Ян Ирвин - Тень в зеркале
— Ты просто не можешь себе представить, как мне хочется узнать, кто я такая и откуда! Я знаю только, что, когда родители умерли, я никому не была нужна и меня взяла к себе Феламора…
Карана оцепенела от ужаса.
А Магрета, будучи не в состоянии понять, что проговорилась, продолжала:
— Я ведь даже не из ее народа… Но, кроме нее, никто не хотел обо мне позаботиться… Она воспитала меня и дала мне такое образование, каким мало кто может похвастаться… Но я так и не полюбила ее. Она жестокая, властная и суровая! Никому не пожелаешь госпожи, похожей на Феламору! Ей ничем не угодить!.. Но я стараюсь!.. Ведь я должна отплатить ей за то, что она для меня сделала!
Карану так потрясло пьяное признание Магреты, что она не стала ее больше слушать. Так значит, Фечанда на самом деле Феламора, загадочная предводительница феллемов! О ней говорилось во всех сказаниях, но вот уже много сотен лет никто ее не видел.
Очень скоро Магрета осела на землю, закрыла глаза и погрузилась в сон. Карана накрыла ее одеялом и залезла в спальный мешок, хотя сон к ней не шел. Она оказалась втянутой в дела сильных мира сего, Феламоры и Иггура, для которых простые люди лишь пешки на шахматной доске. Как же ей теперь постоять за себя? Чем больше она об этом думала, тем хуже ей становилось.
Магрета проснулась от яркого солнечного света, попыталась встать на ноги, но ее виски пронзила такая боль, что она не выдержала и вскрикнула.
— Что случилось? — спросила Карана сонным голосом.
— Мне плохо! — прохрипела Магрета. — Моя голова!..
— Ты вчера много выпила, — не без удовольствия объяснила Карана.
— А тебе не плохо?
— Я выпила совсем немного и к тому же пила много воды.
— Какой кошмар! — простонала Магрета, поднимаясь на четвереньки. — Никак не могу вспомнить, о чем я говорила!..
Карана вылезла из спального мешка, но не стала ни о чем напоминать Магрете.
— Ах да! У тебя в роду были аркимы! — Магрета покачала головой и нахмурилась. Аркимы имели прямое отношение к предмету, который она намеревалась похитить из Фиц Горго. Она еще не сказала Каране, о чем идет речь, но теперь поняла, что сообщить ей об этом теперь будет не так-то просто. А что-либо менять было уже поздно.
Значит, все было обречено на провал еще до их отъезда из Горима. Несмотря на все способности Караны, несмотря на ее сообразительность и ловкость, она совсем не подходила для этого дела, потому что была слишком чувствительной. С тем же успехом можно было бросить ее прямо сейчас к продолжать путь в одиночку. «Хорошо бы так и поступить, — подумала Магрета, — но уговор дороже денег».
— В чем дело? — спросила Карана, прерывая ход ее мыслей. — Что-то не так?
— Что-то не так?! — взорвалась Магрета. — Все не так — моя жизнь, моя работа, это невыполнимое поручение, и я сама, и то, зачем я здесь!
— Я бы тебе помогла, если бы знала как, — осторожно сказала Карана, боясь услышать резкий отказ. — Если бы мы вдруг стали… друзьями, если бы ты не отталкивала меня все время…
— У меня никогда не было друзей, — отрезала Магрета — Фечанда никогда не разрешала их заводить, чтобы они не отвлекали меня от службы.
— А как она может помешать тебе с кем-нибудь дружить?
— Мне мешает не она, а собственное чувство долга. Ведь я всем обязана ей. Мне никогда не отплатить ей за то, что она для меня сделала. Она все время твердит об этом.
Услышав эти слова, Карана начала лучше понимать, какие мысли преследуют ее спутницу, и стала меньше ее бояться. Даже наоборот, в ней проснулась жалость к Магрете, захотелось сказать ей что-нибудь хорошее.
— Тебе, наверно, очень одиноко. Мне бы хотелось быть твоим другом.
Магрета молчала. Сначала она уставилась в землю, потом подняла глаза на Карану, чье неожиданное предложение даже напугало ее.
— Спасибо, — сказала она. — Ты добрая, внимательная и хорошая. Совсем не такая, как я. Хорошо бы, конечно, иметь подобного друга, но глупо мечтать о том, чему никогда не суждено случиться. И вообще, такие отношения могут повредить нам обеим. — Она встала и направилась в сторону леса.
— Магрета! — крикнула ей вслед Карана.
— Что? — обернулась та.
— Мне надо тебе кое-что сказать.
— Что?
— Вчера вечером, когда ты запьянела, ты называла свою госпожу другим именем.
Золотистая кожа на щеках Магреты стала пепельно-серой.
— Каким? — прошептала она.
— Феламорой. Это что, та самая?..
Магрета пошатнулась, словно падая в обморок. Лицо ее исказилось, но она сжала виски ладонями и взяла себя в Руки.
— Никогда больше не произноси это имя, — сказала она тоном, от которого застыл бы и расплавленный свинец. — Мою госпожу зовут Фечанда. Феламора давным-давно умерла.
Карана смотрела на нее, не зная, что и думать.
Магрета подошла к Каране, сжала ее лицо ладонями и прокричала ей в упор:
— Фечанда! Ты слышишь? Фечанда!.. Нет никакой Феламоры!
Карана кивнула. Магрета оттолкнула ее, чуть не сбив с ног, и неуверенной походкой направилась в лес. Она бродила по нему около часа, и с каждым шагом ей становилось все хуже и хуже. Она страдала оттого, что выдала секрет Феламоры, больше, чем от похмелья. Шатаясь, Магрета наткнулась на поваленное дерево, упала на него, и ее вырвало. Она прижалась к стволу так, словно это была ее мама, которую она никогда не видела, твердая кора царапала ей грудь, а ее снова и снова рвало. Тем не менее она не могла извергнуть из себя страх, свернувшийся клубком где-то глубоко в ней. Она предала Феламору, и кому… жалкой чувствительнице! Трудно было даже вообразить, какой кошмар должен был за всем этим последовать.
После этого происшествия Магрета стала держаться еще более обособленно, чем раньше. Феламору никто не упоминал, а все попытки Караны поговорить по душам Магрета отвергала так резко, что в конце концов Карана тоже ушла в себя. Так они и ехали по покрытым пучками травы бескрайним равнинам. У Караны было достаточно времени для размышления о том, что ей стало известно от проговорившейся Магреты, и о том, что из этого следовало. Если существование Феламоры было такой страшной тайной, Карана была в опасности уже просто потому, что о нем узнала. Она видела только два выхода из этой ситуации: или попросить Магрету не говорить о ней Феламоре, или сделать так, чтобы о существовании Феламоры узнал весь мир. Ни один из этих вариантов не казался ей особенно привлекательным.
В дороге она много думала о Готриме, о Чантхедском Празднике и частенько пыталась представить себе ту вещь, ради которой Магрета потащила ее в такую даль. Что бы это могло быть? Магрета не намекнула на это ни единым словом. И нависшая над ними луна, обращенная к Сантенару своей зловещей сумрачной стороной, казалось, всем своим видом говорила, что об этом лучше вообще ничего не знать.
