разжимая кулаки.
