Инна Сударева - Судья Королевского дома
— Вы мой ангел-хранитель, мастер Элиас. Ваши родители должны вами гордиться. Я обязательно расскажу сэру Фредерику, как много вы для меня сделали.
С этими словами она, подарив ему еще один добрый взгляд и улыбку, поднялась наверх по скрипучей лестнице. Размякший от пива и поцелуя Элиас проводил ее взглядом. Потом подтащил скамью ближе к горевшему камину, застелил ее плащом и попытался удобнее устроиться. Но спать не пришлось: лестница вновь заскрипела, и в столовую залу спустился какой-то человек в простой черной одежде.
— Мастер Элиас? — тихим голосом спросил он юношу.
Тот кивнул, сообразив, что, видимо, это — человек Фредерика.
— Судья вам очень доверяет. — Человек кивнул на кольцо Судьи. — Меня зовут сэр Филипп, я ближайший помощник лорда Фредерика. Мне поручено встретить вас здесь и препроводить Смотрителя Марту в безопасное место.
— А вы знаете, что с нами случилось?
Сэр Филипп отрицательно покачал головой. И тогда Элиас, совершенно забыв о том, что смертельно устал и хочет спать, начал взахлеб рассказывать о происшествии в Лисьей дубраве. Сэр Филипп внимательно выслушал, ни разу не прервав юношу и совершенно спокойно воспринимая активные жестикуляции Элиаса, который не только рассказывал, но и показывал, как он сражался с бандитами.
— Во-от. — Этим словом юный гвардеец закончил повествование и перевел дух.
— Молодой человек, вы достойны всяческих похвал, — сказал сэр Филипп. — Я при случае расскажу Судье Фредерику о вашей самоотверженности. Пока же дальше будем действовать так: вы немедленно возвращаетесь в столицу, я же, не дожидаясь утра, уеду с девицей Мартой.
— Куда? — слегка потерянно спросил Элиас.
— Ну, юноша, этого вам знать не следует. Могу лишь сказать, что Марта продолжит свою службу, став Смотрителем в том месте, которое определит ей Судья Фредерик.
— А попрощаться с ней я могу?
— Почему же нет? — улыбнулся сэр Филипп, но его улыбка не понравилась Элиасу: она открыла мелкие, как у белки, зубы с большой щербиной по центру. От этого круглое с мягкими чертами лицо сэра Филиппа стало хитрым и хищным.
— Прямо сейчас, говорите? — совсем уж помрачнев, спросил Элиас.
Помощник Судьи утвердительно кивнул. А Элиас вздохнул.
— Не огорчайтесь, мастер Элиас, — сказал сэр Филипп. — Вы с ней еще увидитесь, я вам обещаю. — И он вновь улыбнулся.
— Да, но как же послание, которое мы отправили Фредерику с голубиной почтой? — спохватился юноша.
— Не волнуйтесь. Бандиты ведь ничего про меня не знали, и на это Судья Фредерик и будет рассчитывать. Я увезу, как и должен был увезти, Марту в безопасное место. И даже если негодяи станут ее искать — все будет бесполезно. Уверяю вас, сэр Фредерик именно так и решит. Совершенно не обязательно посылать сюда помощь. Вы же написали ему, что следуете в «Счастливый путь».
Элиас вновь прокрутил в голове эти слова и подумал, что, в самом деле, все разумно.
6
Фредерик сидел в своей широкой постели под шелковым балдахином и, скучая, наблюдал за мастером Линаром. Тот, сгорбившись над шахматной доской, уже четверть часа обдумывал ход. Судья заключил сам с собой пари, что доктор сейчас походит слоном и откроет короля. Линар так и сделал. Тогда Фредерик, вздохнув, передвинул коня и объявил:
— Шах и мат.
Доктор только развел руками. Потом расставил фигуры вновь, предложил новую партию. Судья поморщился:
— Надоело.
— Надоело играть? — переспросил Линар.
— Надоело выигрывать, — поправил его Фредерик.
— А вы поддавайтесь.
— Не умею.
— Настоящий стратег должен уметь и проигрывать, но так, чтоб никто не подозревал, что он специально это делает.
— Если так хорошо разбираетесь в стратегиях, может, вы мне специально проигрываете?
Мастер Линар вздохнул:
— К сожалению, нет.
Теперь Фредерик вздохнул и откинулся на шелковые подушки, которых за его спиной было четыре штуки.
— Долго вы еще продержите меня в постели? — спросил он, наблюдая, как Линар собирает шахматы в бархатный мешочек и завязывает его золотым шнурком. — Мне вон уже голубиную почту шлют с просьбой о помощи.
— Знал бы — подстрелил шуструю птичку.
— Вы не любите птиц, доктор?
— Я не люблю, когда вмешиваются в мой лечебный процесс.
— Что это за процесс: заставлять человека днями и ночами валяться в кровати, — пробурчал Судья и взял с подноса на прикроватном столике большое красное яблоко, впился в него зубами и сердито захрустел. — У меня от лежания, наоборот, бока болят. Смотрите — заболею чем-нибудь еще.
— Из моих пациентов вы самый ворчливый и капризный, — заметил доктор. — Почему не бреетесь? — Он кивнул на пятидневную щетину Фредерика.
— Ха, пусть все видят, до чего вы меня довели.
В спальню важно вплыл камердинер Манф.
— Мастер Элиас Крунос просит разрешения войти, — громогласно объявил он.
Фредерик чуть не подавился яблоком, выпрыгнул из-под одеяла и, накинув на исподнюю сорочку халат, босиком поскакал в гостиную, опрокинув по пути бронзовый светильник со стола. Манф флегматично поймал падающий канделябр и водрузил на место. Мастер Линар в который раз сокрушенно развел руками и последовал за Судьей.
Элиас, присевший в кресло, чтоб отдохнуть с дороги, услыхал сперва быстрое шлепанье босых ног по паркету, а потом уже увидел вбегающего Фредерика и слегка опешил: Судья оказался бледным, взъерошенным и небритым, и именно его ноги шлепали по полу.
— Привет, малыш, — с ходу заговорил он. — Как добрались? Как Марта?
— Я один, — отвечал Элиас. — Марту увез с собой сэр Филипп, как было задумано.
— Ка-акой Филипп? — тусклым голосом спросил Фредерик.
Он побелел еще больше и вдруг без сил опустился в соседнее кресло. Элиасу вдруг показалось, что вокруг них все стало черно-белым.
— Филипп, — прошептал Судья и стиснул руками голову. — Элиас, и ты и я полные дураки! Я не все рассказал тебе, и ты сам отдал ему в руки Марту.
Предупредительный Манф уже стоял рядом с двумя стаканами воды. Фредерик машинально выпил один, буквально из-под рук Элиаса выхватил и второй, так же быстро его осушил.
— Еще, сэр? — невозмутимо осведомился камердинер.
— Будь так любезен, — растерянно отвечал Судья.
Манф торжественно направился набрать еще воды в стаканы.
Судья лихорадочно ерошил себе волосы, пытаясь соображать. Это не так хорошо получалось, как хотелось бы. Впервые Элиас видел Фредерика таким озабоченным, даже растерянным: обычным для лица Судьи было выражение уверенности, граничившей с самоуверенностью.
