Джон Марко - Великий план
Симон отложил встречу с Эрис почти до полудня. Она беспокоилась о нем, но ему хотелось как следует вымыться и избавиться от испачканной одежды. Поскольку он был любимцем Бьяджио, шкафы в его спальне были переполнены прекрасными нарядами. Он выбрал легкую рубашку из красного кроутского шелка, сбрил бороду, расчесал волосы и постарался вычистить из-под ногтей спекшуюся кровь. Когда он оделся, слуги принесли ему на завтрак молоко с печеньем, и он жадно все проглотил. Дождавшись часа, когда его господин должен был уже уйти из купален и начать дневные дела, Симон вернулся в восточное крыло дворца. Там, в музыкальном салоне, он нашел Эрис в одиночестве: она рассеянно разминалась у станка. Пока она разогревала мышцы, ее зеленые глаза смотрели в никуда. Симон остановился в дверях и стал смотреть на нее. У нее был печальный вид, и ему стало грустно. Он пожалел, что не нарвал для нее в саду цветов. Крадучись, он прошел к роялю и нажал на клавишу. Удивленная неожиданным звуком, Эрис повернулась – и заулыбалась, увидев его.
– Здравствуй, моя радость, – тихо сказал он.
– Симон!
Эрис высвободила ногу из станка, бросилась к нему, обхватила руками и уткнулась лицом ему в грудь. Симон застонал и поцеловал ее темные волосы, наслаждаясь ис-. о ходящим от них ароматом сирени.
– Прости, любимая, – прошептал он. – Я не мог прийти к тебе раньше. Я приехал вчера вечером, но…
Она поцелуем заставила его замолчать. Симон поцеловал ее еще раз, а когда она отстранилась, он жадно посмотрел на нее.
– Ох, как мне тебя не хватало! – сказал он. – Как ты? Он хорошо с тобой обращался? Девушка засмеялась:
– Конечно! А почему бы ему со мной плохо обращаться? Ведь я – его добыча!
– Ты моя добыча, – промурлыкал Симон, отрывая ее от пола и кружась с ней по салону. Эрис радостно завизжала. – Видишь? Я тоже могу танцевать! – пропел Симон, кружась по плиткам пола.
Он остановился у табурета для рояля, усадил маленькую танцовщицу себе на колени и стал теребить губами ее шею. Эрис снова засмеялась, а потом вдруг откинула голову и застонала. Они долгие недели не прикасались друг к другу, и теперь оба не в силах были остановить прилив чувств.
– Не здесь! – предостерегла его Эрис. – И не сейчас.
– Тогда сегодня ночью, – настоятельно сказал Симон. – Когда он заснет.
– Да, сегодня ночью, – согласилась она. – Ах, мой любимый, я так тревожилась…
– Не надо тревожиться, – прошептал Симон. Обхватив ее лицо ладонями, он заглянул ей в глаза. – Посмотри на меня. Я ведь обещал тебе, что вернусь, правда? И вот я здесь.
– Да! – взволнованно подтвердила она, крепче обнимая его. – Больше не оставляй меня! Он поморщился.
– Ты же понимаешь, что я не могу тебе этого обещать. Не заставляй меня тебе лгать.
– Я понимаю, – сказала Эрис. – Но теперь ты вернулся, и нам всем больше некуда уезжать, пока господин не пойдет на Нар. А это может случиться еще через много месяцев. – Она мечтательно вздохнула. – Несколько месяцев вместе…
– Или меньше, – вставил Симон. Ему не хотелось портить ей настроение, но она должна была знать правду. – Я не знаю, какие у Бьяджио планы на Эррита и даже на Вэнтрана. Я могу ему для чего-то понадобиться.
– Только не сейчас! – взмолилась Эрис. – Не так быстро. Ты только что вернулся! Скажи ему, чтобы он подождал. Симон засмеялся:
– О да! Он с удовольствием это услышит. Извините, господин, но ваша рабыня не хочет, чтобы я уезжал. Вы ведь можете отложить ваши планы, не правда ли? Можете? Вот и прекрасно!
– Планы? – парировала Эрис. – У господина есть планы? По тому, как все себя ведут, этого не скажешь!
– Значит, они его не знают, – сказал Симон. – У господина всегда есть план. И он нам о нем скоро расскажет. По крайней мере так он сам мне сказал.
Эрис провела пальцем по контуру его губ.
– Гм… Значит, у тебя будет время поговорить с ним о нас, так ведь?
– Не могу. Он уже на меня сердит. Сейчас я не могу ни о чем его просить.
Эрис разжала руки, обвивавшие его шею.
– Симон, ты же обещал…
– Знаю, но все изменилось. Он думает только о Вэнтране. Мне кажется, он хочет, чтобы я снова вернулся в Люсел-Лор.
– Нет! – отчаянно вскрикнула Эрис. – Ты обещал, что попросишь его, когда вернешься! Он же все равно знает о нас с тобой. Он не откажет тебе в этом. Тебе – не откажет. Я видела, какой он с тобой, Симон. Он ни в чем не может тебе отказать. Он влюблен в тебя…
– Перестань! – строго сказал Симон, предостерегающе поднимая руку. – Не говори так. Я знаю нашего господина. Но я – Рошанн, Эрис. Рошанны не женятся.
– Для тебя он сделает исключение, – спокойно ответила Эрис. – Я в этом уверена.
Симон был отнюдь в этом не уверен. Он любил Эрис, любил с того дня, когда Бьяджио купил ее и привез на Кроут, но он давным-давно принес клятву своему господину. Он – Рошанн, его семья – Порядок. Таких исключений просто не делают. Более того – о них никогда не просят. Он обещал Эрис, что попросит Бьяджио немного поступиться правилами и проверит на прочность их странную дружбу, но теперь, вернувшись под темное крыло графа, он несколько потерял свой оптимизм. Бьяджио слишком к нему привязан, чтобы делить его с женщиной.
Симон потрогал золотой ошейник на стройной шее танцовщицы. Если бы не это неприятное украшение, она не походила бы на рабыню. Ее кожа пахла дорогими духами и маслами, а не углем и кухней. Она была балованной любимицей Бьяджио, его драгоценной танцовщицей, и он заплатил за нее царский выкуп. Он обожал ее – не так, как Симон, а как собиратель обожает прекрасное добавление к своей коллекции. В огромном дворце Бьяджио было множество картин и статуй, и все они были бесценными. Однако самым ценным его имуществом была Эрис. Возможно, она была лучшей исполнительницей во всей империи, феноменом, как и сам Бьяджио. Симон знал, что, глядя на нее, Бьяджио видит уголок небес.
– Я поговорю с ним, – мрачно пообещал Симон.
– Когда? – настаивала Эрис. – Когда он снова тебя куда-то отправит?
– Если он снова меня куда-то отправит, – уточнил Симон. – Я пока не знаю, что он задумал. Возможно, у него нет для меня никаких поручений. Похоже, я пользуюсь здесь большой популярностью. Вы оба хотите, чтобы я был рядом с вами.
Это не было шуткой, поэтому Эрис не засмеялась. Она молча смотрела, как он встает с табуретки и идет в окну. Высоко в небе пели жаворонки. Когда Симон уезжал в Люсел-Лор, на острове было жарко, но теперь стало холоднее: в воздухе ощущался намек на смену времени года. Только это и бывало на Кроуте – намек на осень. Симону хотелось уйти из дворца, лечь с Эрис под деревом и наблюдать за облаками, как это делают дети. Ему хотелось оказаться где-нибудь далеко, перестать быть главным подчиненным Бьяджио. Ему хотелось стать нормальным человеком.
